Книга Крестраж # 1 часть вторая - Рейдер

ещё не знает, что такое интернет и сетевое общение. А тут, подумаешь, какой-то ублюдок ей похабные предложения стал слать. У меня таких писем — каждое второе. Так ведь ничего — меня такие перлы только забавляют. Правда мне и писем пришло в два раза меньше чем ей.

Вообще, приличных писем было не в сравнении меньше, чем всякой гадости. Процентов сорок моих и её посланий вообще в камине сгорело и мы их даже не открывали. Мой Бэрримор, взвалив на себя обязанности секретаря за пять минут всю корреспонденцию на опасную и безопасную рассортировал и отсеял только то, что можно читать без вреда для здоровья. Но вот угроза для психики существовала. Иногда такой бред писали, что я даже затрудняюсь как его охарактеризовать. А уж предложения… «всякие такие», я даже считать уже перестал. Были и угрозы, и даже шантаж, что: «если ты сейчас же не бросишь эту свою лахудру, то я тут же покончу с собой на твоих бесстыжих глазах» или предложение денег, да даже сообщали, что у них ребенок от меня уже имеется, а я, подлец такой, бросил их на произвол судьбы и вообще, я скотина неблагодарная, сгубившая её молодость. И много другого бреда, разнообразного и угарного.

Я-то был привычен к похожему общению или мог ожидать чего-то подобного, но вот Гермиона впервые столкнулась с таким явлением, как публичная слава. Грейнджеры всё же консервативная английская семья, несмотря на их несколько передовые взгляды в некоторых вопросах, и свою дочь они воспитали как приличную и домашнюю девочку. А тут, понимаешь, пишут всякое бесстыдство и предлагают всякое непотребство.

— Что ты так разнервничалась? Просто игнорируй, — улыбнулся я. — Такие вот послания на это и рассчитаны, чтобы тебя задеть или вызвать другие какие-нибудь чувства. Ведь у тебя уже появились мысли, как-то ответить, а им это только и нужно, чтобы привлечь твое внимание. Так что ещё раз говорю — просто забудь.

— Но Гарри! Я… Я!.. Ладно, — выдохнула она.

Она скомкала лист пергамента и с ненавистью швырнула его в огонь камина, сопроводив это действо яростным возгласом:

— Ублюдок!

— Я думаю, что это не последнее письмо тебе, написанное в таком стиле, — улыбаясь, покачал я головой.

— Тебе хорошо, тебе такие гадости не пишут, — обиженно буркнула Гермиона.

— С чего ты взяла? Вон, целая стопка такой же фигни, — кивнул я на горку пергаментов, пропитанных духами, похотью и чужим безумием.

— А почему же ты так спокоен? — с подозрением спросила она.

— Потому что я подобного ожидал, — пожал плечами я.

Она выбралась из кресла и решительно двинулась к моим небрежно сложенным на журнальном столике распечатанным посланиям. Но когда уже подошла, внезапно и нерешительно замерла с уже занесённой ладонью над стопкой пергамента. Постояла, а затем, так же молча вернулась и понурившись упала обратно в кресло.

Я же, в это время, с любопытством за ней наблюдал. Но вообще, не каждая девушка так сможет, и тут даже не от воспитания зависит. Мало бы кто устоял, чтобы не начать читать чужую корреспонденцию, к тому же если этот кто-то не возражает. Повезло мне с ней.

— Я тебя всё больше люблю, kotenok, — улыбнулся я расстроенной Гермионе. — На, вот, лучше это почитай.

Я протянул ей листок одного очень забавного послания от адресата, про который я уже забыл, и от которого вообще не ожидал получить хоть какую-то весточку.

Гермиона удивлённо вздернула бровь и взяла в руки пергамент. И только начав читать уже заулыбалась, а её негативное настроение стало пропадать. Это действительно было позитивное письмо.

Когда мне в руки только попало это письмо, подписанное немного неаккуратным детским почерком, от некой Алисии Таллерсон, я только нахмурился, так как это имя мне показалось смутно знакомым, но вот когда распечатал и начал читать, то мне мгновенно вспомнились летние приключения с вампиром и его несостоявшейся жертвой. В памяти перед мысленным взором встал образ кудрявой и голубоглазой маленькой тараторки и мой прощальный ей подарок.

Она писала, что увидела мои колдографии в мамином журнале и решила рассказать как у неё дела и заодно поинтересоваться как дела у меня. Правда, юная мисс Таллерсон с многочисленными ошибками писала в основном про своё житие-бытие, как она прилежно учится читать и писать и в какие игры играет со своей так мне и неизвестной подругой Трисс. Напоследок, она просила передавать привет Бэрри и лишь затем поздравляла меня с тем, что я «дружу» с такой красивой девочкой, как Гермиона. Короче, это было позитивное и теплое письмо, которое на фоне остальных действительно меня порадовало и даже немного расслабило.

— Нужно будет ответ написать, — наконец улыбнулась Гермиона.

— Конечно, напишу, — так же улыбнулся я. — Это единственное письмо, на которое мне действительно хочется ответить. Правда есть и другие, где нас действительно искренне поздравляют и желают счастья, но таких немного. И на них тоже придется ответ писать, хотя бы из вежливости.

Я немного помолчал, откинувшись на спинку кресла, и смотря в потолок спросил:

— Как тебе это бремя славы, Гермиона?

— Провались она к Мордреду! — обречённо вздохнула она.

*5'9''фута - примерно 175 см.

Глава 24 Драконы, шпионаж и амурные повадки полувеликанов

— Э нет, Хагрид, так дело не пойдет, — скептически осмотрев смущенного полувеликана заявил я.

— Так я это… ну, просто… — начал басовито мямлить он и нервно теребить свою кое-как расчесанную буйную бородищу.

— Да понятно всё с тобой… многоуважаемый профессор по уходу и защите магических существ. Решил взять штурмом французкую крепость? — ехидно ухмыльнувшись, подмигнув спросил я, и затем одобрительно покивал: — Достойная цель. Там такие… «ворота», что решительным натиском не взять. Вон, Снейп попытался.

— Да ну тебя, Гарри! — отмахнулся своей гигантской ладонью он и покраснел ещё больше.

Наш лесник и профессор УЗМС выглядел просто феерически. Непонятно где Хагрид раздобыл такое «обмундирование» и «аксессуары», но без содрагания на это зрелище было смотреть трудно.

Какой-то, мешковатого и бесформенного покроя клетчатый пиджак в шотландскую клетку, чудовищной и вырвиглазной расцветки галстук, в сочетании с бледно розовой и мятой сорочкой, так и его штаны не отличались, как фасоном, так формой. С виду — даже на биндюжника не похож, а на какого-то бородатого