Книга Изгнанник - Жюльетта Бенцони

– Никто из их близких не пытался их удержать?

– У них нет близких. Трое из этих женщин – вдовы и не имеют детей, четвертая – никогда не была замужем. С риском для жизни они хотели дать Господу последнее доказательство своей любви и преданности…

– Ну и что же с ними сделали? Эти сволочи их сразу…

– Убили? Нет. Правда, несчастные женщины ранены, но раны не слишком серьезны, впрочем, наверное, они предпочли бы умереть. Эти дикари не только отказались выслушать их, они их схватили, разорвали на них платье, они били их палками, а потом… отрезали им волосы!

– Что?

– Да, подстригли наголо! «Обрили», как здесь говорят! Потом они тащили их на Потери, чтобы заставить плясать вокруг своего проклятого дерева Свободы…

Гийом чувствовал, как волосы шевелятся у него на голове от ужаса и негодования…

– И никто ничего не сделал, чтобы помешать этим ублюдкам? Где же мужчины в этой стране?

– А что они могли сделать, кроме того, чтобы просто смотреть? У тех, других, было оружие – пистолеты, сабли. Если бы кто-нибудь попробовал вмешаться и воспрепятствовать им, они могли бы убить не только этих несчастных женщин, но и других – тех, кто попытался прийти им на помощь. И еще…

– Неужели еще что-нибудь?

– Да. Они заставили их идти на Огю: там они хотели их бросить в воду, но несколько старых солдат из форта открыли портал и вытащили пушку… В этой банде не так уж много смельчаков! Они все припустились наутек. Так бедным женщинам удалось спастись…

– А ты? Где ты был в это время?

– Здесь. Я лечил старого Герэна, который вывихнул себе руку, пытаясь в одиночку перевернуть свою лодку. Но Сидони была там и все видела. Именно она и настояла, чтобы одну из несчастных привезли сюда…

Они подошли к комнате, которую когда-то давно занимал Гийом, но, держа руку на ручке двери, Аннеброн все не решался ее открыть. Гийом вспыхнул, его ладонь надавила на руку доктора, но тот продолжал сопротивляться.

– Дай мне войти! Кто у тебя там?

– Ты все еще сомневаешься?

Нет, Гийом представлял, кого он увидит там, за дверью: Анн-Мари, его дорогая Анн-Мари Леусуа, та, которая «никогда не была замужем»… Дверь наконец открылась, он вошел… и ужаснулся. Страшное зрелище представляло собою благородное лицо бедной старушки, покрытое смертельной бледностью, и бритый затылок делал ее похожей на труп. Сидони, которая сидела на стульчике у ее изголовья, поднялась при виде мужчин и на цыпочках подошла к ним.

– Она только что уснула, – прошептала она. – Не надо ее будить!

– Не думаю, что она может нас услышать, – сказал Аннеброн. – Я дал ей опий…

В оцепенении Гийом стоял у кровати и смотрел на спящую тяжелым сном старушку. На глаза его навернулись слезы. Сидони прикрыла ее голый череп белым кружевным чепцом, на лбу и шее видны были шрамы, видимо, следы от бритвы… Гийом склонился над Анн-Мари и с величайшей нежностью дотронулся губами до этих страшных рубцов. Затем выпрямился:

– Знает ли кто-нибудь, где в эту минуту может быть Адриан Амель со своей бравой командой? Вернулись в Валонь?

– Нет, конечно! – тяжело вздохнула мадемуазель Пуэншеваль и горько заплакала. – Они… у моего брата, в кабачке! Это их излюбленное место сборищ…

– Хорошеньких клиентов подбирает себе ваш брат!..

– Конечно, он предпочел бы иных! – прервал доктор. – Но если отказать этим мерзавцам, то можно быть уверенным, что они тут же подожгут твой дом…

Гийом понял, что был не прав, и, похлопав старую женщину по плечу, вышел из комнаты. Вернувшись в кабинет к доктору, он расстегнул сюртук и вытащил два пистолета, висевшие у него за поясом, тщательно проверил затвор, посмотрел порох…

– Ты собираешься в одиночку атаковать кабак? – спросил его Аннеброн.

– В одиночку? Почему? Разве тебя это дело не заинтересовало?

– Ты сам знаешь, что я всегда готов, – ответил Пьер, пожимая плечами, – но этих типов там достаточно много, и подкрепление нам бы не помешало…

– Разумеется, но в этот час, я уверен, они все уже перепились до умопомрачения! Пойдем посмотрим, как обстоит дело у Пуэншеваль. Будем действовать в зависимости от обстоятельств, но одно мне известно точно: я вернусь в Тринадцать Ветров только после того, как расплачусь с этими мерзавцами за их преступление.

Доктор одобрительно кивнул и подошел к шкафу, чтобы достать оттуда оружие. Он бережно взял в руки тяжелые пистолеты и заткнул их за пояс.

– Ну, пойдем! – коротко сказал он и подошел к вешалке, чтобы одеться. Гийом наблюдал за его передвижениями с еле заметной улыбкой на губах: отправляться на такое дело с человеком комплекции Пьера Аннеброна, таким внушительным и сильным от природы и вдобавок хорошо вооруженным, – было почти безопасно…

Но нечто более впечатляющее ожидало их снаружи, стоило им только переступить порог. С крыльца они увидели вдали приближающуюся к ним серую группу каких-то людей. Зрелище было впечатляющим, потому что они двигались молча. Подойдя к крыльцу, они остановились, после чего и послышался приглушенный, как им показалось, голос Мишеля Кантэна:

– А, так вы тоже здесь, Гийом? Тем лучше! А то я хотел попросить доктора послать за вами. Вы слышали о том, что сегодня произошло?

– Да. Мы как раз собирались сейчас проучить этих подлецов так, как они того заслуживают.

– Проучить? Этого недостаточно: старая Жанна Арель только что умерла, да и Матильда Дюбуа сейчас почти при смерти!.. Их надо судить, иначе – они не имеют права жить! Вы согласны?

– Вы собираетесь убить три десятка человек? Это многовато, пожалуй! – заметил Аннеброн.

– Нет, не всех. Только зачинщиков. Их трое. И среди них ваш кузен, Гийом… Вы все еще согласны?

– Абсолютно! Единственное, о чем я жалею, что там нет еще и кузины…

Раздался приглушенный смех, и один из них, кажется пекарь, сказал:

– И не мечтай об этом, Гийом! Она сейчас слишком далеко отсюда. Постарайся забыть о ней на время…

В самом деле, вот уже несколько месяцев, как Адель Амель покинула эти места. Не слишком желая столкнуться нос к носу с воскресшим Тремэном, она решила скрыться. Ей удалось убедить представителя Ле Карпантье взять ее с собой в Париж, где она обещала смотреть за его домом, выполнять услуги горничной и изредка согревать его по ночам. Адель сама толком еще не знала, что ей удастся предпринять, но ее брат-близнец многозначительно давал понять, задирая нос при этом, что она вот-вот сделается важной персоной в Париже… По всей вероятности, действительно недоступная в своем далеком убежище, которое ей удалось найти, она не оставила своим недругам другого выбора, кроме как забыть о себе, хотя бы на некоторое время…

– Как только вы будете готовы, так и пойдем! – сказал Кантэн.