Книга Табель первокурсницы - Аня Сокол

– Верите? – тихо переспросил граф, переводя взгляд с одного сурового лица на другое. Они верили и очень не любили, когда кто-то смеялся над их верой.

И Мэрдок это понял, стиснул зубы и вдруг шагнул вперед, заставив толпу расступиться, заставив не ожидавших ничего подобного рабочих сделать шаг в сторону.

Он прошел сквозь шахтеров, не останавливаясь и не оборачиваясь. Слишком прямой и напряженный, чтобы поверить в его показное равнодушие, сокурсник остановился напротив старой Грэ. Жрица держала в затянутых в перчатки руках чашку с дымящимся отваром и еще минуту назад пыталась напоить мальчишку лет пяти, который оказался здесь вместе с беспокойной молодой матерью. Ребенок смотрел на высокого аристократа снизу вверх и, кажется, раздумывал, сейчас зареветь или чуть позже.

– А раз верите, должны понимать, что эта ваша «тень демона», – это слово сокурсник произнес с небывалым пренебрежением, – не пропустила бы меня, замысли и осуществи я эти взрывы. Но вам ведь все равно…

Он посмотрел на Грэ, губы парня кривились, а потом он вдруг обхватил руками лицо жрицы и склонил к нему свое. На миг показалось, что он ее сейчас поцелует, что он настолько спятил от испуга…

Но ничего подобного Мэрдок не сделал, он прижался лбом к морщинистому лбу Грэ и, глядя ей в глаза, четко проговорил:

– Я не замышлял зла против Астеров, не создавал и не устанавливал заряды в шахте и не отдавал такого приказа слугам, клянусь честью. Я не имел корыстных интересов в отношении Ивидель Астер, я просто… просто… – Он в бессилии опустил руки и вздохнул, так и не сумев объяснить, что здесь делает.

Мальчишка у ног жрицы все-таки разревелся. Папенька посмотрел на Грэ, та беззубо улыбнулась.

– Какой хороший мальчик. Какой гордый и наивный. – Она потерла щеку, которой касался сокурсник. Ведь, по сути, посвященным Девам жрицам все равно, как считывать воспоминания, пальцами или любой другой частью тела, но люди всегда опасались именно рук жриц – ведь это так просто, поднять ладонь и потрепать по макушке. – Это правда, он ничего не знал ни о заряде, ни о шахте.

Мэрдок выдохнул, люди чуть отступили, ближайший шахтер опустил факел, а какая-то женщина осмелилась подхватить ревущего малыша на руки.

– А вот насчет корыстного интереса – ложь. – Жрица по-старушечьи хихикнула. – Ложь от начала и до конца.

И тут я впервые увидела, как краснеет Мэрдок. У ледяного красавца, чьи губы так редко посещала улыбка, покраснели уши, а потом щеки. Он резко, словно ошпарившись, отпрянул от старой жрицы.

Да, нам не дано выбирать, что показать, а о чем умолчать. Посвященные Девам видят все.

– Охотник за приданым? – Управляющий посмотрел на отца, а один из шахтеров в синей, разодранной сбоку куртке что-то прошептал на ухо соседу, и тот сплюнул на грязный снег. – Что ж, этого следовало ожидать.

И столько пренебрежения было в голосе этого простого человека в простой одежде, что Хоторн вздрогнул, и на дрожь его тела отозвался Волчий Клык. Сокурсник смог вынести обвинение в убийстве, но не смог вынести обвинения в корысти, в желании поправить свое положение за счет выгодной женитьбы. Хотя, казалось бы, что ему до мнения этих шахтеров, которых он видит в первый, а может, и в последний раз? Да никакого, такие браки заключаются едва ли не каждый сезон.

– Это не так! – выкрикнул он.

Отец поднял бровь, а старая Грэ продолжала хихикать. Она вообще на редкость жизнерадостная жрица, ну или полоумная, как иногда отмечал шепотом Илберт. Ребенок на руках у матери наконец-то замолчал.

– Я могу объяснить!

– Так объясняй, – хмыкнул папенька, а я поняла, что все еще сжимаю в руке кол, с непонятной целью направляя его в сторону жениха.

Хоторн оглянулся на подступающих со всех сторон рабочих, на презрительно смотрящего управляющего, по сути дела мало чем сейчас отличающегося от подчиненных, на женщин, которые с тревогой поглядывали на своих мужей, на любопытных детей, радующихся, что им разрешили провести под открытым небом вторую ночь, на поджавшую губы матушку и на молчащего отца. Граф Астер не собирался облегчать жизнь графу Хоторну. Сокурснику придется испить эту чашу до дна. Или убраться из графства, поджав хвост, и никогда не вспоминать о помолвке с Ивидель Астер. Со мной.

Ничего не имею против.

На несколько секунд «жених» закрыл глаза, и я поняла, насколько он устал, насколько вымотан, ведь Мэрдок – обычный парень старше меня на год, пусть и закованный в броню звучного титула, броню, которая обязывает ко многому и не позволяет сгибаться. Мы все знаем, насколько она тяжела и неподъемна. Она может стать опорой, а может и потянуть на дно.

Я думала, что он «утонет». Развернется и молча пройдет сквозь строй шахтеров. Это позволило бы мне с полным правом развести руками перед богинями. Нельзя заставить жениться того, кто сам этого не хочет.

– Вы знаете, как погибли мои родители? – вдруг спросил он, не открывая глаз. – Должны знать.

– Авария на дирижаблях, – ответил папенька. – В Эрнестале тогда погибли многие.

– Да. – Сокурсник посмотрел на отца. – Но немногие потеряли все. Воздушная компания, что организовала ту злосчастную прогулку, принадлежала отцу. После его смерти Хоторны разорились. Хотя что там осталось от Хоторнов, только я да Грэн, он дальний родственник моей матери, но не по крови, муж двоюродной сестры.

– А как же серая? – спросила я. – Аннабэль Криэ?

– Она из Стентонов да к тому же отреклась от рода. – Сокурсник бросил на меня внимательный взгляд.

– Ближе к делу, – поторопил отец. – Я хочу знать, почему ты, именно ты, а не твой опекун, приехал сюда.

– Хоторны – банкроты, – через силу произнес Мэрдок. Один из шахтеров закинул в рот кубик жевательного табака, словно эта история успела наскучить ему еще пять минут назад. Его бедность и бедность графа сильно отличались друг от друга. – Все, что мне осталось, это крохотное поместье, передающееся в роду по женской линии. Если бы у меня была сестра, то… – Он развел руками. – Но ее нет. Никого нет. По завещанию я не могу до рождения дочери трогать ни само имение, ни тот стабильный, пусть и небольшой доход, что оно дает.

– Я сейчас расплачусь, – прокомментировал управляющий, а рабочие закивали. Многие из них знали, что такое нужда, и эта нужда измерялась не имениями, а тем, будет у них сегодня ужин или нет.

– Не стоит, – холодно ответил Хоторн. – Приберегите слезы для тех, кто в них нуждается. – Он снова посмотрел на отца и пояснил: – Я не могу тратить этот доход, но я могу перемещать его между семейными предприятиями. Если они у меня есть. Или, к примеру, есть невеста, у которой они имеются. Это считается перемещением «внутри семьи» и не требует разрешения опекуна.

– То есть ты хочешь… – Отец поднял бровь.

– Если вы оставите помолвку в силе, я хочу вложить то, что у меня есть, в судоходную компанию Астеров.