Книга Вейн - Инна Живетьева

Арун поднялся, аккуратно убрал в карман незаконченную работу. Чтоб тебя! Дан спрыгнул с подоконника.

– А дальше? – загалдели в палате.

– Завтра. Все, отбой.

Закрывая дверь, он слышал:

– Чур, я вейн!

– Нет, я!

– А чего сразу ты, у тебя…

В коридоре было темно, только в дальнем конце, на сестринском посту, горела лампа. Послушница сидела за столом, опустив голову на скрещенные руки. Арун покосился на Дана и шикнул:

– Не топай.

– Другим так можно! Вон носились как кони.

– А ты не топай, – упрямо сказал охранник.

Дан тихонько помянул Шэта.

Две лестницы, крытый переход, и оказались в приемном покое. Тут царил настоящий бедлам.

Громко ныла старуха, держась за перевязанную щеку. Орал ребенок, тряся обожженной рукой. Еще трое, похожих на него, как галчата из одного гнезда, вопили за компанию. Пожилой лекарь метался от сопляка к бледной тетке, которая цеплялась за стену и никак не могла определиться, падает в обморок или нет. У дверей на носилках лежал охотник, прижимая к животу руки. Между пальцев сочилась кровь, и торчали лохмотья кожи вперемешку с тряпками. Рядом на коленях стояла женщина, молилась.

– Этого – во вторую операционную, – показал лекарь.

Арун взял носилки за передние ручки, Дан подхватил задние. Понесли. Женщина оборвала молитву и метнулась следом. Лекарь преградил ей дорогу.

– Туда нельзя.

Громче взревел ребенок.

– Подождите тут.

– Нет!

Лекарь схватил женщину за плечи, но она завизжала, выдираясь, и тот разжал руки.

– В операционную все равно не пустят! – крикнул ей вслед.

Женщина догнала носилки и засеменила рядом.

– Здорово тебя приложило, парень, – сказал Дан охотнику.

Лицо у раненого было изжелта-бледным. Женщина вытерла ему со лба выступивший пот.

– Это мой муж! Умоляю!..

– Ничего, выживет. С кем он подрался? С медведем?

Раненый слабо повел рукой, испачканной кровью.

– Ты не шевелись, слышь, парень.

Он не послушался, махнул снова, и Арун начал заваливаться вперед. Дан заорал, пытаясь если не удержать, так хотя бы опустить свой конец плавно, и вдруг понял, что носилки пусты. Умирающий легким, танцующим шагом надвигался на вейна, и страдание в его глазах сменилось насмешкой.

Взревел Арун. Корчась на полу, толкнул носилки. Они с грохотом проехали, метясь подбить охотника, но тот отпрыгнул в сторону. Дан с ужасом увидел, как от изодранной рубахи отлепились и упали на пол лоскуты кожи. Арун со страшным, перекосившимся лицом поднялся на колени, обхватил раненого за ноги и повалил.

Под ребра Дану ткнулось острие.

– Тихо, – шепнула женщина, за несколько секунд до того причитавшая над мужем.

Теплая струйка потекла по коже, и вейн послушно замер.

Арун и охотник перекатились, йор ударился спиной об стену.

– Ты мне и полумертвым сгодишься, понял? Не делай резких движений. Пошли.

Наверное, со стороны казалось, что женщина обнимает и целует Дана в шею. Недаром у прибежавшего на шум Моисея глаза полезли на лоб.

– Что тут?.. Господи Иисусе!

Женщина на мгновение застыла. Может, она никогда раньше не видела черных людей?

Дан саданул назад локтем и, уже в развороте, добавил ногой в живот. Такой удар не выдержал бы и мужик, но тетка зашипела и бросилась на вейна. Он успел заметить, как поднимается живучий охотник и идет к Моисею, а потом воздух закупорил горло.

Ветер сминал поверхность озера и шуршал по берегу камышом. Клонились одуванчики, вытягивая облетевшие головки. На главном куполе трепало желтый флаг. Открыв лючки на корме катера, возился в электронных потрохах Володя, один из охранников. Оружие его лежало рядом. Егор протянул руку и тронул ложе арбалета. Пусть смеются, но ему так спокойнее. Он видел глаза тех, кто пришел в тайгу.

Грифель послушно менял цвета, стоило им клюнуть в палитру. Возникал летящий катер, под ним крохотное озерцо с заросшим топким берегом. Более всего Егора завораживало то, что такое озеро могло быть и дома. А вот катер… Чужое, странное. Но для здешних – совершенно обыденное. Он в задумчивости постучал по губе кончиком карандаша. Получилось или нет? Улыбаясь, пририсовал валяющийся в траве велосипед Вэльки Петракова. Все, как надо: оплетка руля, сделанная из разноцветных проводков, трещотка на заднем колесе и кобура вместо подсумка.

– Юрка?

– У? – не поднимая головы от книги, отозвался тот.

Книги тут тоже не походили на обычные. Толщиной не больше планшетки. Тронешь край – меняется страница. Картинки цветные, объемные, часто – движущиеся.

– Восемнадцать факультетов, представляешь? – Юрка взъерошил волосы. – Вейн обязан окончить как минимум два. Рехнуться можно. Мне бы их школьную программу догнать! Можно подумать, я дома в отличниках ходил.

– Догонишь.

Юрка кисло усмехнулся.

– Чего хотел-то?

– У тебя велосипед был?

– Угу. Старенький, правда.

Помрачнел, отложил книгу. Уставился на озеро. О чем-то думал, явно не очень хорошем.

Егор торопливо сохранил рисунок с катером и сменил грифель на жесткий. Рисовал быстро, почти без полутеней, резкими штрихами. Закончив, спрятал набросок под чистым листом.

– Покажи, – велел Юрка. – Ну?!

Пришлось отдать планшетку.

Юрка на портрете зло усмехался, казалось, вот-вот скажет: «Да пошел ты!» А глаза – тоскливые. Это было нечестно, точно Егор подглядел в замочную скважину.

– Я сотру.

Послушная машинка растворила карандашные линии.

– Юрка, но ведь Игорь мог напутать. И тот человек совсем не Зеленцов. А твой отец, ну…

– Погиб?

– Почему сразу? Отошел от дел. Живет в другом мире. Это нереально, найти его. Даже тут не знают!

Юрка перебил:

– Кира идет.

Девочка вприпрыжку бежала с холма. Красный халатик развевался, высоко оголяя ноги.

– Понравилась, да? – спросил Егор, и Юрка огрызнулся:

– Не твое дело.

Егор засмеялся:

– Значит, понравилась.

Кира иначе уложила волосы, в ушах у нее поблескивали сережки. Сбросила халатик в траву и села между мальчишками. Егор смущенно отвел глаза. Он и не представлял, что купальник может быть таким… маленьким.

– Фу, еле вырвалась! Ядвига – тиран! А что ты рисуешь, можно посмотреть?