Книга Свет. Испытание добром? - Юлия Федотова

Немного поплутав по незнакомому городу, Йорген вернулся к дому вдовы. Женщина так и валялась, где ее оставили, выла. Он обозвал ее «дурой неблагодарной» и забрал, что мог унести: оба артефакта (спасибо, яйцо было надежно упаковано, не пришлось хватать голыми руками, а то, наверное, целиком бы перекрасился!), кое-что из оружия, деньги, самое необходимое из вещей. Большую часть пожитков пришлось бросить – жаль, ведь до Мольца еще долгий путь предстоял… Если предстоял… А бабу ругать, пожалуй, не стоило, вон как убивается. Единственного дитяти лишилась. Ага, по своей собственной вине. Или нет? Или это колдовство ее толкнуло на донос? Как там Семиаренс говорил? «Чары столь продолжительного действия вообще невозможно наложить на жертву, если она не имеет природной склонности к тому, что ей внушается посредством колдовства». Да. Эта баба от природы доносчица. И всему миру теперь из-за нее пропадать. Дура и есть, иначе не скажешь.

Поладив с собственной совестью, ланцтрегер тайком выбрался со двора Ружи и, никем не замеченный (благо окраинные улицы Зиппля в этот час были пустынны – по работам разошелся народ, только одна слепая старуха сидела у калитки и большая рыжая псина валялась в пыли), водворился в пустом сарае через пять домов. Он заметил его еще вечером, возмутился: стоит посреди города бесхозная развалина с провалившейся крышей – безобразие! Прекрасное убежище для твари ночной, в таких любили гнездиться гифты, и гайсты стороной не обходили, а бывало, и вервольф устраивал дневную лежку. Куда только здешние власти смотрят, отчего не приказали снести?

Хорошо, что не приказали, – пригодилось для начальника Ночной стражи Эренмаркского королевства, тоже лежку устроил. Только шторба, что обретался в полузасыпанном погребе, дожидаясь ночи, пришлось убить. Ничего, днем это совсем просто. Выжил шторба, сам пересидел до заката и по темноте пошел искать новое, постоянное убежище, чтобы поближе к тюрьме.

Место подобралось отличное. Два дома, оба в три этажа, но один элля на полтора выше другого, стояли бок о бок, так что скат крыши большего образовывал над меньшим низкий, но довольно широкий навес. Под него можно было заползти, распластавшись, можно было удобно лечь и даже сесть, прислонившись спиной к стене высокого дома. Пойдет дождь – внутрь ни капли не попадет, ветер почти не задувает. За день крыша прогревается солнцем так, что и ночью хранит тепло. А главное – сверху открывается прекрасный вид на темницу, зато снизу, с улицы, заметить наблюдателя никак невозможно, в этом Йорген убедился специально. Там, под крышей, он и обосновался: сложил остатки имущества, натащил тряпья, бессовестно уворованного с веревок, чтобы на мягком лежать.

И стал ждать. Следить. Думать. И еще убивать.

Да, он убивал в те дни, точнее, ночи. Много убивал. Это не грех, сказал он себе. Ну или не такой большой грех… Ведь наемникам платят за риск быть убитыми, они готовы погибнуть в любой момент – ну и пусть гибнут, раз сами выбрали такую стезю. Потому что Жезлу Вашшаравы нужна кровь. Зачем ему самому нужен жезл, он поначалу представлял смутно, но чувствовал, что пригодится, и стремился напитать его как можно сытнее. Он резал караульным-ифийцам глотки, подкравшись в темноте, как самый настоящий вервольф, а потом старался не думать о женах, которых оставлял вдовами, об осиротевших детях и матерях, оставшихся без сыновей. Но ненужные мысли все равно лезли в голову, ведь он не привык быть ночной тварью и воевать с людьми.

Охотился он не один. На ночные улицы Зиппля выползало много разной недобитой дряни. Здесь, на юге, Тьма так и не смогла показать всю свою силу, у местных ночных стражей работы было во много раз меньше, чем у их северных коллег. Нужного опыта борьбы с тварями они так и не приобрели. Когда Тьма ушла и на место изничтоженных тварей перестали являться полчища новых, северяне быстро перебили всех чудовищ, угнездившихся в городской черте, и ночные улицы городов стали безопасны почти как до войны (хотя шататься по ним ночью без дела Йорген все-таки не посоветовал бы никому). Южане такими успехами похвастаться не могли. На чудовищ они охотились плохо, поэтому чудовища продолжали охотиться на них. И появление новой твари, охочей до разбойной ифийской крови, людей не удивило и не встревожило. Тем более что, выслеживая чужаков-наемников, не брезговала она и вервольфами со шторбами – на улицах по утрам стали находить и голые свежие трупы, и старые, истлевшие останки. А у порога начальной школы для девочек однажды обнаружилась целая гифта, хоть и считалось, что с уходом Тьмы они передохли все до одной. По всем статьям полезная тварь!

Под давлением храма, теряющего своих защитников, муниципалитет издал указ о ее скорейшей поимке, но стражники не слишком-то старались его исполнить – вот еще, нарываться! Тварь, по всему видать, страшенная, такую легко не возьмешь: за несколько дней переловила столько нежити, сколько они за месяц не изводили. Надо ифийцам – пусть сами с ней разбираются, им за то от хейлигов деньги идут. Не хотят разбираться – ну, пусть дохнут, туда им и дорога… Что поделаешь, в глазах мирных обывателей не было большой разницы между ночными хищниками и беззаконными разбойниками с Ифийских гор.

В общем, Ночная стража Йоргена не сильно беспокоила. Вот и славно. Меньше всего на свете ему хотелось бы убивать коллег по цеху. Такой жертвы Жезл Вашшаравы не заслуживал.

Постепенно жизнь его входила в определенную колею. С темнотой он спускался в город, на промысел. Охотился несколько часов, пока не заваливал ифийца. Делать это становилось все труднее – наемники были настороже, лишний раз помещения старались не покидать, поодиночке не ходить. Ну, не хотите по одному – будем сразу по два резать…

Первые дни ланцтрегер проявлял благородство – позволял врагу встретить угрозу в лицо, погибнуть в бою. Потом ему это надоело, стал убивать как попало. К слову, в честном-то поединке у наемников Зиппля против Йоргена тоже не было шансов. Это были здоровенные мужики, много сильнее его физически. Но уж такие неповоротливые – что твоя гифта, которую любой новобранец может взять, если не станет подходить с хвоста. После стремительных вервольфов и напористых шторбов люди казались легкой добычей. Да, были среди ифийских наемников и те, что выучкой не уступали любому стражу-северянину. Прежде они состояли при богатых торговых караванах, теперь подряжались охранять важные дороги и столичные храмы (интересно, кстати, от кого?). И цену они себе знали. Ох, велика была цена! Кто станет нанимать таких на службу в маленький, сонный Зиппль? Обошлись одной из разбойничьих шаек – числом поболее, ценою подешевле. Против несчастных «колдунов» и «ведьм» были горазды и эти. Серьезный противник был им не по зубам. Но сами они, привыкшие мнить себя великими воинами, этого поначалу не понимали: беспечность проявляли, лезли на рожон. За что и расплачивались кровью. Потом начали стеречься, но лихая, разудалая натура все-таки брала верх: авось пронесет! Нет, не проносило.

Отохотившись на людей и тварей, ланцтрегер возвращался в свое логово, спал до утра. Потом просыпался под резкие, дребезжащие звуки колокола, будившего город к молитве. Подползал к краю крыши и начинал следить. Когда в тюрьме меняется караул? Кто и когда приносит еду? Сколько человек состоит в охране? Скоро он знал ответ на все эти вопросы, но сколь-нибудь вразумительный план спасения друзей у него все не складывался.