Книга Замуж в наказание - Мария Анатольевна Акулова

Глава 36.1

Глава 36

Айлин

Этой ночью я сплю просто ужасно. Волнуюсь по двум причинам: у меня наконец-то задержка (целых три дня), а еще завтра мы с Айдаром встретимся с моими родителями.

Я шла к этому решению долго. До сих пор не уверена, что готова, но чувствую, что лучше попробовать.

К ним в гости не поедем. Не хочу погружаться в прошлую жизнь слишком глубоко. С тех пор, когда моя нога в последний раз ступила за порог отчего дома, я очень изменилась. Предчувствую, как мама скажет: совсем другая стала… И в животе крутит.

Выныриваю из полусна, привыкаю к темноте.

Айдар мирно спит на своей подушке, я очень за него рада, он тоже часто кукует ночами, но сегодня моя "смена". Прислушиваюсь к организму.

Очень боюсь, что начнутся месячные. Чувствую легкую тянущую боль внизу живота и осторожно встаю с кровати. До утра не дотерплю. Нужно проверить.

На цыпочках прохожу в ванную, щелкаю включателем, только плотно закрыв дверь.

Сходив по-маленькому, понимаю, что крови нет. Это позволяет выдохнуть.

А вот возвращение в постель кажется каторгой. Я только мучаюсь там. В груди и животе неприятно ворочается. Одолевает тревожность. Если бы не жалела мужа так сильно, разбудила бы его, чтобы поделиться переживаниями, но это кажется самым настоящим свинством.

Да и сами переживания – явно преувеличены. Мы всего лишь встретимся, проведем вместе часа полтора, не больше. Не будет ни слез, ни признаний, ни споров с криками. Это не тотальное всепрощение, а маленький шаг навстречу. Мне нужно хотя бы попробовать, как будет лучше. Я сомневаюсь, что когда-то снова станем друг для друга настолько же близкими, какими были. А значит и боль прошлая никогда не повторится.

Это хорошо, Айка… Это хорошо…

Одну руку упираю в пьедестал раковины, а другой зачем-то вожу по животу. Знаю, что даже если беременна, там пока некого толком успокаивать. Но мне это помогает.

Пусть я обещала Айдару, что про беременность скажу сразу, без интриг, но о подозрениях он еще не в курсе.

Я непременно пойду к нему, если всё подтвердится, но тест еще не делала. Подожду хотя бы недельку. Да и если завтра я уже буду знать… Мама догадается. А этим делиться с ней я не готова.

Опускаю взгляд. Сердце всё же сжимается. Обида никуда не делась. Я всего лишь хочу научиться с ней уживаться.

Лучше не думать, что в прошлой жизни с такой новостью я пошла бы к маме первой, а теперь… Подозреваю, они просто это увидят. Если беременность случится. Ну и если мы будем иногда встречаться.

Вздохнув, отталкиваюсь от раковины и разворачиваюсь к двери.

От осознания, что до утра еще далеко, а значит нужно лечь в кровать и дальше мучиться, – тошно.

Щелкаю выключателем и крадусь на цыпочках.

По ногам ползет сквозничок. Носом тоже втягиваю прохладный свежий воздух. За плотной блэкаут-шторой прячется приоткрытая дверь на балкон.

Может я поэтому не могу заснуть? В комнате душновато?

На самом деле, скорее нет, чем да, но я позволяю себе же себя обмануть.

Хочется оттянуть момент, поэтому прохожу мимо кровати, ныряю за тяжелую плотную ткань, расталкиваю тюль и тихо открываю балконную дверь.

Первые несколько минут мне холодно не будет, а потом я вернусь. Нырну под одеяло, подмерзнув, засну сладким сном.

Опускаюсь пятками на прохладный кафель, сжимаю декоративные перилла. Оглядываю ночной двор, темные соседские дома и пустую улицу.

Почему-то вспоминаю, как попала сюда впервые. Теперь собственный испуг и диковатость кажутся потешными, а тогда было совсем не смешно.

Когда начинаю думать, насколько ничтожен был у меня шанс вытащить счастливый билет – мурашки по коже. И сейчас тоже мурашки. Оборачиваюсь, поддеваю штору и смотрю на кровать. Айдар спит на животе, отвернувшись лицом к двери в ванную, а я в спину с красиво выраженной мускулатурой отправляю очередное молчаливое признание в любви.

Про его отца я так и не спросила. Любопытство мучает, конечно, но я не настолько бесцеремонно жестокая, чтобы ставить свое любопытство выше его не пережитой боли. Рано или поздно он поделится сам. Я чувствую.

Стою на балконе не больше пяти минут. Простывать мне уже нельзя. Возвращаюсь в спальню. Кожа на руках, ребрах под маечкой и голых бедрах стала гусиной. Соски болезненно сжались. Одеяло уже не пугает, а манит.

Я успеваю подойти, но не нырнуть под.

Глаза режет яркий свет. Слух – неожиданный звук вибрации.

Я хмурюсь и пялюсь на оставленный на тумбочке мобильный. Сердце взводится моментально. На экране контакт: «Мама❤️».

Время пугает только сильнее. Три сорок два. Мне кажется, я на всю жизнь эти цифры запомню.

Отрываю мобильный от тумбочки, сажусь на край кровати и веду пальцем по экрану. Не успеваю поднести телефон к уху, а уже холодею вся. Не кожа. Изнутри. До оцепенения.

Из динамика ясно слышен мамин плач.

– Алло… – я прижимаю к уху. Секунда за секундой умираю. Кажется, седею. А время тянется.

Всхлипы становятся тише. Я даже Аллаху молиться боюсь.

– Алло, к-к-кызым… – Мама обращается, пытаясь справиться с голосом, но получается ужасно. Снова всхлипы. Рыдания.

– Что?

– К-к-кызым… Горе, к-к-кызым…

– Что, мам? Что? – Голос срывается уже у меня. Я деревенею. Слышу шорох сзади, но не могу оглянуться. – Что-то с папой? Мамочка, ты только не молчи…

Молю её, а она рыдает. Не может.

– Не с папой, кызым, с Бекиром…

Плохо становится до тошноты. Я тянусь к собственной шее и сжимаю ее. Пульс бьется бешено. Аллах, не Бекир. Нет. Только не Бекир…

Мне нужно что-то спросить, а я хватаю ртом воздух, но все равно начинаю задыхаться. Мама снова всхлипывает, заходится рыданиями.

– Его задержали, Айлин… Нашего Бекира задержали… Говорят, он из-из-из… – Начинает заикаться, не договаривает… – И н-н-наркотики…

Это звучит так ужасно и неправдоподобно, что волосы дыбом на затылке. Дрожь становится неконтролируемой, сложно даже мобильный держать.

Мама начинает захлебываться. В трубке слышно копошение.

– Дай, – папин голос.

Он ответил на мое поздравление немногословным: «спасибо, Айлин». С тех пор мы не общались. Должны были днем. Я так волновалась. А сейчас… Совсем не страшно. Потому что жутко до ужаса.

– Алло, Айлин, – он звучит не так, как мама. Трезво и жестко. Ответить не могу – на первом же слове тоже расплачусь. Киваю. Слышу вздох. – Айдар рядом? Передай трубку.

Болванчиком киваю ещё раз и разворачиваюсь. Айдар