Книга Одна Ж в Большом городе - Жанна Голубицкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Встречались мы с Лешкой в нашей с Алексеем Александровичем московской квартире. Как-то так повелось: она находилась поблизости от Лешкиной работы, и он каждый раз приезжал ко мне в обед. Все равно Алексей Александрович в это время был, по его собственному выражению, «наглухо замурован» в офисе, из которого по окончании рабочего дня уезжал прямиком в деревню. В городской квартире он бывал крайне редко и даже ключей от нее, насколько мне было известно, при себе не держал. И мы с Лешкой, почти не опасаясь посторонних глаз, бродили по центру и целовались на лавочках московских бульваров. Я иногда мечтала вслух: вот бы рвануть вдвоем к морю или в Париж! Каким образом, правда, было пока непонятно… Уяснила только одно: Леша разведен и официально свободен, и вся загвоздка лишь в моем браке. Но это были исключительно мои мысли: Леша никогда эту тему не затрагивал.
В Москве бушевал май. Мое сердце пело, и я уже открыто признавалась себе и Леше, что хочу быть с ним вместе всегда! Ведь только рядом с ним я чувствую себя настоящей женщиной! Правда, вместо каких-либо перемен в жизни наши отношения вошли в устоявшийся график: дважды в неделю днем – встречи в моей квартире, вечером – прогулки с посиделками в уличных кафе. Леша говорил, что так безопаснее – пока. А там видно будет. Он опасался Алексея Александровича: я не раз рассказывала ему о крутом нраве мужа. Но мой супруг ничего не замечал: по-прежнему был полностью погружен в свой бизнес.
Как-то днем я проводила Лешу до дверей и стояла перед трюмо босая, мечтая: всего через несколько часов, как только любимый закончит работу, я снова увижу его! И мы опять пойдем гулять по арбатским переулкам… И тут в дверь позвонили. Уверенная, что это Леша что-то забыл, я как была, в халате на голое тело, распахнула дверь. Передо мной стоял Алексей Александрович. Внешне он был спокоен, но в глазах бушевала холодная ярость. Уставившись мимо меня на постель, которую я не успела заправить, он заговорил. Страшным глухим голосом:
– Я мог бы прийти, когда вы еще в койке кувыркались, ключи у меня есть, не знала? – Он позвенел перед моим носом взявшейся у него невесть откуда связкой, – да боялся, что меня стошнит. Не отпирайся и не перебивай. – Я открыла было рот, но Алексей так зыркнул на меня, что я потеряла дар речи. – Я все знаю. Сейчас я скажу все, что должна знать ты, и уйду. А дальше – тебе жить. Я, блин, одним местом как чувствовал: что-то ты финтишь последнее время! Мажешься, причепуриваешься, в Москве все какие-то дела придумываешь… А тут Борька весьма кстати и увидел вас, голубков, на Арбате – под ручку, видишь ли, прогуливаются!.. Совсем стыд потеряла, сука! А дальше – были б бабки! Позвонил в агентство, и через неделю вся твоя любовь-морковь у меня как на блюдечке! – На этих словах Алексей издалека показал мне стопку фоток. В руки не дал – видно, боялся, что я схвачу их и порву и не доживет компромат до суда по разделу имущества. Но уже по одной – верхней в стопке – фотке я поняла: там цинично, во всех подробностях, запечатлены наши с Лешей постельные сцены. Должно быть, в квартире по заказу Алексея Александровича детективы установили скрытую камеру. Ужас, ненависть к мужу и отчаяние переполняли меня.
– Я тебе уже говорил: я ненавижу б…ство, – тем временем продолжал мой муж. – За это я не простил в свое время даже собственную мать. А уж тебе – костьми лягу, но жизнь искалечу! В хате этой можешь оставаться: пусть она напоминает тебе, кто ты такая. – Он брезгливо, двумя пальцами, потряс в воздухе особо выразительным снимком. – Дальше с тобой свяжется мой адвокат. А я видеть тебя больше не желаю, б…
Я осталась в квартире одна… Леша растерянно ответил в телефон: «Не плачь, что-нибудь придумаем…» – и не только не приехал, но даже не перезвонил. У меня почти не было наличных денег. Кредитку муж тут же заблокировал. Родителям звонить не хотелось: зачем расстраивать? Да и что толку: они далеко. Через день позвонил адвокат мужа и сообщил: Алексей Александрович подает в суд на расторжение брака и раздел собственности. Согласно контракту, он отдает мне московскую квартиру, но при этом намерен просить суд оставить сына с ним.
– Это очень серьезно, – с деланным сочувствием вздохнул адвокат, – ваш муж, Аня, дал куда надо очень приличную сумму. Так что дело он, скорее всего, выиграет. Но если у вас есть деньги… Один мой коллега взялся бы вести вашу защиту. Шансы, знаете ли, всегда есть: закон все-таки до последнего на стороне матери. Но, сами понимаете, дело сложное, это будет стоить…
Я только курила, плакала и ничего не соображала. Не могла даже придумать, у кого мне занять денег хотя бы на еду. Леше звонить было противно: его реакция на произошедшее меня откровенно потрясла! И если совсем честно – не хотелось портить перед ним мною же созданный образ. В Лешиных глазах я всегда представала красивой, богатой, уверенной в себе… А тут – беспомощная плачущая дура без копейки в кармане.
Я второй день питалась только виски, который нашла в холодильнике (больше там ничего не было!), когда неожиданно позвонила свекровь.
– Приплыла, милочка? – ехидно осведомилась она. – Мне все Алешенькин адвокат рассказал! Так вот: готовься к худшему, дорогуша! Уж мой Алеша попортит тебе кровушки! Хочешь знать, почему он со мной который год не разговаривает? Узнал однажды, что я его отцу изменяла! И что отец схватил инфаркт, застав меня с любовником. Алешка решил, что отец именно из-за этого и умер год спустя… А ведь они вместе бизнес начинали, и Алексей без отца еле справился, кое-как из долгов вылез. Так меня и не простил, как я ни плакала – не только за отца, но и за бизнес. Циничный он человек: в слезы не верит, только в доллар! Теперь-то я могу тебе об этом сказать: все равно в нашей семье тебе уже не быть. И слава богу! Может, наконец, сын ко мне повернется: должен же за Сережкиными няньками кто-то из своих приглядывать… А Сережку он у тебя отберет – из принципа!
А вскоре пришла повестка в суд: мне надлежало явиться в качестве ответчика на слушание дела о расторжении брака по заявлению истца – моего супруга Алексея К. Или прислать в суд своего официального представителя.
Нас с Алексеем развели на первом же заседании – видимо, истец, как мог, ускорил процесс деньгами. На суд он даже не пришел: все бумаги за него подписал адвокат. Вопрос о ребенке должен был решаться отдельно – через месяц тем же судьей. Я спросила: «Но по закону же ребенок всегда остается с матерью, правда?» Однако женщина-судья лишь холодно уточнила, глядя сквозь меня:
– А правда, что вы в настоящее время нигде не работаете и средств к существованию не имеете? И будете ли вы оспаривать подлинность фотоснимков, предоставленных суду истцом и доказывающих факт вашего аморального поведения? На основании имеющихся у нас документов суд изучит сложившуюся ситуацию и объективно решит, с кем из вас ребенку будет лучше.
Шли дни, полные тоски и отчаяния. Я пыталась дозвониться до Кати, чтобы узнать, как там Сережа, но Катька трубку не брала. Однажды днем, зная, что Алексей на работе, я села в электричку и поехала в деревню. Машины у меня больше не было, бывший муж ее забрал. Я хотела только повидать сына. Но охранники нашего поселка, которые раньше чуть ли не раскланивались со мной, не пустили меня даже на его территорию. Они лишь отводили глаза и бубнили, что такое указание, дескать, дал им их хозяин, Алексей Александрович.
