Книга Иная Богемия - Юлия Макс

который крепился в ухе.

– Да, – почти не раскрывая рта, ответила Энн.

Они двинулись к центральному входу во дворец. Справа от них темной карающей тенью нависал собор Святого Вита. Он весь состоял из остроты: шпили, башни, стрельчатые окна и каменные водостоки в виде чудовищ, скалящих морды. И чем ближе они подходили, тем злее выглядели монстры на соборе.

Во дворе перед дворцом было людно. На расстеленной красной дорожке величественно дефилировали пары известных и влиятельных людей Чехии. Маскарад среди политиков предполагал лишь вычурную маску и нарядный костюм, при этом было заявлено три основных цвета: белый, красный и черный.

Немного в отдалении от основной массы людей их уже ждали Дэниэль, Вильгельм и Карл. Все трое были одеты в костюмы цвета воронова крыла. Они повернулись, рассматривая, как Энн с Маркусом рука об руку идут в их сторону. Вильгельм восхищенно цокнул, когда они подошли, Фауст лукаво улыбнулся, церемонно кланяясь, а Карл… Энн снова казалось, что его кофейный взгляд из прорезей черной маски физически скользит по ней, лаская кожу. Она отметила, как притягательно он выглядел: идеальный костюм-тройка, словно сшитый из самой ночи, классические туфли и королевский перстень на руке. Высокий, обольстительный и опасный, как все смертные грехи разом.

Люксембургский поклонился ей как равной, а Кинских ответно опустила голову и прижала руку к груди, что означало наивысшую степень веры в короля. Их компания ступила на красную дорожку, но Энн она представлялась полотном перед эшафотом. Возле массивных деревянных дверей, украшенных коваными растениями, стояли распорядители. Вручив программу вечера, они попросили сдать телефоны. Право вести съемку оставили нескольким репортерам с камерами, которых Энн заметила у входа.

Бальный зал напоминал храм, в котором до сих пор властвовали души древних королей и королев. Каменные стены, украшенные темным деревом и усыпанные резными узорами, дышали вечностью. Искусные статуи правителей стояли вдоль них, словно стражи прошлого, готовые ожить при малейшем прикосновении. Балдахины из черного бархата и золотых нитей поднимались к потолку мрачными облаками. Даже расчерченный пол горделиво демонстрировал королевские гербы и создавал иллюзию того, что каждый шаг гостей может изменить историю.

В бальной зале королевского дворца играла классическая музыка в современной обработке, там же царил полумрак, необходимый для соблюдения маскарада и доли таинственности. В огромных окнах виднелись стены собора Вита. Гости буквально утопали в драгоценностях и шикарных нарядах. У Энн от волнения разноцветные одеяния и маски сливались в одно большое гудящее пятно.

– Ты в порядке? – спросил Карл, шагая позади, но она услышала его, как и все в их компании.

Его вопрос подействовал, словно глоток эликсира уверенности. Энн не могла подвести их, не могла подвести память о дяде, поэтому заставила голос звучать твердо:

– Да.

– Могу я пригласить тебя? – Карл обогнал их и заступил дорогу.

– Сейчас? – удивленно спросила она, намекая, что сейчас не время.

– Возможно, другого случая не представится, – тихо ответил Карл.

Маркус отошел от нее, но во взгляде сверкнула тоска. Карл протянул руку, и Энн подала свою. Медленный вальс задал неспешный ритм, а ее сердце билось втрое быстрее музыки.

Карл с нежностью скользнул одной рукой по талии, а второй осторожно сжал пальцы девушки. Несмотря на разницу в росте, Энн ощущала, как гармонично они двигаются по мраморному полу, словно одно целое.

Обстановка не располагала к откровенным разговорам, но Энн все равно спросила, стараясь разорвать тот чувственный омут, в который ее затягивало одно лишь его прикосновение.

– Что там было?

– Где? – не понимая, переспросил Карл.

– Пока ты спал в гробу.

Он светло улыбнулся и погладил ее пальчики своими.

– Ничего не было. Я не видел снов, как не видел Рая или Ада. Меня не существовало, пока ты не свалилась на мое последнее пристанище.

Она смутилась и хотела отвести взгляд, но то, что он едва слышно произнес дальше, сломало внутренний барьер, снесло все страхи и предубеждения, которые с недавних пор мучили ее голову:

– Я могу поцеловать тебя?

Карл наклонил голову, оказавшись в нескольких сантиметрах от ее губ, давая выбор. Неподходящее для этого время и место не волновали ни его, ни ее. Изумрудный взгляд утонул в черном. Энн судорожно выдохнула и подалась навстречу, легко коснувшись прохладной кожи. Сладкий поцелуй заставил ее забыть на мгновение обо всем. Этот миг был только их. Миг, в который она призналась себе, что окончательно и бесповоротно влюбилась в бывшего короля Богемии.

Танец закончился, и они подошли к Маркусу и Дэниэлю, которые беседовали с мэром Праги и его супругой. Губы Шварца были грустно поджаты, а Энн пришла к выводу, что он видел поцелуй и уж точно слышал вопрос Карла. К щекам Кинских прилила краска, но благодаря маске и полумраку этого никто не заметил.

– Принести тебе воды или чего-то покрепче? – взгляд Маркуса нервно метался по гостям, и Энн понимала его чувства: знание, что здесь полно вейтус, беспокоило и ее.

– Я пойду с тобой, очень хочу есть.

Алана Берсе она заметила, когда взяла канапе со стола и повернулась лицом к танцующим. Вейтус будто знали, во что облачаться. Их костюмы были чистого белого цвета, и маски тоже. В сочетании с неестественно бледной кожей выглядело это довольно жутко.

Кинских оглянулась, «белых костюмов» и «белых платьев» она насчитала около тридцати. Слишком много. Если захотят, они перебьют всех присутствующих в течение десятка минут.

Берсе остановился на противоположном конце зала возле столов, взял предложенный официантом бокал с шампанским и отсалютовал им, глядя прямо на Энн.

– Анета, покажи им, что не боишься. Страх не должен управлять тобой, – прозвучал в ухе спокойный голос Карла.

Губы Энн разъехались в фальшивой улыбке, и она подняла свой бокал в ответ, не прерывая дуэль взглядов. Глава вейтус двинулся в ее сторону, а Энн, мило улыбаясь, смотрела, как он приближается. В каждом его движении сквозили повадки наглого хищника в полном жертв загоне.

– Герр Шварц, представите мне свою ошеломительно прекрасную спутницу[63]?

У Берсе был мягкий бархатный голос, который не вязался с его отталкивающей внешностью. Маркус наклонил голову и обратился сначала к Энн, стараясь спасти этикет.

– Пани Кинских, познакомьтесь, это премьер-министр Швейцарии, господин Алан Берсе. Господин премьер-министр, перед вами пани Анета Кинских.

Вейтус первым протянул руку, снова нарушая этикет, и Энн, пересилив себя, вложила ладонь в его до мерзости влажно-холодные пальцы.

– Очень приятно. Могу я называть вас графиня Кинских? Позвольте пригласить вас на танец?

– Почту за честь.

Не отпуская ее руку, он медленно двинулся в центр, где в вальсе кружились пары.

– Вы