Книга Черное солнце - Майя Зинченко

Он пошел в глубь кладбища, к хорошо знакомой ему могиле. Здесь, к счастью, кроме него никого не было. Было бы совсем некстати встретить в такой момент кого-нибудь из знакомых. Мастер предпочитал одиночество.

Вот и холодная каменная плита, на которой выбито ее имя… Франц медленно опустился на колени и коснулся ее. За прошедшие месяцы ничего не изменилось.

– Как странно, – пробормотал он. – Моя любовь никуда не исчезла. Просто кусок сердца стал таким же твердым и холодным, как этот камень. И на нем тоже есть твое имя. Он останется там навсегда.

Мужчина немного помолчал, слушая шум ветра. Ждал ли он, что она ответит ему? Возможно, в глубине души он надеялся, что так и будет.

– Раэн, что бы ни случилось, как бы ни повернулась жизнь, я всегда буду благодарен тебя за то счастье, что ты мне подарила. Настоящая любовь не исчезает, а остается на небесах. Ее огненные строки может прочесть каждый. Раэн, не держи на меня зла. Господь – свидетель, я верил, что мы созданы друг для друга. Но не судьба… Прощай.

Мастер положил на плиту букетик ярко-голубых цветов. Это были нейцы. Он встал и постарался запомнить это место именно таким – тихим, безмятежным. Последний приют усталого путника. Когда-нибудь, после того как за его спиной останутся многие километры дорог, ему захочется отдохнуть и он найдет в земле, подобной этой, свое успокоение.

Мужчина пошел обратно. Элейс ободряюще сжала его руку. Франц кивнул, благодаря за поддержку. Запрыгнув на коня, он выехал на нем на дорогу, ведущую в Таурин.

В городе его ждала печальная новость. Этой зимой умер Бернар. Целитель отличался крепким здоровьем для своих лет, и его смерть была неожиданностью. Тем более что накануне не случилось ничего примечательного. Он проведал своих подопечных, поужинал, лег спать, а утром его нашли уже холодным.

Франц с горечью вспомнил слова Бернара о том, что они больше никогда не увидятся. Старик предчувствовал скорый конец. А теперь мастер не мог даже отдать дань памяти Бернару, придя на его могилу. Целитель завещал, чтобы его тело предали огню, по обычаю предков – выходцев с севера, а пепел развеяли по ветру.

Опечаленный мастер в раздумье замер перед домом Бернара и не спускал взгляда с его занавешенных окон. Туда так никто и не вселился.

– Он был твоим другом? – участливо спросила Элейс.

– Да. Бернар был хорошим человеком. Я бы хотел снова увидеть его. Отчего так получается, что стоит только покинуть хорошо знакомое тебе место, как оно тут же меняется? И почему-то не в лучшую сторону. – Франц вздохнул.

– Мы останемся здесь или поедем дальше?

– Я должен встретиться еще с одним человеком. Надеюсь, он будет рад меня видеть.

– А почему ты в этом сомневаешься? – встревожилась девушка.

– Раньше мы с ним плохо ладили. – Франц усмехнулся. – Видишь ли, он – священник. А священники никогда не любили таких, как я.

– Они и медиумов не очень-то любят, – заметила Элейс. – Поэтому, если ты не возражаешь, я с тобой не пойду.

– Как хочешь. Возле храма разбит красивый парк, ты можешь подождать меня там. Или, если хочешь, в той стороне, – он показал, – расположен большой рынок и куча лавок, которые открыты до заката солнца.

– Я подумаю, – задумчиво сказала Элейс. – Я действительно хотела кое-что купить. Но в любом случае, чтобы не искать друг друга, давай условимся встретиться возле храма. Ты говорил, что в Таурине всего одно святилище, так?

– Да, – кивнул мастер. – Отличный ориентир. Я пошел, а ты не забывай торговаться. Местные сразу же почувствуют, что ты приезжая, и захотят содрать с тебя три шкуры.

– Пусть только попробуют. Я сама с них шкуру сдеру, – пообещала Элейс и улыбнулась. – Неужели ты думаешь, что медиума смогут надуть какие-то торгаши? Я же сразу чувствую, когда товар не стоит тех денег, что за него просят.

– Поверь мне, товар никогда не стоит тех денег. В этом и заключается весь смысл торговли.

Элейс махнула рукой и ушла общаться с лавочниками Таурина. Франц направился к храму. Он шел быстро, скрыв лицо под капюшоном. Но это все равно не спасало – каждый пятый житель окликал его по имени и желал ему доброго здравия. Сохранить инкогнито не получилось.

Когда мастер приблизился к храму, оттуда выбежала толпа радостных детей от пяти до двенадцати лет. Они вихрем пронеслись мимо него, но он успел заметить, что в руках у них были различные музыкальные инструменты. Видимо, Римус не оставил попыток обучить их музыке.

Вслед за детьми показался и сам священник. Заметив незнакомого человека в черном плаще и при оружии, он насторожился, но, узнав Франца, широко улыбнулся и сделал шаг навстречу.

– Здравствуй. – Священник первый протянул ему руку. – Я молился за тебя.

– Твои молитвы помогли, – серьезно ответил Франц. – Не раз мне удавалось найти выход из безвыходных ситуаций.

– Ты так внезапно уехал после нашего разговора… Где ты пропадал?

– О, я совершил необыкновенное путешествие. Ты не поверишь, если я расскажу тебе. Даже несмотря на то, что я мастер рун.

– Почему же, – по губам священника снова пробежала улыбка, – поверю.

– Только учти, на этот раз это будет не исповедь, а дружеская беседа.

– Значит, я могу с чистой совестью разболтать ее содержание кому угодно, – заметил Римус. – Отлично. А то многие жалуются на то, что я – отвратительный собеседник.

– Конечно, ведь от тебя ждут сплетен. Ты знаешь тайные мысли каждого в этом городе.

– Не преувеличивай. Не все же приходят ко мне на исповедь. Ты хорошо выглядишь. – Римус отошел немного назад, оглядел его со всех сторон и одобрительно кивнул. – Поездка пошла тебе на пользу. Появился блеск в глазах, румянец…

– Римус, что ты такое говоришь! Какой румянец? Я взрослый мужчина, а не жаждущая выйти замуж девица.

– Мне виднее, – отозвался священник. – Кстати, да будет тебе известно, в подвале этого храма хранится недурное красное вино…

– Предлагаешь отметить нашу встречу?

– Символически.

– А как же твои прихожане?

– Я для них и так делаю больше, чем в моих силах. И для них, и для их детей. Должна же у священника быть хоть минутка свободного времени? Или час.

– Или два. Мой рассказ будет длинным, – сказал Франц.

– Какое коварство… – пробормотал священник. – Что поделать – два так два. Своего бравого скакуна можешь привязать вон к тому кустику.

Мастер рун последовал его совету. Животное посмотрело на него умными глазами, как бы говоря, я все равно не убегу, можешь не беспокоиться, и принялось щипать траву. Они вошли в святилище. На этот раз Франц не чувствовал того дискомфорта, что он испытывал при прошлом посещении. Римус, ловко проскользнув между беспорядочно расставленных лавок, проявил чудеса ловкости, не зацепившись ни за одну из них подолом рясы.