Книга Миграции - Игорь Клех

Больше всего народу на центральной улочке Майори, где царит век минувший. Курортный дух, тротуарная плитка, афиши «Юрмалины» Задорнова с Петросяном — ба, да вот и он собственной персоной! — масляковского «КВН», концертов Розенбаума. Но чуть совершенно не сбила меня с копыт растяжка с забытым именем Ларисы Мондрус — я еще в школе учился, когда певица эмигрировала из СССР, а она все поет, оказывается.

Другим сюрпризом оказался местный музей техники, чем-то похожий на приют для потерявшихся домашних животных. Сердце щемит при виде всех этих первых пылесосов, неуклюжих велосипедов, шедевров и уродцев ширпотреба. Я исторг крик радости, узнав среди них свой пропавший радиоприемник «Фестиваль», отмеченный Гран-при Всемирной выставки в Брюсселе в 1957 году. Это чудо механики и акустики с дистанционным пультом на толстенном шланге было изготовлено напоследок немецкими военнопленными, трудившимися после войны на рижском радиозаводе.

Хотите погрустить — поезжайте в Юрмалу. Сегодня этот курорт неудержимо превращается в район престижных загородных особняков. Властям Юрмалы чудом удается все еще сохранять за собой и обихаживать береговую полосу. Пляжи остаются доступными для всех.

Забавная история напоследок. По приезде собрался я позвонить в Москву из уличного автомата. Гляжу список стран: на букву «Р» — только Руанда и Румыния (как в мультфильме: «Чебоксары» и «чебуреки» есть, а «Чебурашки» нет). «Простота, — говорят мне, — не там ищешь, смотри „Криевия“. Это и есть Россия». Я и не знал, что для наших соседей мы все поголовно «кривичи».

Ускользающий Таллин

Старый Таллин — пьяный Таллин?

Построившие здесь каменную крепость немецкие крестоносцы называли этот город Лиданисой. Владевшие им датчане и шведы — Ревелем. Русские — Колыванью, Леденцом и тоже Ревелем. Сами эстонцы остановились в конце концов на Таллине, то есть «Датском городе». С 1 мая сего года вместе со всей Эстонией Таллин вошел в ЕЭС, а де-факто давно уже захвачен туристами, и в особенности горячими финскими парнями и девушками. Именно для них, начиная с порта, повсюду виднеются броские вывески с единственным словом «Алкоголь». В соседней Риге, где даже пиво теперь продают только до 10 вечера, знакомая эстонка отозвалась с усмешкой о современном Таллине: «Пьют» (как некогда Карамзин об основном занятии россиян: «Воруют»). К счастью, она преувеличила масштаб гульбы. Во всяком случае, до наступления ночи пьяных вдрызг людей на улицах Таллина я попросту не встречал. А в погребках, на террасах, в скверах, конечно, все попивают — пиво, сухое вино, кое-кто и покрепче. Так середина лета же, пик туристического сезона. Но обо всем по порядку.

Эстония для украинцев?

В эстонскую столицу из латышской я добирался пять с половиной часов комфортабельным двухэтажным автобусом «Евролайн». Не скажу, чтобы я вышел из него отдохнувшим, но точно неуставшим. Пограничные процедуры заняли едва четверть часа, на автостраде длиной 450 км оказалась всего пара «проблемных» участков. Смущало меня только обилие украинцев в соседних креслах. Они быстро перезнакомились. За исключением немолодой любовной пары из Донецка, все они возвращались домой или же ехали погостить к родне, осевшей на Эстонской земле. Смешно, но и полуночный таксист в Таллине тоже оказался «с Украины». Бывалый морячок с контрабандистским прошлым — о чем он немедленно поведал мне, когда мы проезжали мимо здания бывшего КГБ. Всю недолгую дорогу он поносил дороговизну после вступления в ЕЭС (сахар подорожал втрое, а он запасся всего-то парой мешков), а также «понаехавших»: турков, цветных, узкоглазых и нетрезвых финнов. Что для таксиста было совсем уж нелогично. Мой отельчик находился в самом центре Старого города, в двухстах шагах от Ратушной площади, в перестроенном здании XIV века. Но я рано радовался.

Таллин — Чайна-таун?

Доставшийся мне номер оказался… гостиничной сауной. По спальне можно было кататься на велосипеде, в душевой бегать трусцой, но из окон наружу имелся один экран телевизора. Включив вентилятор и погасив свет, я ощутил себя в склепе и впервые за многие годы испытал приступ клаустрофобии. Утром, еще чумной со сна, я первым делом отправился не в ресторан завтракать, а на рецепцию, где с ходу заявил, что даже не слышал о существовании подобных гостиничных номеров. Это произвело впечатление, и после полудня я смог переселиться в освободившийся номер — втрое меньший, но с настоящим окном, выходящим в узкий двор-колодец. На следующий день, правда, меня разбудили строители, что-то затеявшие в этой узкой щели. Очень скоро кто-то уронил уже кому-то на голову кирпич, и послышалась знакомая родная речь: «Вы что там, совсем не смотрите куда бросаете?!» Бригада гастарбайтеров откапывала своды помещений ярусом ниже. Жадина хозяин намеревался еще глубже под землю отправить своих постояльцев. Быть может, и найдутся желающие спать под землей за 80 евро в сутки, только не я. Теперь я знал, когда день, когда ночь, и в мой номер поступал живой некондиционированный воздух.

В то первое утро я вышел на улицу и ошалел сразу от обилия туристов в Старом городе. При ближайшем рассмотрении чуть не половина из них оказалась представителями желтой расы. Возможно, день такой выдался, типа «уик-энд в Прибалтике для китайцев». Поскольку уже в понедельник все они куда-то испарились. В отличие от немцев, англичан, финнов и русских, исправно занимавших все ресторанные столики в так называемые «счастливые часы» — с 12 до 14 и с 21 до 23, когда все блюда и напитки предлагаются с ощутимой скидкой.

В середине июля на Прибалтику снизошло наконец лето, и над Ратушной площадью с прилегающими улицами висело ровное гудение, будто над разогретым лугом в полдень. Роль транспорта здесь выполняли повозки велорикш, похожие на пластмассовые биотуалеты с возницей, приводом и коробкой передач. Я не очень люблю людскую толкучку и потому решил в первый день избегать достопримечательностей и даже не соваться в музеи. А отправиться-ка лучше в порт — поглазеть издали на финский десант и поискать местечко на морском берегу. Направление указал мне накануне таксист, а разнообразные схемы города предлагаются в Таллине бесплатно в любом заведении — от гостиницы до банка (выгодный курс обмена безошибочно узнается по небольшой очереди — например, перед входом в Старый город, в одном квартале от Вируских ворот). Так я и сделал.

Имперский Таллин

Оживленность морского трафика и вид порта меня поразили. Выход к причалам перекрывал бетонный зиккурат — усеченная пирамида, как в Мачу-Пикчу, только более пологая и совершенно циклопических размеров. Люди у ее подножия, на маршах лестниц и наверху казались муравьишками. Нечто такое могло быть воздвигнуто только в империи. Величие сооружения подчеркивалось тем, что все ведущие в него двери были заперты, а в зарешеченных арках подвалов виднелись могучие спины грузовиков — будто прикованных титанов, мне даже почудились их стоны и вздохи.

Это сильное впечатление не рассеялось, даже когда день спустя я узнал о своей ошибке. Сооружение оказалось местным «колизеем», возведенным к Олимпиаде-80. Тогда кроме парусного спорткомплекса в Пирита таллинцам много чего «обломилось»: новые аэропорт и телебашня, высотная гостиница «Олимпия», огромные деньги на реставрацию Старого города, да еще этот Горхолл, принятый мною за здание морского вокзала. На деле же это ледовая арена и концертный зал на 4, 5 тыс. мест под одной крышей. Естественно, что гигантские залы сегодня пустуют и оттого почти всегда заперты. Но чтобы постройка не пропадала без дела, к ней пристроили причалы для судов на подводных крыльях (рейсы на Хельсинки каждые 2 часа, билеты от 20 до 30 евро, в пути 1,5 часа) и вертолетную площадку (эти в Хельсинки доставляют пассажиров за 20 минут и полсотни евро). Основное же здание порта с 4 терминалами и нескончаемой круговертью современных большегрузных паромов находится в бухте правее. Меня, как российского гражданина, отделяло от Хельсинки не 80 км, а отсутствие финской визы, и мне ничего не оставалось, как упиться своим настроением: мочить ноги в заливе, греть их на гранитном валуне, попивая сухое вино и поглядывая на рыбаков с удочками. Таких, как я, бездельников оказалось на берегу немало.