Книга Память – это ты - Альберт Бертран Бас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Проснувшись, я увидел, что Хлоя сидит рядом, глядя куда-то вдаль. Я облокотился и указал на горизонте точку, в которой рождался нежный розовый свет, постепенно становившийся огненно-красным:
– Хотя бы раз в жизни нужно увидеть рассвет на берегу моря.
– Я рада, что вижу его вместе с тобой.
Солнце показалось из волн, окрашивая небо во все цвета радуги. Хлоя, онемев, созерцала это великолепие. Я взял Хлою за руку и с тоской посмотрел на нее. Наверняка она никогда не видела ничего подобного. Да и я. Я навсегда запомнил эти мгновения, потому что мне не суждено было вновь увидеть столь совершенный зеленый, как тот, каким светились глаза Хлои в лучах рассвета.
И тогда я снова это почувствовал. Третий раз в жизни. В третий раз я безумно и безнадежно влюбился в Хлою.
И тут же, словно очнувшись от сна, словно она была марионеткой, которую кто-то потянул за ниточки, Хлоя смущенно вытерла слезы и встала.
– Подожди… Куда ты?
– Прости, мне пора. – Повернувшись спиной к морю, Хлоя пошла обратно.
– Уже? Почему? Что случилось?
– Ничего.
– Тогда почему ты убегаешь, если ничего не случилось?
– Потому что это не я, Гомер. Это не… Не… – Хлоя не находила слов и вдруг рассердилась: – Неважно!
– Хлоя, я хорошо тебя знаю.
– Ты совсем меня не знаешь. Ты ничего не знаешь о том, что я делала.
– Думаешь, мне это интересно? Думаешь, я не сделал ничего такого, в чем не раскаивался бы каждый день?
– А я не раскаиваюсь! – крикнула она. – Видишь? Тебе даже смотреть на меня больно.
– Мне больно смотреть на тебя, потому что я знаю, что мы вот-вот расстанемся.
– Мы оба это знали!
– С чем ты борешься?
– Не с чем, а с кем. Я не могу воевать и в то же время любоваться с тобой рассветом. Что тут непонятного?
– Ты боишься сделать выбор.
– Нет. Я не боюсь сделать выбор. – Хлоя отвела глаза. – Я уже выбрала.
– Ты выбрала войну… – Я пал духом.
– Прямо сейчас люди в опасности. На тайной квартире. Им страшно, они меня ждут, а я тут с тобой. Прости, Гомер, но я выбираю долг и ответственность. – Она пошла прочь.
А я за ней.
– А если я ответствен за тебя?
– Ты не ответствен за меня. Не говори так.
– Это мой выбор.
Она погладила меня по щеке, как гладят щенка:
– Бедный Гомер… Неужели ты не видишь? Так ты никогда не будешь счастлив.
– Думаешь, мне не плевать на это?
– Мне – нет, – сказала Хлоя и снова отвернулась.
Солнце взошло целиком, и по всему было ясно, что уже с утра будет жарко.
– Один день! – крикнул я, догоняя ее. – Всего один день, пожалуйста! Дай мне хотя бы это. Потом можешь продолжать играть в войнушку. Обещаю, я не буду тебя искать. Оставлю тебя в покое.
– Гомер…
– Ты откажешь мне в такой малости?!
– Что изменит один день?
– А почему он должен что-то изменить? Почему люди все время ищут во всем смысл? Не все в жизни зачем-то нужно, не все логично. Иногда мы что-то делаем просто потому что можем, или потому что хотим, или потому что так чувствуем. Зачем встречать рассвет? Зачем бродить по песку, зачем заходить в море по щиколотку? Зачем целоваться? Зачем я влюблен в тебя? – Думаю, я сумел пробудить в ней сочувствие. Но не более того.
– Ты знаешь, что потом нам будет только больнее…
– Да. Но это будет наша боль и ничья больше. Она будет настоящей.
– Гомер, ради бога…
– Помнишь, что отец написал мне на книге Неруды?
– “Живи так, словно читаешь книгу, и люби так, словно читаешь стихи”.
– Наконец-то я понял, что это значит. – Нас разделяло всего несколько сантиметров. – Это значит, что мы уйдем вместе, даже если мне придется тебя унести. Значит, что мы займемся любовью в каждом уголке моей квартиры. Значит, что мы будем пить, танцевать и заниматься любовью снова и снова, как будто завтра не будет. Потому что завтра нет, Хлоя. Его не существует. Для меня. Для нас. Все, что нам остается, это сейчас. А все, что мне остается сейчас, это ты. Я знаю, что сейчас ты более чем готова умереть ради чего-то. Вы ведь всегда так говорите, да? Умереть ради чего-то. Умереть ради чего-то, что больше вас. Умереть, умереть… Но умереть ведь нетрудно, Хлоя. Это даже легко. Ты хочешь ради чего-то умереть? Хорошо, пусть так. Меня это бесит, но пусть. Теперь докажи мне, что еще ты готова ради чего-нибудь жить.
Через полчаса мы ввалились в мою квартиру, самозабвенно целуясь и натыкаясь на всю мебель по пути от прихожей до спальни. Я подхватил смеющуюся Хлою обеими руками, как тюк, и понес к кровати.
Мои планы были начертаны и проработаны. Они были предельно просты и состояли в том, чтобы никогда больше не выходить из этой комнаты. И мы взяли верный курс, потому что все утро не вылезали из постели. Мы любили друг друга, читали стихи, говорили, плакали, смеялись и выучили наизусть каждый сантиметр наших тел.
Если существовало мгновение, когда чистое счастье перестает быть абстракцией, это было оно. Ухватить его и закрыться с ним в комнате.
– Откуда это? – Пальцы Хлои коснулись огромного шрама у меня на груди.
– Оказался на одном корабле, когда его взорвали…
– Как всегда – в нужное время в нужном месте, – пошутила Хлоя.
– И как всегда, виноват я, а не те мерзавцы, что начинили трюм взрывчаткой.
– Ты мог умереть… – произнесла Хлоя, словно сама себе не веря. Начиная осознавать, как легко мы могли потерять друг друга. Потерять это мгновение.
– Здоровая железяка пробила мне грудь, сломав ребра, всего в двух сантиметрах от сердца, так что да, думаю, я мог умереть. – Я улыбнулся, но Хлоя оставалась серьезной. Чтобы отвлечь, я взял ее пальцы и провел ими по шраму: – Смотри, если провести здесь рукой и надавить, можно нащупать металлическую пластину, которую мне поставили.
– У тебя внутри кусок металла?
– И довольно большой.
– Не мешает? – Пальцы Хлои скользили вдоль шрама, находя углы пластины.
– Уже нет. Иногда чувствуется, но это цена, которую пришлось заплатить за железное сердце.
– Сердце у тебя не железное, – покачала головой Хлоя.
– Еще какое железное. Хотя эта штука защищает прежде всего легкие. Поскольку ребра частично вышли из строя, нужно было их чем-то заменить. А иначе малейший удар в эту точку мог отправить меня на тот свет.
