Книга Невеста поневоле - Доминика Арсе

— Я ненавижу ее, — шиплю, делая шаг назад. Ненавижу эту тварь Клесану, что вынуждает делать подобный выбор… По коже бьет мороз, меня трясет всю. Эрей Авель смотрит круглыми глазами. В них сомнения!

— Не говори так, она любит свои творения. Эта любовь дает нам прекрасную жизнь, — говорит с таким трепетом, что становится противно.

Он понял о ком я, уже прогресс. И реакция нормальная, не полез душить из — за своей королевы, больной на голову женщины. Перед смертью вы мягче. Убила бы себя за собственные мысли.

— Есть неизменное, — продолжает тихо. — И ты не можешь ничего изменить, как ни трудно это принять. Твои силы ничтожно малы. Ты капля дождя, звезда среди бесконечного множества, крошка пыльцы. Даже если наполненная духом Клесаны…

Не понимаю его.

— Как короли дают знать, что урожай собран?!

— Употребляют крошку пыльцы, и глава приходит. Это ритуал вознесения урожая к склону золотого дворца королевы, что я не смогу описать словами.

— А если я…

— Нет! Придет Мор! Это его земли! — Взвинтился вдруг, что у меня волосы дыбом встали. — И… ты не ведаешь, что говоришь.

Хмурое выражение сменяется легкой виноватой улыбкой. Ладно, прощаю…

— Пять тысяч бутонов Красного ириса, — Ухмыляюсь. Забавно, наверное, выгляжу: зареванная человечка еще и ухмыляется.

Смотрит с недоверием любовь моя.

— А если ты будешь рядом к концу сбора, ты сумеешь забрать урожай с земель Мора? — Вырисовываю авантюру.

Глаза его загорелись на миг. А я продолжила с интригой:

— Это будет наша месть за подлую дуэль. Я соберу для тебя пыльцу.

Смотрит неотрывно, не моргая… не могу прочесть этот взгляд. Сомнение?! Отсутствие веры в меня?

— Время на исходе. — Говорит строго. — Пока еще у меня есть выбор и возможность спасти остальных.

— Неужели твои братья так беспомощны?! Почему они не могут прилететь и вырубить для клана эту Поляну миров?! Лоси здоровые! — Выхожу из себя.

Смеется.

— Показать тебе их? — Предлагает, в голосе сарказм.

— А давай! Мои ж подопечные, — ехидствую.

Опускается на корточки, чтобы меня в свои сильные объятия принять. Долго себя ждать не заставила! Как скучала по тебе, ты даже не представляешь!

Обнял. Взмахнул крыльями и понес меня в ночи. Ощущаю, что тяжело ему без солнца. Они, видимо, за день налетаются, энергии впитают, а ночью на ней и тянут. Долго ли он так сможет? Волнуюсь за него. Теперь ведь чувствую больше.

Летим над облаками. Я самая счастливая. От ветра его ладонь заботливая закрывает. Холод мне нипочем, от груди мощной греюсь. Прижал к себе стальной хваткой. Летать привыкшая, я бы с ним посоревновалась на своих двоих, но слова белого владыки помню. Они меня за черного приняли. Он для них зло. Не хочу, чтобы Эрей Авель усомнился во мне.

Приземлились на остров, парящий в небе спустя час, а то и больше. И этого мне было мало! Я бы в объятиях его до самого утра… Но чувствую напряжение и какие — то отголоски боли у моего любимого в душе.

Каменный остров. Над головой звезды рассыпались, а впереди лес сказочный, весь светится разными огоньками, будто новогодняя ночь наступила. Волнительно, но не настолько, чтобы усомниться в чем — то.

Эрей Авель вышел вперед, будто защищая меня от чего — то. Раздался непонятный горловой звук, похожий на гул. Это его зов… Несколько мгновений ничего не происходило. И вдруг лес буквально заходил! Под ногами чувствуется вибрация. Отшатнулась у самого края, но Эрей Авель вовремя меня придержал.

— Папа вернулся! — Раздался детский визг.

Я ошарашена. Из леса выбежали дети! Обычного роста детишки в разноцветных лохмотьях, напоминающих одежду, сшитую из лоскутков на балах — маскарадах. Золотые кудри, голубые глаза и миловидные ангельские лица. Им только крылышки белые прилепить и вылитые ангелочки. Два десятка детишек с криками радости бросились на Эрея Авеля, игнорируя меня.

Он рассмеялся, опускаясь к ним и принимая в объятия. Затем и вовсе завалился на спину, получая обнимашки детворы. Стою рядом. И чудо такое, и ревность откуда — то вдруг взялась, и умиляюсь всему этому.

А еще я в шоке! Обычные дети! Нет… волшебные, но вполне себе человеческой внешности и габаритов!

На меня ноль внимания. Играется с ними мой Эрей Авель, как лев со своими львятами. Хохочет, со мной так не смеялся… Заметила, что все мальчишки, на вид примерно одного возраста. Лет по десять бы дала. Мысли голову разрывают. А почему они все одного возраста? А где взрослые особи? А есть ли вообще? У Мор ведь есть, я видела десяток зеленых бабочек на Земле! Дети… а где их мама. А кто их мама…

— Эрей Валерия? — Раздается звонкое за спиной. Разворачиваюсь, стоит мальчишка голубоглазый, миленький, щекастенький. В свете огоньков лесных такой лапочка.

Киваю, как завороженная. В груди нечто необычное затаилось. Никогда такого не испытывала, будто ангельской тайны касаюсь. Тянет как магнитом к нему, обнять хочу, как родного.

— Эрей Валерия! — Повторил громко и на колено опустился, как рыцарь перед присягой. Мордаха серьезная.

Посмотрела на детвору остальную. Резвиться перестали резко. Дисциплинированно замолчали, слезли с опешившего папки и опустились на колени, как и первый мальчишка.

Эрей Авель смотрит на своих детишек ошарашено, на меня вопросительно. Пожимаю плечами. А он набирает воздуха в грудь и гудит, как слон протяжно. Детишки срываются с места и в джунгли свои новогодние уносятся испуганно.

Подходит ко мне. В глазах укор.

— Они не должны были знать…

— Есть еще… э, дети?

— Есть. И все они умрут, если я не принесу нужное количество пыльцы королеве.

— Чьи это дети?!

Взгляд потупил, отвернулся и уселся на краю обрыва. Ножки свесил. Подумаешь, земля километров через семь внизу.

Лишняя я. Задавила эта мысль мое горло. Обида какая — то вырваться хочет. Детей он своих защищает! Его это дети! От нее! От Клесаны! И он понимает, что я не должна этого знать! Поэтому молчит!!

Почему она так жестока?!

Я люблю его. И… мне не важно, что он многодетный отец! Все, что было до меня, не имеет значения!! Оно пустое!

Подступаю ближе, усаживаюсь, свесив ножки, как и он. Удивлен моей смелости, вижу по глазам. Руку к ноге моей прислонил, страхует.

— И совсем тебе не страшно? — Удивляется. Вопрос многозначительный.

— С тобой не страшно, — говорю тихо. — А без тебя от страха умру.

— У меня нет выбора, — произнес не сразу.

— И ты все еще утверждаешь, что она любит вас? — Пытаюсь достучаться до его здравомыслия.

Повернул голову, посмотрел мужественно, улыбнулся уголком рта. Улыбка, иногда это признак боли, знаю по первой встрече… Встаю, балансируя по краю, обнимаю его за шею. Закапываюсь с носом в золотые кудри и произношу ласково: