Книга Клятва воина - Джульет Э. Маккенна

Эльетимм шагнул вперед, дабы отвлечь внимание от Каески. Весь – смиренная заботливость.

– Поскольку это мои необдуманные действия привели к обвинению госпожи, не могу ли я как-то искупить свою вину, защищая ее честь? Я не воин, но немного владею булавой, если вы, конечно, позволите.

Теперь, когда Шек Кул вынес свой вердикт, он посмотрел на жреца с откровенным презрением.

– Это было бы только справедливо.

Увидев отчаянную мольбу на лице Ляо, я крепко прикусил язык и, кипя от злости, ждал, пока сначала воевода, а затем его жены сойдут с возвышения. Каеска заняла свое место рядом с Гар, упругость в ее походке не поддалась ядовитому взгляду Ляо. Сезарр шагнул, чтобы встать между мною и эльетиммом, и хорошо сделал: я был так взбешен, что тут же всадил бы острую сталь в кишки ублюдка. Должно быть, Каеска и колдун с самого начала стремились к подобному концу. Мы вернулись во дворец. Мой гнев продолжал гнать меня с такой скоростью, что Ляо приходилось бежать, чтобы оставаться впереди меня.

Едва мы вошли в ее покои, я напустился на нее, не заботясь о том, что кто-то может услышать сквозь тонкие стены и ставни.

– Что еще за поединок? Ты не говорила ни о каких поединках! Ты же была так уверена, что Шек Кул руками и ногами ухватится за возможность избавиться наконец от этой стервы! Что происходит?

Я сорвал шлем и наручи и бросил их, не обращая внимания на камень, выскочивший из оправы.

– Я никак не думала, что Шек Кул выберет это испытание. Такого здесь никогда еще не было.

Ляо заметно расстроилась, но меня беспокоили более важные вещи в то время, когда я сдирал кольчугу.

– Где правосудие в поединке, помоги мне Даст? Я бы убил Ирита, без сомнения, невинна Каеска или виновна – наверное, поэтому они и прикончили беднягу! Теперь я должен сражаться с этим проклятым колдуном, который не только виртуозно орудует булавой, но, бьюсь об заклад, привлечет и магию!

Ляо изо всех сил старалась уследить за моим быстрым и горячим тормалинским.

– Он не посмеет, – возразила она.

– А кто узнает? Кто сообразит, что его скандирование – не боевой клич? Шек Кул остановит бой, если я отступлю и скажу, что этот мерзавец путает мое сознание? Как проходит это испытание истины?

Я обливался потом и с проклятиями выбрался из подбитой ватой куртки.

– Это бой, два человека, каждый с оружием и в доспехах, до смерти. – Ляо была уже на грани слез. – Когда слово дано, его нельзя взять обратно. Один из двоих должен умереть. Любой, идущий на попятную, считается виновным и будет казнен.

– Вот как? Значит, если я вдруг откажусь от этой схватки, то на закате отправлюсь в плавание с Полдрионом?

Ляо в замешательстве развела руками – смысл моих слов ускользнул от нее.

– Испытание – дело серьезное, Шек Кул не потребовал бы его, если б не думал, что оно необходимо. Ты говоришь правду, значит, ты обязан победить!

Я посмотрел на нее и обругал себя болваном за то, что так на нее понадеялся. Теперь я новыми глазами видел ее крайнюю молодость. До сих пор я плыл туда, куда меня направят, – и вот наткнулся на рифы.

– Шек Кул мечтает избавиться от Каески, но не хочет пачкать руки в ее крови, верно? Дело не в истине или правосудии, дело в Шек Куле, который не хочет сам ее приговаривать!

Я был так же зол на себя, как на Ляо. Я так спешил вырвать у эльетимма зубы, что не успел продумать все до конца. Однако это не помешало мне сорвать злость на Ляо.

– Ты была так довольна собой, не правда ли? А теперь мне предстоит сражаться с проклятым колдуном, который сможет засолить мои мозги и разделаться со мной не спеша. Ну, я надеюсь, ты довольна – завтра в это время я буду мертв, а Каеска будет чиста, как ключевая вода, и вольна отравить кого только захочет. Однако посмотри на светлую сторону: вы с Гар сможете совершить приятную прогулку в Релшаз, чтобы купить тебе нового раба. Постарайся лучше заботиться о нем. Если повезет, Мали и ребенок еще будут живы, когда вы вернетесь!

– Ты так шумишь… – дрожащим голосом пролепетала Ляо.

– Нет, голубушка, нет! – Я схватил ее за подбородок и посмотрел прямо в глаза. – Я буду биться с кем угодно в честном бою – с Гривалом, Сезарром, капитаном Стражи. Я положусь на свое мастерство и приму руны, какими они выпадут. Но тут дело другое, это – магия. И не просто честная магия – воздух, земля, огонь и вода. Это колдовство, которое проникает в твой собственный разум и обращает его против тебя. – Я положил тяжелую ладонь на голову Ляо, чтобы придать весомость своим словам, и почувствовал, как женщина вздрогнула. – Один из этих ублюдков уже хозяйничал в моем черепе. Я пытался бороться с ним, и я знаю, что не могу этого сделать!

– Используя магию, он бы приговорил и себя, и Каеску… – вымолвила Ляо, не замечая, как слеза скатилась по щеке.

– Я буду мертв прежде, чем кто-нибудь заметит его колдовство! – Я убрал руку и оглядел комнату. Кувшин слабого алдабрешского вина стоял на столике, и я налил себе, прежде чем злобно швырнуть сосуд в стену. – В этой сраной дыре нет даже приличной выпивки!

Грохот разбившегося кувшина заставил Ляо разрыдаться, но он же привел меня в чувство. Моя ярость разлетелась на куски, как этот глиняный кувшин. Я покачал головой. Ляо так молода, она не могла играть по тем же ставкам, что и Каеска, и выиграть. Мне следовало это знать.

– Ну ладно, хватит плакать.

Я положил руку на ее содрогающееся плечо. Ляо прижалась к моей груди, прожигая слезами тонкий шелк нижней туники.

– Мне так жаль, – прорыдала она. – Это казалось такой хорошей мыслью, удачным способом избавиться от Каески. Я подумала, Шек будет очень доволен, это могло бы компенсировать то, что я не хочу пока рожать, да еще я попала в такую беду с хлопком, но если б Гар захотела помочь, я бы справилась с ней, пока Каеска не причиняла неприятности, и Най такой прелестный, я бы не вынесла, если бы с ним или с Мали что-то случилось, – это была бы моя вина, если б я знала про тайный умысел Каески и ничего не сделала, чтобы остановить ее…

Она сбилась и закашлялась от слез. Вздохнув, я обнял ее и немного испугался, когда Ляо вцепилась в меня словно тонущий котенок.

– Ну, тише, тише. Что сделано, то сделано, в конце концов.

Это не внушало оптимизма, но, чтобы иметь какой-то шанс против колдуна, мне нужно выспаться, а не провести полночи, успокаивая госпожу.

– Давай-ка спать.

Ляо подняла заплаканное лицо, озадаченно морща лоб.

– Хорошо, если ты хочешь.

Она встала на цыпочки и, прижавшись ко мне, поцеловала прямо в губы. Мое тело отозвалось раньше моего разума, и прежде чем я успел выяснить недоразумение, Ляо обвила руками мою шею и, притянув ближе, маняще открыла рот. Я поцеловал ее резко, с вызовом в губах и языке, наверняка зная, что не стоит этого делать, но в равной мере понимая, что завтра буду сражаться за свою жизнь – с хромой ногой, против колдуна, который будет делать со мной все что захочет. Видимо, Ляо почувствовала сдвиг в моем флюгере и еще крепче прижалась ко мне; мои колебания слабели, а пыл твердел. Зубы Даста, я могу умереть к завтрашнему закату, и если приговоренному не дают плотной трапезы, он возьмет то, что предлагают. Скользнув рукой к груди Ляо, я коснулся ее сосков сквозь тонкий шелк платья и почувствовал их реакцию.