Книга Личный ущерб - Скотт Туроу

У лесопарка копа окружили семь агентов ФБР. Это произвело на него сильное впечатление, и он обязательно расскажет всем знакомым. Очень скоро происшествие станет очередной легендой полицейского управления, и никто не станет сомневаться, что Робби Фивор — информатор ФБР. Брендан Туи узнает об этом утром. Делиться информацией поначалу он станет дозированно из опасения напороться на еще одного информатора, но все равно очень скоро банда Туи начнет заметать следы. Но они не знают, кого именно разрабатывал Робби, и сейчас можно добыть что-либо полезное, если удастся заставить говорить хотя бы одного из уличенных фигурантов. Причем на все дела оставалась лишь сегодняшняя ночь. Раннее утро — последний срок.

В распоряжение руководителей операции для усиления группы был передан весь личный состав регионального отделения ФБР округа Киндл. Сеннетт привлек к работе и своих помощников, которые подготовили на завтра запросы в банки, пункты обмена валюты и различным судебным чиновникам. Организовали несколько «двоек». Клекер и первый помощник Стэна, Моузес Апплби, отправились к Джудит и Милаки. Остальные «двойки» займутся Уолтером, Пинхусом Лейбовицем (помощником Краудерза) и Джоуи Кван. Главных персонажей Сеннетт, естественно, оставил себе.

Он намеревался предъявить Косицу набор неопровержимых улик и предложить существенное смягчение вины в обмен на показания против Туи. Но для этого его надо застать одного. Люди Амари пасли Косица весь день, но тот не отходил от Брендана, чтобы иметь возможность в любую минуту решать оперативные вопросы. Дождавшись сообщения, что в доме Туи поставили два «жучка», Сеннетт решил оставить Косица на утро, а пока заняться остальными.

Школьник смотрел по телевизору баскетбольный матч, ссутулившись на диване в бархатном купальном халате, надетом на зеленую пижаму с черной подкладкой. На кармане халата красовался фамильный герб, к семье Школьника наверняка отношения не имеющий. Диван был довольно новый, обитый клетчатой тканью. Стены комнаты сравнительно недавно обшили лакированными сосновыми досками. От нового ковра на полу исходил крепкий вяжущий фабричный запах. Полки на стенах заполняли разнообразные памятные вещицы. Фотографии детей и внуков, призы, полученные детьми Школьника на давно забытых спортивных соревнованиях, а также несколько фотографий самого Школьника, включая и ту, где он был запечатлен во время введения в должность судьи свыше четверти века назад. На фотографии Школьник стоял в центре большой группы. На первом плане выделялись Брендан Туи, мэр Болкарро и Криворукий, сводный брат Школьника. Оказывается, в молодости они выглядели гораздо привлекательнее. Ивон с трудом подавила улыбку. Было очевидно, что цокольный этаж обставлен мебелью недавно, и она сделала в блокноте пометку, чтобы работающие в контакте с Сеннеттом ребята из налоговой полиции разобрались, как Школьник платил за все это. Скорее всего наличными. Девять из десяти за то, что там не было ни кредитных карточек, ни чеков.

При виде гостей Школьник вскочил.

— Входите, входите!

Сеннетт представился. Судья начал суетливо придвигать деревянные кресла-бочонки. Текс Клевенгер взялся ему помогать.

— Я вас знаю, — сказал Школьник. — Знаю. Мы встречались во время учебных судебных процессов на юридическом факультете.

Он снова сел на диван, запахнув плотнее халат, чтобы выглядеть приличнее, насколько это возможно в данных обстоятельствах. Затем с видимым сожалением посмотрел на игроков и погасил экран.

Школьник производил впечатление абсолютной посредственности и оказался именно таким, каким его описывал Робби.

— Итак, что привело вас сюда, друзья мои?

Особенности некоторых законодательных актов США таковы, что правительство страны время от времени вынуждено представать перед судом в качестве ответчика по общегражданским искам. Школьник, наверное, думал, будто Сеннетт и его свита явились к нему по этой причине. Принесли какое-то срочное ходатайство.

— Судья, мне необходимо задать вам несколько вопросов от имени правительства Соединенных Штатов. К искам против прокуратуры это отношения не имеет.

— В одиннадцать вечера? Неужели не могли подождать до утра?

Щеки Школьника вспыхнули. Он посмотрел на спутников Стэна, словно они могли что-либо объяснить. Встретившись взглядом с Ивон, единственной женщиной, судья слабо улыбнулся. Улыбка получилась милая — так улыбаются дети и щенки, — и Ивон с удивлением ощутила в себе потребность ответить на нее.

— В частности, ваша честь, меня интересует одно дело. — Стэн назвал номер. — Иск о возмещении ущерба от маляра, вдовца, который упал с лесов. Вы помните?

Очень медленно, но Школьник все же начал осознавать, что ему грозит какая-то смутная опасность.

— Мистер Сеннетт, — произнес он. — Я могу называть вас Стэн? Замечательно. Так вот, Стэн, я рассмотрел сотни исков. Да что там сотни — тысячи. Многие тысячи. Вы бы пришли и посидели хотя бы на одном из моих заседаний. Это ведь не то что в федеральном суде, уверяю вас. Я знаю там многих, например, с Ларреном Литтлом знаком не менее пятнадцати лет, и у нас совсем другое дело. Мы по-прежнему устраиваем прения сторон, у нас нет судебных секретарей, работающих на полную ставку. А дел на очереди множество. Ужас. А иски нередко так похожи. Поэтому, если у вас есть с собой какие-то бумаги, документы, я наверняка вспомню.

Сеннетт кивнул Ивон, и она достала из дипломата иск Робби и ответ Макманиса. Сеннетт положил их на кофейный столик.

— И вы хотите, чтобы я читал все это в одиннадцать вечера? — Судья пробормотал себе под нос что-то на идиш. — Знаете, что это означает? Я сказал: вот оно, еврейское счастье. Погодите. Где мои очки? — Школьник нашел их в кармане. — Так-так, прекрасно. — Он несколько раз качнул головой, вроде как читая документы, даже произнес несколько фраз вслух. Но было ясно, что в действительности он ни черта не понимает. — Так, так… ну и в чем тут проблема?

Сеннетт оправил лацкан своего знаменитого синего костюма.

— Судья, вам знаком адвокат Робби Фивор?

Школьник откинулся на спинку дивана.

— Фивор? — Язык судьи, похожий на какое-то маленькое осторожное животное, высунулся и облизнул губы. — Разумеется, я знаком с Фивором, как и с тысячью других адвокатов.

— Судья, когда вы рассматривали это дело, у вас были какие-нибудь частные встречи с Фивором?

— Конечно, мы разговаривали. Он симпатичный, приятный парень. Я рассказывал ему один анекдот, он мне — другой. Встречался ли я с ним в городе? Или в здании суда? Да. Вы должны извинить меня, мистер Сеннетт… хм, Стэн… но я думаю, это не криминал.

— Нет, судья. Но я спрашиваю вас о частных встречах с Фивором, на которых вы обсуждали существо дела и его исход?

— Вы имеете в виду без присутствия… хм… не помню, кто там был адвокатом ответчика по этому делу? — Школьник заглянул в бумаги. — Макманиса? — Он замолчал. На его массивном лице отразилась медленная работа мысли. — Неужели Макманис? Он пожаловался? — Затем глаза судьи слегка прояснились. Он наконец узнал Джима, правда, позднее, чем все ожидали. — Это вы! Теперь понятно, понятно. Сразу же побежали к федеральному прокурору, не сказав мне ни слова? А я, между прочим, человек ответственный. Пришли бы ко мне, да хотя бы и сюда, и мы бы спокойно во всем разобрались. Так нет, надо было затевать все чуть ли не ночью.