Книга Проклятая война - Людмила Сурская

Глубоко вздохнула, словно стараясь набрать воздуха во все лёгкие и отвернув мокроё от слёз лицо, твёрдо сказала:

— Нет, решать ему. Вдруг мы ошибаемся и у них любовь. Сомневался, а сейчас прояснилось. Против любви и тем более ребёнка, я не пойду.

Нина картинно похлопала в ладоши и совсем, как в плясе топнула ногой.

— Ты считаешь у неё к нему любовь? Очнись. Любовь тиха и жертвенна. А эта особа "тихо" гремит в барабаны и купает его в дерьме по всему фронту. Она хотела разрушить вашу семью, и ей это удастся, если ты сваляешь Ваньку. Случись быть другому случаю, я б её первая пожалела. Твоего Рыцаря любить не простое дело.

— Нет, нет, речь о нём… Если он испытывает к ней чувства, то не должен страдать… — горестно вздохнула. — Я не хочу силой удерживать его при себе.

— Ты сошла с ума… Такого мужика подарить, какой-то матрёшке, а самой стать живым трупом. Ведь твоя любовь никуда не исчезла. И потом, заруби себе на носу, мужчины очень быстро, в большинстве своём, от детей остывают, а уж от тех кто не живёт с ними отвыкают и забывают. Ты хочешь, чтоб Ада, а не та другая, стала для него пустым звуком?… Да ты и сама это хорошо знаешь. Я стою на том, что если один из семейной пары ошибся или дал слабинку, другой, слышишь, просто обязан проявить максимув выдержки, терпения и ума. Барышня же с её смекалкой и умением найдёт себе ещё такого же дурака. А ты не кисни и помоги своей судьбе вытащить свою семью из этой бездны.

Всё моё горе было написана на лице. Я, сжав зубы, чтоб не разрыдаться болью, тихо, но твёрдо повторила:

— Нет, против его воли я не буду заставлять его жить со мной. Море ладошками не вычерпать, от судьбы не спрятаться и не уйти… Теперь, возможно, нужен будет крутой поворот и у меня хватит сил его сделать… В какую-то минуту я уже находилась на этом пути.

"Господи говорю, говорю, больше для себя, а хватит ли сил. Ведь я люблю. Придёт, прижмёт к себе, поцелует и… я над собой не властна".

Нина недовольно пожала плечиком:

— Юлия, послушай, так сказать, полезный взгляд со стороны. Ты только ничего не подумай, но…

— Слушаю, — в нетерпении прервала я речь Нины.

Та не смутилась и продолжила:

— Я сто раз повторю: тебе достался самый породистый самец, какого только смогла создать природа. К тому же жутко талантливый. Которого ты безумно любишь. Который вас с Адой любит. Не пори горячку.

— Я не могу… — упрямо поджала губы я. Кто бы знал, как тяжело мне это давалось. Я не желала, чтоб меня видели слабой. — Там почти девчонка молодая и беременная…

— Юлия, баба влезшая в чужую семью- дрянь. Возражения не состоятельны. Оправдания пусты. Хочешь быть хорошей- перебори себя. Нет- ты дрянь. Бороться с этим бесполезно, как и искать оправдания. Их нет. Или-или. Всё остальное от лукавого.

— Согласна… Но… не могу.

На моё упрямство и "не могу", Нина развела руками.

— Глупо, но это твой выбор и твоя жизнь. Надумаешь бороться, позвони. Я помогу. Как можно такого мужика упускать из рук. Ты ж не растяпа. При его появлении словно солнышко из-за туч улыбается. Мужики и те подтягиваются, стройнее и выше становятся, а бабы через одну вздыхают, но ладно, переубеждать не буду. Пойду, а то Саша рассердится. Моё время истекло. Будь умницей Юлия и удачи вам с Адусей. Ни пуха, ни пера!

Нина Александровна ушла, а я не находила себе места, у меня дрожало всё внутри. Мне было больно думать о том, что муж мне не доверяет. Но это не было всем… Полбеды — да, но не всё. А что если он мотается между двух? И там и там ему хорошо, а? Я ощутила себя в гробу. Меня сунули туда живую и забили над головой крышку. Мне нечем дышать и вылезти, сбросить доски, нет сил. Здесь на фронте я на многое взглянула по-другому. Я почти смирилась с его "необходимостью" без меня и с редкими, но заездами туда сейчас. Знала, что это ненадолго и, если потерпеть ещё чуть-чуть скоро всё войдёт в норму… Попав на фронт я была потрясена. Получается так, что я ничего не знала о войне. Война войне рознь. И в действительности фронт и жизнь в тылу — это настолько разные вещи, как небо и земля. Получается там мы самый мизер, почти ничего не знали о войне. Я понимала, почему ему нужна была здесь женщина. Я его понимала. Решив не дожидаться конца войны, я приняла решение в пользу его и собралась сказать ему об этом. Но то, что сейчас сообщила Нина, отбрасывало меня назад или вообще уничтожало. Это спутало все мои мысли и планы. То была трагедия моей бедной души. Ребёнок! Ведь это навсегда! Его не сотрёшь, не выкинешь из головы и просто так не забудешь. Своим растерзанным сердцем я всё понимала, иначе, зачем бы я терпела, а вот ум сопротивлялся, всё сложнее и сложнее мне становилось его оправдывать, а от этого боли прибавилось ещё. Она уже не рвала меня, а заполняла всю без остатка, собираясь поселиться там навечно и жить себе с комфортом. Жизнь, решив видно, что слишком много счастья отвалила мне, безжалостно секя, выставляет новые счета и препятствия. Первым желанием сейчас было бежать отсюда, от него и его чистых глаз с невинной улыбкой. Ведь новая неожиданная информация меняла всё. Если только это правда. Я осекла себя: "Не юли Юлия — правда. Нина по ерунде не стала бы тревожить". Тогда, чтоб осмыслить услышанное, мне потребуется трезвый ум и много, много терпения. В моей голове мысли бились и подпрыгивали, как шарики в барабане. Я пала духом. Этот ребёнок перемолол моё сердце и душу. Среди множества смертей, предписанных уставом и случайных, важна каждая зарождающая жизнь. Каждая. Мне бы радоваться ей, как победе жизни над смертью, а я именно этого ребёнка ненавидела. Всё плохо, ой как плохо… Я не хотела думать об этом, только разве это возможно. Но боль, взявшая за горло, не задушила меня и не разорвала, а потихоньку притупилась. На смену пришла рассудительность. Здравый смысл возобладал. Ребёнок, конечно, меняет многое, но не всё… Решать ему. Ведь Ада выросла, а там только родится. Да, так будет правильно, принимать на этот раз решение придётся Костику. Опять же она моложе меня.

Наверное, со стороны я выглядела сумасшедшей. То мне хотелось прогнать его и больше никогда не видеть, то пожалеть и приласкать. Почему же он молчит об этом? Ведь мы достаточно близки друг к другу. Столько пережито вместе. Нина права- детсад. Как ребёнка можно скрыть. Как он вообще его просмотрел… Может, решил уйти к ней поэтому и дитё устроил, а теперь боится, что буду навязываться, крутить по рукам и ногам, с любимыми жить не дам?… Возможно, жалеет меня, Аду от того и тянет? Не дождётся. Ни валяться в ногах, ни упрашивать не подумаю. Объясняться тоже не буду. Раз у него такие помидоры, пусть пыхтит сам. Лицо вспыхнуло, как от удара. Его просто саднило. Душа горела, сердце кровило. Обида душила, выталкивая слёзы. Нина права. Бежать, освобождая "воробью" место, пока нет ясности нельзя. Первая в разговор не полезу. Облегчать жизнь "воробушку" и лишать его объяснения не собираюсь. Пусть посмотрит мне в глаза. Пусть скажет правду. Сама не уйду. Пусть потрудится, сделает выбор он. Заодно и проверим, чьи нервы крепче мои или её. Кто бы знал, как больно, горько, стыдно, но ради будущего Ады, внуков и правнуков, я потерплю и сделаю это. Сказать по правде, как у меня это получится, не представляю. Во мне страшно бунтует женщина и прёт захлёбываясь полынью гордыня, я с большим трудом справляюсь с характером, скручивая его в баранку. Может быть, когда-нибудь, внуки всё ж оценят моё терпение и жертвы. А сейчас мне надо подумать. Побыть одной и желательно там, где чистый воздух… Я прошу подменить меня и выхожу.