Книга Орел нападает - Саймон Скэрроу

Веспасиан дружески помахал подчиненным свободной рукой, в то время как те попытались вытянуться в постелях, изображая своеобразное воинское приветствие.

— Вольно! — улыбнулся Веспасиан. — Это частный визит. Поскольку мне пришлось отвлечься от ведения боевых действий, чтобы уладить некоторые разногласия между царем Верикой и его подданными, я решил заглянуть к вам, а заодно прихватил с собой кое-кого, кому не терпелось увидеться с вами перед своим отъездом в родные края.

Он посторонился, давая дорогу Боадике и Празутагу, причем могучему воину, чтобы протиснуться в дверь, пришлось наклониться и втянуть голову в плечи, а когда он ступил внутрь, в комнатке сразу сделалось тесно. Бритт широко улыбнулся лежавшим на койках римлянам.

— Ха! Сонные головы!

— Нет, Празутаг, старина, — отозвался Макрон. — Мы тут не отсыпаемся, мы зализываем раны. Тебе-то, верно, и невдомек, что это такое: ты ведь у нас несокрушим, как утес.

Когда Боадика перевела это шутливый комплимент, Празутаг разразился громовым смехом, сотрясшим стены больничной палаты и прозвучавшим столь оглушительно, что Веспасиан невольно поежился. Отсмеявшись, гигант воззрился с высоты своего роста на обоих друзей, а затем, запинаясь и подбирая слова, сказал что-то Боадике.

— Мой кузен чувствует себя связанным с вами братскими узами и хочет, чтобы вы это знали, — перевела молодая икенка. — Он даже счел бы возможным принять вас в наше племя.

Макрон с Катоном так посмотрели друга на друга, что Веспасиан торопливо склонился к ним и раздраженно шепнул:

— Во имя Юпитера, придержите свои языки. Его предложение — великая честь, а нам не с руки оскорблять икенов в их лучших чувствах. Это вам ясно?

Легионеры кивнули, потом Макрон с важной миной сказал:

— Передай Празутагу, что мы польщены и не мыслили бы себе иной доли, если бы уже не служили под римским орлом. Вот выйдем в отставку, тогда непременно отыщем его и продолжим начатый разговор.

Празутаг просиял, и Веспасиан чуть расслабился.

— Так или иначе, — продолжил Макрон, — вы, видно, собираетесь восвояси?

— Да, очень скоро.

— Отправитесь в Камулодунум?

— Нет. Вернемся домой. — Боадика опустила глаза. — Мы должны подготовиться к свадьбе.

— Да! — со счастливым видом подтвердил Празутаг, положив на плечо своей суженой руку.

— Понятно, — буркнул Макрон, вымучивая улыбку. — Мои поздравления вам обоим.

— Спасибо, — произнесла Боадика. — Для меня они много значат.

Повисло тягостное молчание, которое после затянувшейся паузы нарушил Веспасиан:

— Хм. Я намеревался сказать это сразу. Командующий шлет всем вам свой привет. По его мнению, предпринятые вами усилия не только отвели беду от его семьи, но и явственно показали, насколько может быть эффективным взаимодействие икенов и римлян. Плавт полагает, что все вами содеянное выше любых почестей, какие он мог бы воздать вам, как нет этому и достойных наград. Короче, такова суть письма.

Макрон подмигнул Катону и горестно улыбнулся.

— Я тоже считаю ваш подвиг неоценимым, — продолжил Веспасиан. — Мы даже думать боялись, что бы случилось, если бы пленники были умерщвлены. Все вторжение тогда выродилось бы в грандиозную акцию мщения. Чего генерал никак не хотел допустить. И хотя самому ему не подобает награждать вас впрямую, он все же уполномочил меня потолковее распорядиться двумя знаками воинского отличия, а также привести чье-то служебное положение в большее соответствие с его способностями и заслугами.

С этими словами Веспасиан положил сверток, который держал в руках, на койку Макрона и стал бережно его разворачивать. Под первым слоем обнаружились два наградных медальона из слоновой кости, инкрустированные золотом и серебром. Макрон с видимым удовольствием принял один из них, Катон, благоговея, — второй, но легат на том не закончил.

— Тут для тебя есть еще кое-что, оптион, — объявил он, улыбаясь. — Кстати, оно уже не твое, это звание.

— Командир? — не понял Катон.

— Ну… я позволил себе так назвать тебя напоследок.

Катон, так ничего и не уразумев, наморщил лоб, но тут из-под складок ткани появился шлем с поперечным гребнем и обвитый лозой жезл.

— Заглянул утром на склад, — с деланым безразличием бросил Веспасиан. — Сразу, как только Плавт утвердил повышение. — Глаза его хитро блеснули. — Я положу это в угол, к твоему прочему снаряжению?

— Нет, командир, — возразил торопливо Катон. — Если можно, дай все это мне. Мне бы хотелось посмотреть все, потрогать.

— Конечно, почему бы и нет? — с улыбкой промолвил легат, вручая регалии молодому легионеру.

Катон принял шлем и стал его разглядывать, светясь от гордости. Чувства Катона были столь сильны, что ему даже пришлось смахнуть пальцем слезу, выступившую в уголке глаза.

— Надеюсь, он тебе подойдет, — сказал озабоченно Веспасиан. — Но если нет, отнеси на склад и потребуй другой, пусть найдут по размеру. Сомневаюсь, что эти чванливые кладовщики посмеют теперь с тобой спорить, центурион Катон.

ОТ АВТОРА

Мощный комплекс земляных валов крепости Мэйден в Дорсете принято считать одним из ярчайших памятников доримской Британии. Этот образчик древнего фортификационного зодчества производит неизгладимое впечатление на туристов, невольно преисполняющихся сочувствием к тем, кому приходилось штурмовать столь внушительные оборонительные сооружения. Однако ни Мэйден, ни прочие подобные крепости не смогли воспрепятствовать победоносному продвижению римских легионов: все эти твердыни захватывались одна за другой и в относительно короткие сроки.

Можно лишь подивиться тому упорству, с каким дуротриги продолжали цепляться за сеть обустроенных ими прибежищ, хотя те систематически разрушались. И ведь нельзя сказать, чтобы этим людям были неведомы иные, более эффективные способы противостояния легионам: тот же Каратак добился куда больших успехов, используя партизанскую тактику. Но, невзирая на его опыт, дуротриги упрямо укрывались в холмах, предоставляя тем самым выступившему против них Второму легиону полнейшую оперативную свободу. Можно предположить, что столь пагубная стратегия была порождением слепой веры туземцев в помощь со стороны высших сил, о чем неустанно твердили им их духовные лидеры.

По сравнению с тем, что мир знает о Риме, черпая свои знания в море материальных свидетельств и документов, о древних бриттах и о друидах, являвшихся их идеологами и наставниками, известно очень немногое. Письменного наследия они практически не оставили, и основные сведения о них нам поставляют разрозненные легенды, археологические находки да скудные записи, сделанные представителями других, более грамотных народов.