Книга Страх никогда не стареет - Геннадий Сорокин

– Мы договорились?! О чем, если не секрет? Ты далеко положила справочник? Еще раз мы о чем-то договоримся без моего ведома, начинай выписывать телефоны ателье. Я сюда пришел, по-твоему, попить водки и послушать забавные сказки тетушки Инны? Я уже вышел из детского возраста. Впрочем, я сам расскажу тебе сказку.

– Рассказывай, – она закурила, так и не притронувшись к еде. Наверное, в ее положении мне бы тоже кусок в горло не лез.

– Итак, эта загадочная история начинается с видеозаписи, где некто скользящей походкой идет убивать невинную старушку. У него, у этого некто, специально торчит локон светлых волос. И еще, наш загадочный персонаж совершенно точно знает, где стоит автомобиль с группой наружного наблюдения. Для будущих зрителей некто легко и непринужденно перепрыгивает лужу, потом душит Фаину. Что о нем стало известно? Рост определить невозможно – капюшон дает поправку в несколько сантиметров. Судя по скачкам, этот человек занимался танцами. Кто это, мужчина или женщина? Если мужчина, то «Арес». Если женщина, то Наталья. Только вот так получилось, что у Натальи, когда она провожала меня, волосы были скреплены в «конский хвост», и распускать их, идя на убийство, не было никакого смысла. Значит, Наталья отпадает. Остается «Арес». Но почему-то не учитывается, что «Арес» восемь лет просидел в тюрьме и колонии. Он там что, танцами занимался? Приплясывал на досуге? Если бы он был трижды танцор, то в заключении бы все навыки утратил. Но и это еще не все: «Арес» – спецназовец, отец-командир для своих солдат. Будет танцор авторитетом для настоящих мужиков, которые разговаривают матом, пьют водку и возбуждаются при виде женщины в короткой юбке? Нет. Какой образ приходит на ум при слове «танцор»? Некто гомосексуального типа в обтягивающем трико. Зайдет такой плясун в казарму и от запаха немытых тел и нестиранных портянок в обморок упадет. А «Арес», командир роты? Он никакого запаха просто не почувствует. И кто-то после этого должен поверить, что это наш «Арес», как козлик, скачет по лужам? С каких это пор танцоры стали авторитетом среди спецназовцев? Так что «Арес», как человек, занимавшийся танцами, отпадает.

Инна не то что молчала, она, кажется, перестала дышать.

– «Арес» не видел Фаину с февраля. Они любовники. Ради него она пошла на участие в заговоре. Хотя, я думаю, тут вы перемудрили: она бы и так согласилась. С другой стороны, если бы не было переписки Фаины и «Ареса», то понять, насколько она ненавидит своего хозяина и искренне ли ненавидит его, было бы трудно. И вот внезапная встреча – «Арес» приходит к ней домой. Вместо восторгов и объятий Фаина поворачивается и идет в зал. «Арес» накидывает ей удавку. Полная ерунда. Она бы не повернулась к нему спиной, пока он не разулся и не прошел в зал или на кухню. Если бы он сказал, что забежал к ней на минуту, например, что-то забрать, то все равно было бы выяснение отношений, то-сё, и время бы ушло. Если бы «Арес» совершал это убийство, то ему надо было бы атаковать ее лицом к лицу: ножом в сердце, из пистолета с глушителем. Как только вошел, вместо объятий кинжал в грудь. Но у нас-то удавка, оружие тихого убийства. Удавку и женщина затянет, особенно со спины. Тут я должен признаться, что там, при осмотре места происшествия, сразу же не догадался, что к чему. А ведь мог!

Я подумал, налил себе еще рюмку, но пить пока не стал.

– В квартире, когда осматривали труп Фаины, одна прекрасная женщина по имени Вероника Павловна вот так, – я показал как, – содрала с рук резиновые перчатки. Каюсь, каюсь, Инна, если бы я тогда понял всё, уяснил смысл снимаемых ею перчаток, то ты была бы уже за решеткой. Но всё получилось, как получилось!

– Почему я? – спросила она пересохшими губами. Даже не спросила, а прошептала.

– На дворе май месяц, теплая погода. Перчатки уже не носят, не тот сезон. Если бы гость к Фаине, кто бы он ни был, пришел в перчатках, она бы насторожилась. Тем более если бы это были одноразовые медицинские перчатки, которые с таким треском сняла Вероника Павловна. Итак, убийца вошел без перчаток. Когда Фаина отвернулась, то у тебя, Инночка, было примерно секунда-две вытащить из кармана удавку и накинуть ей на шею. Времени надевать перчатки просто нет. Как я понимаю, заранее не планировалось, что Фаину пойдешь убивать ты. Иначе сообщники сказали бы тебе, что на веревке останутся микроскопические частицы кожи, потожировые выделения, по которым можно провести генетический анализ и установить ДНК человека, державшего удавку в руках. Веревку оставлять на месте преступления нельзя ни в коем случае. Но ты побрезговала возиться с трупом, и вот итог: удавка опечатана и хранится в сейфе у следователя. Нужно всего лишь провести сравнительный анализ ДНК на веревке и экспериментальных образцов, полученных от тебя. И все, срок за убийство тебе обеспечен! Навскидку лет так от двенадцати до пятнадцати. Если бы я догадался обо всем в квартире Фаины, я бы раскрутил вас всех в два щелчка. И вы бы все весело и дружно валили друг друга, да так, что следователи бы не успевали записывать ваши признательные показания. Даю гарантию, вы бы наперебой рассказывали, кто из вас какую роль сыграл в этой пьесе: кто зачинщик, а кто организатор. Так всегда – рвани бусы, и каждая бусинка покатится в свою сторону.

Она встала, налила себе бокал вина, залпом выпила и подошла ко мне.

– Теперь, дорогой, – она повернула мое кресло вдоль стола, сбросила лежащую одну на другой ногу и села мне на колени, – мы покушаем. Ты меня на пятнадцать лет посадить хочешь? Сажай! Но вначале я исполню твою просьбу…

Левую руку Инна положила мне на плечи, правой пододвинула к себе мисочку, взяла из нее бедро очень маленького животного.

– Открой рот, Сашенька! – потребовала она.

Я замотал головой, ибо идти по скользкому пути напарника не хотел.

– Открой рот, сволочь, и ешь лягушку! – ей удалось ткнуть лапкой мне в зубы. – Съешь, это я специально по твоей просьбе заказала. Не верти головой, она не отравленная!

Сопротивление продолжалось.

– Ешь лягушку, мать твою, она вкусная! Ешь, у меня будет что потом в тюрьме вспомнить!

Свободной рукой, второй я поневоле обнимал ее за талию, я отодвинул деликатес, притянул ее и поцеловал. Как воспитанная девушка, Инна не выронила лягушачью лапку, а аккуратно, не отрывая губ, положила обратно.

– Ты посадишь меня? – В ее карих глазах плясали чертики безрассудного отчаяния. В таком состоянии много лет назад, наплевав на все, и на свою жизнь в первую очередь, матросы рвали на себе тельняшки и с гранатой в руках бросались на немецкие танки.

– Я – нет.

– А они?

– Они не узнают, если я не скажу. Если до сих пор ни у кого не хватило ума выявить ДНК с веревки и у всех вас поголовно, невзирая на протесты, отобрать образцы для сравнения, то сейчас точно никто ничего делать не станет. Будет эта удавка валяться в камере хранения вещественных доказательств много лет, а потом, как это всегда происходит, просто потеряется.

– Саша, как ты думаешь, а почему Городилов ничего не сделал, чтобы подменить удавку? Ведь он мог бы, точно мог. Скорняков ради него любые улики бы уничтожил, а тут какую-то веревку подменить?