Книга Воскресение в Третьем Риме - Владимир Микушевич

Смотрите крiнъ сельныхъ, како растут:

Не труждаются, ни прядутъ.

Глаголю же вамъ,

Iако ни Соломонъ во всей славѣ своей облечеся,

Iако единъ от сихъ.

Аще же сѣно сельное, днесь суще и оутрѣ въ пещь вметаемо,

Бгь тако одѣваетъ,

Не много ли паче васъ, маловѣри.

Великолепен и мощен контраст поэтических образов: полевые лилии роскошнее одежд Соломоновых, но они лишь „сено сельное“ (какова звукопись!) в сравнении с облачениями праведников. Поистине Иисус учил „яко власть имѣя, и не яко книжницы и фарисеи“, и только эта власть от Бога, чего не простили Сыну Давидову книжники и фарисеи, платоновские философы на иудейский лад.

Ибо члены Синедриона функционально соответствуют не судьям Израилевым, а именно философам, властителям платоновского государства. В Иерусалиме они основали философскую республику, отнюдь не руководствуясь принципами Ветхого Завета, так как среди них было немало саддукеев, не верующих в воскресение мертвых и настолько эллинизированных, что Платон мог для них значить больше, чем пророк Исаия или даже Моисей. Среди первосвященников Храма и в Синедрионе главенствовали именно саддукеи. Эти интеллектуалы правили философской республикой, в которой римляне, сами того не ведая, приняли на себя функцию стражей-воинов, а представители трудящихся или праздношатающиеся, что подчас одно и то же, требовали освободить разбойника Варраву, который стал бы стражем, если бы римляне ушли, а в ответ на вопрос Пилата об Иисусе Христе толпа кричала: „Распни, распни Его!“ Крик этот был на руку философам-саддукеям и, возможно, был ими подсказан. Известно, что саддукеи питали особую ненависть к потомкам Давида и какие бы обвинения они ни выдвигали против Иисуса, главным обвинением против Него был торжествующий возглас все того же народа на тех же иерусалимских улицах: „Осанна Сыну Давидову!“ Все, что Христос говорил о воскресении мертвых, для саддукеев ничего не значило и казалось им лишь злонамеренной пропагандой, рассчитанной на невежественный легковерный народ, „иже не весть закона, прокляти суть“, по словам саддукеев. Члены Синедриона и первосвященники Храма предавали на смерть не пророка (пророка побили бы камнями); они составили заговор против законного Царя, распятие было, в сущности, цареубийством, совершенным руками стражей-римлян. При цареубийстве должна пролиться царская кровь, и она пролилась, но цареубийство, подсказанное и осуществленное вождями философской республики, лишь подтвердило, что Иисус – Царь Истинный.

Режим первосвященников, толковников и членов Синедриона Чудотворцев определяет как теократический, признавая при этом теократией и государство философов по Платону. Чудотворцев не вступает в прямую полемику с Владимиром Соловьевым, понимавшим теократию буквально как боговластие, то есть как власть Бога над человеческим обществом и в человеческом обществе. Но уже соловьевское определение теократии представляется Чудотворцеву проблематичным: „…покорность власти, признание авторитета и участие в совете Божием – вот три последовательные ступени истинной теократии…“ (Соловьев В. История и будущность теократии. – СПб., 1883–1887. С. 338). „Покорность какой власти и признание какого авторитета?“ – спрашивает Чудотворцев. Приводят ли такая покорность и такое признание к участию в совете Божием или, напротив, делают такое участие невозможным, ибо Христос говорит нечто прямо противоположное: „…поклонишися Господу Богу твоему и Тому Единому послужиши“ (Лука, 4:8). Из этих слов явствует, что от Бога только власть Самого Бога и покорность любой другой власти недостойна человека. Миром правит совсем другая власть, враждебная Богу, и с этой властью Христос не имеет ничего общего: „Грядетъ бо сего мipa князь, и во мнѣ не имать ничесоже“ (Иоанн, 14:30). А какой другой авторитет может быть, кроме Христа, запретившего апостолам зваться наставниками и учителями? (Матф., 23:8). Но именно учителями и наставниками, по-современному идеологами, называют себя те, кто присваивает себе власть в истории. Такие режимы учителей и наставников и выступают в истории как теократические. Это теократия, ложная в своей основе, но исторически реальная, тогда как „История и будущность теократии“ Владимира Соловьева остается лишь грандиозным утопическим проектом, подобным тому же „Государству“ Платона и социалистическим утопиям. По Чудотворцеву, власть Бога не проявляется ни в каком политическом режиме. Истинный смысл слов: „Нет власти не от Бога“ раскрывается словом Христа: „Царство мое несть от мира сего“ (Иоанн, 18:36). Христианство невозможно без неприятия мира с его властями, говорит Чудотворцев, и это дало повод приписать ему мистический анархизм.

Чудотворцев действительно относил к теократическим все формы государственности в истории за единственным исключением, поскольку человек по своей природе готов подчиниться лишь божественному и приписывает божественность всему, чему вынужден подчиняться, чем и пользуется государство, обожествляющее себя. Это свойственно едва ли не в большей степени так называемым светским государствам, даже государствам атеистическим, подменяющим богов „свободой, равенством, братством“, а Бога исторической необходимостью. Для таких государств истинная свобода человека, его самоопределение, – действительно анархия, но человек, образ и подобие Бога, не может в принципе отказаться от свободы, не перестав быть самим собой, и потому в любом государстве инстинктивно видит „власть не от Бога“. В то же время свободы не может быть без Бога, ибо тогда человек был бы весь во власти бесчеловечного, таящегося в нем. Образ Божий не может не признавать своего прообраза, знаменуемого для человека лишь человеком. Теократии противостоит антропократия, которую Чудотворцев понимает не в духе рационалистического гуманизма, не как власть лучшего человека над другими людьми, а как присутствие Бога в человеке. Этому-то присутствию и покоряется человек. Это и есть истинная власть от Бога. Подданный подтверждает, что он образ Божий, признавая над собой образ Божий помазанника, монарха, избранного Богом. Таким образом, подданный, по Новалису, отрекается от престола, на который сам имеет право, иначе он не был бы подданным. Монарх не избирается большинством голосов, так как в большинстве обнаруживается бесчеловечное. Монархия в истории представлена династией, а избрание династии таинственно, у ее истоков так или иначе Сам Бог, Чье присутствие в человеческой крови сказывается в монаршей крови особенным образом. Отсюда преступное любопытство человека к монаршей крови, заставляющее проливать ее время от времени. Кровь монарха проливают, желая испытать ее истинность. Цареубийство – одновременно исток и кульминация всех революций. Но как только кровь монарха пролита, сразу же усиливается тоска по монархии, и выдвигаются разные претенденты, чья кровь подвергается такому же испытанию пролитием, что в значительной степени и составляет историю: истинность монаршей крови подтверждается, когда уже поздно, когда кровь пролита, и в конце времен, когда Давидов род будет невозможно с точностью проследить после всех цареубийств и самозванств, явится последний царь по чину Мелхиседекову, не нуждающийся в генеалогии, чтобы подтвердить истинность своей крови.

Учение Чудотворцева о монархии иронически назвали анархомонархизмом, что по-своему точно обозначает его суть.