Книга Фактор жизни - Джон Мини
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Движение руки, и талисман распался на две половинки.
— Оболочка, — Том зажал кристалл-ретранслятор между большим и указательным пальцами, — является нуль-гелем. Кристалл я получил от… Пилота.
Они ошеломленно уставились на него. В душе Тома все дрожало от напряжения: он раскрывал секрет, о котором до сих пор не знал никто.
— В мю-пространстве, — добавил он, — мы можем моделировать все, что захотим.
«Вот и свершилось, — подумал он. — О Господи! Правильно ли я поступаю?»
Первой в себя пришла Арланна:
— Как скоро мы сможем воспользоваться этим? «По крайней мере, хоть один человек поверил мне», — подумал Том.
— Два года, — сказал он, — и мы будем готовы ко всему.
Земля, 2125 год н. э.
Прошло десять дней.
Десять долгих дней с того дня, когда на терминал пришли новости о положении Дарта. Неделя ушла на трансформацию. В течение первых пяти дней Карин продолжала тренироваться на визуальном имитаторе, но к концу у нее сильно устали глаза: изображения расплывались. Когда тренировки стали невозможны, она закрылась в комнате, чтобы дать себе возможность погрузиться в медитацию и дождаться окончания процесса. И старалась не думать о невинном эмбрионе, растущем у нее в утробе.
На седьмой день они удалили ей глаза.
Имплантировали на их место серебряные глазницы, но вне мю-пространства они были бесполезны. А пока что она должна была ждать, когда заживут раны.
Даже применение лекарственных наноцитов помогло ей только на восьмой вечер — в течение этого времени Карин пришлось собрать всю силу воли, чтобы не тереть руками металлические имплантанты, — когда наконец серебряные глазницы были готовы для интерфейса.
Ее отвели в темную комнату — она чувствовала только прохладный воздух с легким запахом можжевельника, — сказали, что окружающая ее темнота — это настоящая ночь, а не бесконечный мрак, и велели ждать ТТС.
Потом был легкий ветерок, трепавший ее волосы, и приветственные восклицания стартового персонала.
Чьи-то руки помогли ей занять подъемное кресло. Потом она взмыла в воздух, не чувствуя никакого головокружения; потом кресло медленно опустило ее через дорсал-люк внутрь корабля.
Перед ее мысленным взором корабль выглядел как серебристая птица с треугольными крыльями, готовая взлететь в любую минуту.
Человеческие руки и манипуляторы роботов помогли ей устроиться на пилотском кресле. Раздалось приглушенное жужжание, затем она услышала щелчок, похожий на разряд при подключении широкополосной шины, в том месте, где должны были быть ее глаза.
И тут же возник жидкий туман математического пространства, неясные тени геометрических фигур шевельнулись на периферии нового зрения.
— Я готова, — сказала она.
* * *
Однако подготовка заняла еще два дня.
Еще два дня бездеятельности в корабле, не имея шанса на уединение даже в те моменты, когда приходилось пользоваться подключенными к ней трубками для продуктов выделения. Два дня ожидания, пока диагносты и специалисты отследят за ее реакциями во время приступов мигрени, сменяющихся наведенными галлюцинациями спирального фазового пространства.
Наконец кто-то тронул ее за плечо:
— Вы готовы к полету, м’дам.
* * *
Яркие языки пламени стекали по обшивке корабля.
Сэнсей стоял на краю взлетной полосы, молясь усерднее, чем когда-либо за всю свою долгую жизнь, подчиненную самодисциплине и поклонению Богу.
Анна-Мари держала его за руку. Незрячие глаза ее смотрели сквозь обшивку корабля, а на лице было написано восхищение.
— Системы контроля в порядке, — сказал лейтенант, когда прозрачный защитный экран возник перед ними. — Сейчас будет старт.
Загрохотали двигатели, серебристый корабль задрожал. Тормоза разблокировались, и он помчался вдоль взлетной полосы, задрал нос и прыгнул в воздух, набирая скорость, все ввысь и ввысь, в чистое ярко-синее небо.
Они смотрели на дисплеи, где вычерчивалась траектория полета. Невероятно быстро корабль поднялся над лиловой границей атмосферы и ворвался в черноту межпланетного пространства.
Некоторое время он, как мираж, то появлялся, то исчезал, пока не сжался до почти неразличимой серебристой точки. И наконец, совсем исчез.
* * *
Весь период тренировок она устанавливала предельные углы внедрения. В мю-пространстве корабль должен был превратиться в проекцию, в тень того объема, который объект занимает в реальном пространстве, и эта проекция должна быть защищена вероятностной мембраной от хаотических эффектов фрактального времени.
Теперь все приходилось делать по-настоящему.
Игнорируя требования безопасности, Карин выставила параметры на максимум. По отношению к кораблю Дарта корабль Карин превратился в крошечную точку, серебристое насекомое, спешащее сквозь золотой вакуум.
Она свела к минимуму длительность полета — с точки зрения Дарта. Субъективно же ее путешествие было парадоксально долгим.
Оно длилось тридцать три недели.
* * *
Манипуляторы роботов сопротивлялись ее рукам и ногам, электростимуляция разминала ее мышцы, приборы позволяли ей следить за эмбрионом в утробе.
Если бы на борту корабля были обычные пассажиры, их следовало бы погрузить в анабиоз: никто, даже защищенный вероятностной мембраной корабля, не смог бы вынести модификацию мозга мю-пространством. Но ее ребенок не был в анабиозе…
Алый сигнал вспыхнул в ее незрительном поле восприятия, так как включились сенсоры, реагирующие на близость цели.
Место назначения было достигнуто.
* * *
В терминах, присущих обычному зрению, его корабль можно было бы назвать бронзовым.
— Отзовись, Дарт! Отзовись!
Она выбрала именно этот оттенок в качестве одного из множества калибровочных точек цветоимитации.
— Дарт, ну пожалуйста!
Его корабль выглядел вовсе не так, как она себе его представляла. Не гордая крылатая птица — пятно, пронзенное разветвляющимися красными и лиловыми щупальцами, свет от которых проникал даже сквозь вероятностную мембрану. В точках проникновения сквозь обшивку щупальца просто горели.
— Карин? Неужели это ты, детка?
— Дарт!
Будь у нее глаза, она бы заплакала.
* * *
Субъективно казалось, что прошло какое-то время.
— Я не хочу, чтобы ты находилась здесь.
