Книга Вечная месть - Крейг Расселл

Когда Фабель и Вернер вошли в больничную палату на третьем этаже Везермарш-клиник, там уже находился криминальдиректор ван Хайден. Он стоял у постели главы правительства Гамбурга, первого мэра Ганса Шрайбера. Дежурная медсестра сообщила Фабелю, что Шрайберу дали слабое снотворное, но он не спит.

Лоб Шрайбера скрывала толстая медицинская повязка, но Фабель видел, что надбровья у мэра вспухшие и бесцветные в результате повреждения кожи. И вообще лицо было опухшим настолько, что Фабель при прочих обстоятельствах его с трудом бы узнал. Шрайбер повернул к Фабелю голову, но ему явно не хватало сил, чтобы сесть. Он слабо улыбнулся.

— Рад, что вы здесь, Фабель, — произнес мэр. — Я обязан вас поблагодарить. — Он помолчал и поправился: — Я обязан вам жизнью. Если бы вы не появились вовремя, если бы фрау Клее не выстрелила вовремя… — Он замолчал, паузой подчеркивая ужас возможной альтернативы.

Фабель кивнул:

— Я просто делаю свою работу.

Шрайбер указал на перевязанную голову:

— Мне сказали, что понадобится пластическая операция. И еще нервы повреждены.

Вошли двое полицейских. Фабель приказал им встать в коридоре у дверей.

— Никого сюда не впускать, кроме медицинского персонала, непосредственно задействованного в лечении герра Шрайбера, — распорядился Фабель.

— Позже приедет моя жена, — сообщил мэр.

— Никого! — повторил Фабель.

— Право, в этом нет никакой необходимости, герр Фабель! — запротестовал Шрайбер. — Опасность миновала. Грубер мертв, и он, совершенно очевидно, действовал один, по своему собственному безумному сценарию.

— Так почему он выбрал вас? — спросил Фабель. — Все остальные жертвы были непосредственно связаны с Рыжим Францем Мюльхаусом и группировкой «Восставшие». Почему он выделил вас?

— Бог его знает. — На опухшем лице Шрайбера эмоции были не видны, но в тоне явственно сквозило раздражение. Фабель ожидал, что ван Хайден, возможно, начнет возражать против допроса первого мэра, но криминальдиректор хранил молчание.

— Послушайте, Фабель, — продолжил Шрайбер, — меня мучает боль, я сильно перенервничал и слишком плохо себя чувствую, чтобы анализировать действия психа, только что пытавшегося меня убить, или гадать о его мотивах. Он был безумцем, а также называл себя террористом. Я глава города и правительства Гамбурга. Идите и сами все это выясняйте. В конце концов, именно за это я вам деньги плачу.

— О, я уже все выяснил, герр первый мэр.

Фабель повернулся к Вернеру и протянул руку. Тот передал ему прозрачную папку для улик. В ней лежал толстый блокнот в потемневшем от времени и сырости кожаном переплете.

— Рыжий Франц Мюльхаус знал, что его время истекло. Он понимал, что власти до него доберутся, однако не собирался сдаваться живым. И еще он сильно сомневался в верности своих соратников, в особенности своего заместителя, которым журналистка Ингрид Фишманн считала Бертольда Мюллер-Фойта. Заместитель Мюльхауса также вел фургон, на котором восемью годами ранее похитили Видлера, промышленника. После этого похищения все остальные члены группировки залегли на дно, но Рыжий Франц и голландец Пит ван Хоогстраат были единственными, кого могли опознать власти, и поэтому эти двое продолжали скрываться, получая финансовую и прочую поддержку от бывших сподвижников.

— Фабель… — Шрайбер вздохнул и с трудом повернул голову к ван Хайдену. — Нельзя ли обо всем этом поговорить как-нибудь в другой раз?

— Вот что произошло в тот день на платформе в Норденхаме, — продолжил Фабель, будто не слышал слов Шрайбера. — Голландец ван Хоогстраат не разделял революционного рвения Мюльхауса. Он устал от почти десятилетней жизни в бегах и хотел покончить с этим, но так, чтобы не просидеть до конца дней за решеткой. И была заключена сделка. Сделка, по которой ван Хоогстраат получал минимальный срок. Сделка, заключенная остальными членами группировки, желавшими перевернуть эту страницу своей жизни. Сделка, задуманная заместителем Мюльхауса. А переговоры с властями анонимно провел главный разработчик планов группировки Пауль Шайбе. Они знали, что Мюльхауса живым не возьмут и с его смертью исчезнет угроза их обнаружения и ареста. Они уже купили молчание ван Хоогстраата, заключив сделку с властями, но гибель ван Хоогстраата на той же платформе пошла им только в плюс. Все концы в воду. «Восставшие» больше никогда не восстанут.

Фабель помолчал, глядя на упакованный блокнот в руке.

— Забавно… — грустно улыбнулся он, — но именно Франк Грубер сказал мне однажды: «Правда — это то, что мы должны мертвым». — Фабель приблизился к кровати Шрайбера. — Загадка вот в чем: откуда Грубер добыл имена бывших членов «Восставших»? Ведь их знали только сами члены группировки. Будь убийцей Брандт, тогда и вопросов бы не возникало: его мать, сама входившая в эту группировку, могла рассказать сыну. Но тайна была настолько важной и так тщательно скрывалась, что она даже не сказала Францу Брандту, кто его отец. Так откуда же Франк Грубер узнал их имена? В конце концов, его усыновили в одиннадцать лет, богатые приемные родители увезли его в совершенно другой мир — в Бланкенезе. Раннее детство, проведенное в постоянных переездах, никакого обучения, кроме политического промывания мозгов родителями, должно быть, казалось ему полузабытым кошмаром. Но одно он помнил твердо. Как я уже сказал, Мюльхаус не доверял никому из бывших соратников, но все же существовал один-единственный человек, которому он доверял, — сын. Франц Мюльхаус был археологом и наверняка рассказывал юному Франку, как земля хранит истину для последующих поколений. Мюльхаус сообщил сыну, что закопал истину в землю, тщательно завернув и защитив ото всех. Юный Франк крепко запомнил место, чтобы, в случае если Мюльхауса предадут, остальные не смогли остаться безнаказанными.

Ганс Шрайбер лежал тихо, молча глядя в потолок из-под взъерошенных бровей и опухших век.

Фабель продолжил:

— Рыжий Франц Мюльхаус закопал этот блокнот вместе с другими документами с подробными отчетами обо всем, что произошло во время активных действий «Восставших». Он тщательно перечислил всех членов группировки и их обязанности. Есть там и дневник. Я поручил его просмотреть, пока мы тут беседуем. Уверен, мы еще многое узнаем.

Самое забавное… Одного имени, которое я ожидал увидеть в списке, там не оказалось. Бертольд Мюллер-Фойт. Он не был заместителем Мюльхауса и даже не входил в группировку. Я вообще сильно сомневаюсь, что он был активистом или их тайным помощником. Видите ли, террористические организации вроде «Восставших» — как черные дыры в космосе: маленькие, но их вес и влияние на окружение огромно. Берем, к примеру, молодого юриста и радикального журналиста, который начинает как просто сочувствующий, а потом становится членом группировки, а потом вторым по команде. Не Мюллер-Фойт. Единственное, что его связывало с «Восставшими», заключалось в том, что он, как и Мюльхаус, был любовником Беаты Брандт. И этого ни вы, ни Пауль Шайбе простить не могли, потому что оба были в нее влюблены. Вот почему вы не смогли устоять перед искушением — двадцать лет спустя подсунуть Ингрид Фишманн улики, вроде бы обличающие его. Но недостаточные, чтобы вновь разжечь интерес к «Восставшим». Это была опасная игра, особенно когда ваша жена начала подливать масла в огонь. Но правда в том, что Мюллер-Фойт никогда не переступал черты. Его действительно волнуют проблемы окружающей среды и социальной справедливости, но принципы не позволяют ему отнять у человека жизнь. Ингрид Фишманн взялась не за того политика, не так ли, герр первый мэр?