Книга Негоциант - Владислав Жеребьев

— Нам к челноку, — тихо прошептал я. — Подъедем поближе и сориентируемся на месте. Соваться сразу резона не вижу. Заметят и вычислят.

На нашу раскрашенную в дикие цвета четверку пока что никто не обратил внимания. Самые обычные сыны степей, разве что ростом побольше. Оружие их, халаты и тюрбаны тоже, а то, что лицо закрыто, так принято почти. Без шейного платка либо лишнего отворота тюрбана в пыли особо не навоюешь. Из всего тела кисти рук да глаза видны.

— Пока нам везет, — тихо прошептал Ярош. — Действуем в том же духе.

Мимо вновь проехало четверо конных, не обративших на нашу группу ни малейшего внимания.

Серая стальная громада спасательного челнока горделиво возвышалась над древним поселком спасшихся в катастрофе землян. Видимо, не одно поколение их жило неподалеку от корабля, раз затеяли строительство и даже проложили асфальтовое шоссе, оставшееся в целости и сохранности до сих пор. Удивительная прочность, на зданиях не трещины. Стекла в окнах — и те целехоньки, не видно выбитых или отсутствующих. Почему тогда степняки не входят внутрь? Ах, точно, кодовые замки. Вон как раз один из таких, светится запыленным табло на двери.

То, что замки на подъездах до сих пор работали, вселяло в меня надежду, что и с кораблем должно быть все в порядке. Поселок почти наверняка был запитан от самого челнока, его центрального реактора, и невидимый механизм прилежно трудился, многие века бесперебойно поставляя энергию. В какой-то момент я испытал чувство полной нереальности. Смешение культур, технологий, запустения и порядка сбивали с толку и не давали ясно мыслить. Вот идет степняк, колченогий смуглый азиат, то и дело припадая на левую ногу и придерживая рукой колчан с черными стрелами, а вот уже светится табло вполне себе обычного домофона. Такие на Земле можно увидеть чуть ли ни на каждом подъезде.

Сам «Ястреб» представлял собой неприступную крепость. Сотни тонн бронированного металла, пропахав в земле здоровенную глубокую траншею, возвышались посреди поселка, будто Фудзияма на рекламных открытках всем известной страны. Но если отстроен город, значит, его построили люди из челнока, ну или их дети и внуки, что вероятнее всего. Если же его построили люди, значит, кто-то из них вышел из челнока, а если вышел, значит, и войти несложно. Знать бы только как.

— Надо остановиться, — решил я, — и все обмозговать.

Судя по моим наблюдениям, сами кочевники к челноку близко не подходили, разместив свой лагерь метрах в трехстах от здоровенной стальной туши «четверки». Относились к этому месту с явным почтением. Если же в самом городе мусора, костей и обрывков одежды набралось бы на сотню контейнеров, то узкий участок земли около «Ястреба» представлял собой идеально выметенную и убранную площадку. Может быть, даже траву выщипали, жаль только издалека не разглядеть.

Заехав за угол одного из домов, мы с облегчением принялись слезать с лошадей.

— Вроде бы прокатило, — довольно кивнул Грецки. — Разгильдяи эти кочевники. Ни постов, ни проверок, приходи, кто хочешь и бери, что надо.

— А я думаю, правильно у них все, — пожал я плечами. — Ну кому, скажите, кроме, разумеется, нас четверых, придет в голову переодеться в местное рубище и тайно проникнуть в их священное место? Это же чистой воды самоубийство!

— Предлагаю схорониться до ночи, и когда все успокоится, попытаться подойти поближе, — предложил я.

— До ночи оставаться здесь не можем, — покачал головой Амир. — Это пока на нас не обращают внимания, а потом заметят рост, ширину плеч и родовой перстень на указательном пальце барона.

— Перстень снять не могу, — смутился Ярош. — Не снимается он, только если палец отнять.

— Есть предложение остановиться в одном из домов. — Прислонившись спиной к бетонной стене, я постучал по ней костяшками пальцев. — Кочевники туда по какой-то причине не лезут, а мы вполне можем перекантоваться до вечера. Так сказать, в тишине и безопасности.

— Двери-то вроде закрыты, — напомнил королевский советник. — Открыть сможешь?

— Постараюсь, — кивнул я.

Заглянув за угол дома и убедившись, что в поле зрения нет ни одного степняка, я подошел к железной входной двери и принялся изучать замок. То же примитивное табло, такие же кнопки, почти похожие на те, что мы ежедневно жмем, чтобы попасть в свою парадную. Несколько необычно, конечно, но суть от этого не меняется. Так, что мы знаем об устройствах подобного рода? Открываются либо электронным ключом, либо комбинацией клавиш. Ключа у меня нет и быть не могло, да и места, куда его надо прислонять на замке не оказалось, а вот кнопки для ввода кода были, слава богу, с обычными арабскими цифрами. С минуту я вглядывался в них, пытаясь просчитать варианты. Нереально, просто нереально, даже если сам код является четырехзначным, то на перебор всех возможных комбинаций уйдет немало времени. Проходящие мимо степняки обязательно заинтересуются своим собратом, суетливо скачущим у входной двери, меня рассекретят, и поднимется шум. Оставался еще вариант вырубить электропитание, но где искать силовой щиток, я сказать затруднялся. Скорее всего, он в самой же парадной, а может быть и в подвале, но ни то ни другое для меня недоступно. Да уж, мои далекие потомки, расстарались вы на славу.

Самая удачная мысль, как правило, приходит последней и от этого долгожданна и радостна. Замком пользовались, пользовались неоднократно. Многие таинственные жильцы этого дома день за днем набирали нужную комбинацию, и потому некоторые, особенно используемые кнопки, несколько истерлись и потеряли свой блеск.

Два, семь, четыре, девять. Что-то внутри замка зажужжало, и лампочка над табло приветливо мигнула зеленым огоньком. Не веря в свою удачу, я осторожно потянул за дверную ручку. Дверь поддалась. Счастливчик вы, барон Сбирский, до неприличия везучий сукин сын.

— Господа, — я подскочил к углу здания и замахал рукой пристроившимся там друзьям, — господа, быстрее сюда. Я все-таки открыл дверь.

Ожидаемой сырости и затхлости в подъезде почему-то не оказалось. Видимо, местная электроника, безотказно трудившаяся многие сотни лет, работала на удивление исправно. Пахло фиалками, ванилью, карамелью, но только не запустением и разрухой. Пыли и плесени вокруг тоже не обнаружилось.

Вошедшая следом за мной троица с интересом озиралась, изучая непривычную для них обстановку. Впрочем, интерес проявляли только двое — Грецки и Парус. Банус же взирал на все это скорее с неприкрытым любопытством.

— Три этажа, — пояснил я. — На каждом по две отдельные квартиры. Сейчас мы проникнем в одну из них и засядем до темноты.

— И все дома у вас такие? — поинтересовался барон, поднимаясь вслед за мной по лестнице.

— Нет, конечно, — улыбнулся я. — Земная архитектура за многие века претерпела массу изменений. Впрочем, данная планировка как никогда похожа на типовые постройки двадцать первого века.

Две массивные деревянные двери, запертые на замок, встретили нас на площадке первого этажа.