Книга Диаспора - Борис Иванов

Кирилла словно пыльным мешком по голове огрели.

«Не мне здесь надо было быть, — обалдело подумал он, — а федеральному следователю... Это же надо... Здесь же все на поверхности лежит. Бродяжка с Ларданара первому встречному — просто со скуки — этакое выбалтывает, а они там — резидентуру внедряют да явки с паролями изобретают...»

— Ну, не весь, так половина, — уточнила Карин.

— У них — у Посвященных этих — должно быть, неплохие доходы, если так... — предположил Кирилл.

— А то бы...

Трава, задрав голову, окинула взглядом стену, окружавшую Дом. Теперь отряд брел к воротам уже вдоль этой каменной громады.

— Ведь они нам и покупателей на Камни сватают...

— И от того имеют какой-то процент, — понимающе сказал Кирилл.

Дурная Трава чуть не рассмеялась.

— Дурень... Это мы — мы имеем процент. А они — весь доход хапают. Но Торговцы не в обиде. На хлеб с маслом нам хватает. Мы все — богатенькие... Любой из нас может отвалить и купить себе пару особнячков почище, чем у самого Большого Джона. Только мало кто от этого дела отходит... При жизни. А иногда — и потом...

Она косо усмехнулась чему-то.

— И потом... Дома — нам защита. И от закона, и от «стервятников»... Нам с ними ссориться не с руки. Так и живем: Камни — деньги — «пепел»...

«Все сошлось», — подумал Кирилл.

Шедший впереди Рога наконец достиг ворот и принялся условным стуком колотить дверным молотком (тоже кованным в виде Запретного дерева) в небольшую калитку, устроенную в одной из створок ворот.

Калитка тотчас открылась, чего ни Рога, ни его спутники не ожидали. На пороге стояли двое. На монахов они походили мало — скорее уж на шоферов или садовников. Оба в грубоватых комбинезонах и клетчатых грубошерстных рубахах. Оружия Кирилл у них не заметил.

— Ух!.. Ну, ты испугал меня, Готфрид... — вымолвил Рога, обращаясь к тому из встречавших, что выглядел noстарше. — То не достучишься до вас, то, как черт из бутылки, навстречу выскакиваете...

— Тут у нас были основания за вас беспокоиться, — ответил тот, кого назвали Готфридом. — Ночью в ущелье стрельба была... Обидно было бы вас потерять. Вы ведь гостей с собой ведете — так?

Он кинул взгляд в сторону сбившихся в кучку пассажиров «Ганимеда».

— Так их здесь ждут. И, похоже, неспроста... Сам Верховный Посвященный по их души прибыл. Настоятель Герберт Фальк. Он ждет их в трапезной.

* * *

По локальному времени «Эмбасси-2» уже близилось утро. Гвидо только на минуту заглянул в свой кабинет — чтобы звонком по селектору поднять на ноги Петро Криницу — того человека, которого он наметил пустить по следу ранее командированного им же самим «на поверхность» лейтенанта Смита. Приказав тому через час быть в его приемной, Гвидо набрал на клавиатуре номер дока Кульбаха, однако сигнал вызова остался без ответа. Подождав немного, он торопливо вышел из кабинета.

Беспокойство, донимавшее его с какого-то момента ночной допросной эпопеи, наконец оформилось в некую законченную мысль. Она — эта мысль — чуть не заставила его подпрыгнуть на своем месте в конце «беседы» с Ларисой Юрьевной, удрученной бедами злосчастного Мальстрема. Поминая всех чертей — как обитающих на Инферне, так и прочих, — Гвидо стремительно следовал коридорами станции, на ходу перебрасываясь короткими фразами с ночным дежурным по госпиталю.

Тот встретил его на своем рабочем месте далеко не дружелюбно.

— Я, конечно, не смею возражать вам, господин подполковник, — с досадой заметил уставший к концу дежурства майор медицинской службы. — Я понимаю — дело не терпит отлагательств... Да... И пациент далеко не в критическом состоянии. Перелом был, можно сказать, пустячный... Собственно, мы готовим его к выписке в ближайшие день-два... Но неужели нельзя дать выздоравливающему человеку возможность добрать свои два-три часа сна? Насколько я знаком с природой разных дел, которые не терпят отлагательств, после беседы с вами пациент уж во всяком случае не заснет сном невинного младенца...

— Скорее всего, это я уже не засну таким сном... А вот что касается капитана Орландо Санчеса, то, в любом случае, я пришел сюда не для того, чтобы отоварить его бессонницей...

Майор молча пожал плечами и кивнул медсестре. Та, точно так же — молча и не скрывая недовольства столь ранним визитом руководства, — проводила Гвидо в пустынную палату, в которой на единственной занятой койке чутким утренним сном спал капитан Санчес.

Сестра пододвинула к кровати вертящийся стул и предложила его подполковнику. Затем, включив и чуть подрегулировав ночник, осторожным движением коснулась плеча больного. Тот моментально проснулся. Узнав в склонившемся над ним госте своего непосредственного начальника, капитан сделал некоторую попытку принять на кровати менее расслабленную позу, но Гвидо удержал его от резких движений.

— Оставьте нас наедине, сестра, — попросил он. — И, если не затруднит, свяжите меня с Эберхардтом Кульбахом. Вы знаете, о ком я говорю. Если он спит — пусть профессора разбудят... И как только он будет на связи — немедленно дайте мне знать...

Капитан Санчес с тревогой посмотрел на шефа и, морщась, все-таки перешел в положение «сидя».

— Что-то не так, шеф? — профессионально понизив голос, спросил он.

— Не беспокойся...

Гвидо проводил медсестру цепким взглядом и прислушался к тому, как тихо щелкнул дверной замок.

— Сам знаешь, — успокаивающим тоном проговорил он. — Бывают в нашем деле этакие закавыки... Маленькие, но не терпящие промедлений.

— Берите быка за рога, шеф... Не стоит мне долго объяснять такие вещи...

— Вот и хорошо, — улыбнулся Гвидо. — Мне всего-то и надо, что уточнить хронометраж одной истории... Скажи, сколько примерно времени прошло с того момента, как там — на поверхности — вышла неприятность с твоей ногой, и до того, как док Кульбах забрался в шаттл и убыл на станцию?

Орландо задумался.

— Да, строго говоря, вся эта командировка, — пожал плечами Санчес. — Я и часу не был с доком. Мы ведь влетели в аварию прямо на выезде с Космотерминала. И меня сразу завернули назад — в медпункт там же, на терминале... Я немедленно направил вам свой рапорт...

«Которому я не придал тогда никакого значения, — с досадой подумал Гвидо. — Точнее, я озаботился только здоровьем покалеченного Орландо. Мне и в голову не пришло тогда, что Эберхардт отправился в город без присмотра. Это вообще было такой чушью — присматривать за невиннейшим доком Кульбахом... Настолько большой чушью, что у меня просто стерлось из памяти это простое обстоятельство. Все — по Фрейду...»

— ...а потом я там и дождался дока, — продолжал Орландо. — Мы вернулись на одном шаттле. Вместе... А...

«Правильно, они вернулись вместе, — устало припомнил Гвидо. — И это закрепило у меня в памяти иллюзию того, что все в общем-то в порядке. Я даже не стал вносить никаких поправок в файл по командировкам дока. А это уже... Сдаю я, маразматиком делаюсь. Пора меня списывать в расход, на мыло старого дурака...»