Книга Стратагемы заговорщика - Тимофей Щербинин

грязным улочкам носились стайки их внуков, но среднего поколения — ровесников Холома и людей на десять-пятнадцать лет старше его — видно не было. Некому было чинить ветшающие крыши, обновлять резьбу на колоннах Святилища, подрезать деревья и отвоёвывать землю у джунглей. Мануфактуры Толона и Баянгола вытянули из посёлка самых крепких и способных так же, как паук высасывает жизненные соки из мухи, оставляя лишь высохшую оболочку. Только гостиница выделялась на этом фоне яркими ставнями и дорогой черепицей. Купеческим караванам из Бириистэна и Нарына нужно было где-то отдыхать по пути в торговое сердце Удела Духов. Холом был уверен, что только их деньги и удерживают посёлок в мире живых.

Возможно, для местных жизнь Улюна выглядела совершенно иначе, но прошлый наставник этого места исчез тем же пугающим образом, что и мастер-книгохранитель Прибрежной Цитадели, и это окрашивало суждения Холома в мрачные тона. Обшарпанное Святилище и глухая враждебность временного начальника храмовой стражи не улучшили этого впечатления.

— Не знаю, кто Вам наплёл эти небылицы, нохор, — раздражённо ответил командир добдобов на вопрос об обстоятельствах смерти наставника. — Да, под конец жизни многомудрый Очир стал несколько рассеянным. В конце концов, он пошёл в лес собирать травы и не вернулся. Ни тела, ни одежды его не нашли, так что о каких-то там серебряных брызгах и говорить нечего. Многомудрый Манас мог бы Вам это подтвердить, но законоучитель священного города призвал его для участия в Соборе. Если Вы, всё же, настаиваете на каких-то мистических тайнах, возможно, Вам стоит тоже отправиться туда. Несомненно, среди великих богословов найдётся кто-то, кто не пожалеет для Ордена своего учёного времени!

— Я заметил, что в штате Вашего весьма небольшого Святилища есть хранитель священного сада, — зашёл страж с другой стороны. — Почему же, в таком случае, многомудрый Очир сам собирал травы?

— Кто ему запретит? — пожал плечами стражник. — Любил это дело, вот и собирал. И нам запрещал за ним увязываться. Портим, говорил, всю красоту своим шумом и топаньем.

— Непростительное легкомыслие, — проворчал Холом.

— Моё дело — блюсти порядок и выполнять приказы, нохор! — недовольно отозвался начальник добдобов.

— Допустим, — процедил страж, порядком утомлённый грубостью стражника. — Сколько человек многомудрый Манас забрал с собой в Баянгол?

— Только двоих, нохор. Ему повезло: из Речных Врат как раз поднималась барка, полная Снежных Барсов. Лучшей охраны не придумаешь.

— Почему, в таком случае, вас здесь только четверо?

По спискам стражников должно было быть десять. В Баянгол с наставником уплыл постоянный начальник стражи и его деньщик. Значит, из оставшихся недоставало ровно половины, и среди недостающих был человек по имени Аюка — давний осведомитель Ордена, который и отправил злополучное донесение о необычной смерти наставника Очира. Но спрашивать про Аюку прямо значило выдать своего агента.

— Четверых я послал охотиться на лесного кота, — неохотно ответил стражник. — Повадился, скотина, на околицах промышлять. У двух человек птицу передушил, а у третьего — ещё и ребёнка задрал, который пытался его из курятника выгнать. Хитрый гад и крупный. Думаю, бойцы не раньше послезавтра вернутся, и добро, если все.

От этих слов у Холома неприятно заныло предплечье в том месте, откуда не так давно мастер-факельщик снял браслет Незримых Вериг. Если кто-то раскрыл Аюку, охота была верным способом от него избавиться. Без свидетеля же у Стража не было никакой возможности разоблачить напористую ложь командира добдобов.

— Что же, подождём, — вздохнул он. — Я вот ещё что хотел спросить, уже просто из любопытства. Говорят, когда-то в Улюне жила колдунья-знахарка, которую проезжий воин отбил у братьев Ордена и увёз куда-то. Вы что-нибудь слышали о таком?

— Ну, это дело древнее, — слегка расслабился стражник. — Ещё при позапрошлом наставнике было. Может, кто-то из стариков помнит. К примеру, отец содержателя гостиницы.

Когда Холом вышел из тренировочного павильона, успевший уже порядком надоесть дождь прекратился. В просвет между тучами заглядывало умытое и нарядное Светило, и под его лучами от земли поднимался удушливый пар. На дорожке, ведущей к алтарю Дракона, стоял обритый налысо пожилой мужчина в коричневом кафтане младшего служителя и вытирал со лба пот. Увидев орденского офицера, он поспешно надел старую чиновничью шляпу и почтительно поклонился. Погружённый в свои мысли Холом быстро кивнул ему и прошёл мимо. Что-то в облике старого служителя показалось стражу подозрительным, но когда он обернулся, чтобы рассмотреть старика, тот уже скрылся за цветущими кустами.

В скверном расположении духа юный страж вернулся в гостиницу. Там его уже ждал Ринчен, переодетый писарем. По легенде, придуманной ещё до Речных Врат, Холом собирался в связи с гибелью наставника провести ревизию улюнского архива. Ринчен и ещё один факельщик, чтобы не привлекать внимание, оделись писарями и спрятали оружие в дорожных сумках. Конечно, знай начальник стражи, что кроме четверых меланхоличных солдат с Холомом прибыли трое опытных бойцов Ордена, он не осмелился бы открыто дерзить, но возможность усыпить бдительность убийц стоила и больших неудобств.

— Эта пёсья башка держится так, как будто у него численный перевес, — задумчиво пробормотал Ринчен, выслушав рассказ Холома. — Возможно, он знает что-то, чего не знаем мы. Нужно быть настороже и не лезть раньше времени в драку. Завтра я попытаюсь что-то разнюхать в архиве, а ты, пожалуй, и правда поговори с отцом трактирщика. Старики часто обмениваются слухами за чаем да игрой в кости и битвы живых камней.

Холом нашёл старика уже под вечер. Тот стоял во внутреннем дворике и выговаривал что-то долговязому мальчишке с недовольным, испачканным тушью лицом.

— Сил моих нет это терпеть, дедушка! — услышал страж раздражённый ответ парня. — Всё трижды взвесь, пересчитай, запиши, ещё раз взвесь… Из-за мешка сухарей на днях всю голову мне проел. Постояльцы кувшин стащили — трагедия! Аж с кулаками полез, как будто не кувшин, а невесту у него увели, а я недосмотрел! Кувшин ему милей родного брата… Уйду я отсюда, дед. В армию наймусь или на фабрику… Вот прямо завтра и уйду!

— И кому ты завтра будешь нужен, Алгыс? — беззлобно усмехнулся старик. — Подумай, ради благих духов, головой! Не в городе ли братец твой стал скрягой, каких свет не видывал? А ты туда же собрался.

— Так не уживёмся же, — вздохнул Алгыс.

— Говорю тебе: терпи. Смотри, как он счёт ведёт, как письма пишет. Когда тебе писать приказывает, не увиливай. Если будешь грамоту знать, то даже в армию пойди — будешь там как господин офицер, — старик взглядом указал на Холома, — планы составлять, а не вилами рис грузить, как твой дед.

Поняв, что страж не просто проходил мимо, старый трактирщик низко поклонился.

— Простите,