Книга История древней Испании - Юлий Циркин

Однако именно в I в. до н. э. pietas приобретает и более широкое значение: исполнение долга перед родиной[893]. Цицерон (rep. VI, 16) говорит, что долг перед отечеством выше долга перед семьей. Впрочем, эти два аспекта pietas были тесно связаны друг с другом, ибо, по словам того же Цицерона (de leg. III, 90), для государства было важно, чтобы граждане исполняли свой долг перед родителями, даже если те совершали нечестивые поступки. По-видимому, Секст, как ранее и его брат, вкладывал в понятие «благочестие» как семейное, так и политическое содержание. Для них борьба с Цезарем являлась прямым продолжением всей войны, начатой переходом Цезаря через Рубикон в январе 49 г. до н. э. Помпеянцы и их союзники рассматривали этот переход как нечестие, как нарушение гарантированных богами установлений Римской республики (что, впрочем, было недалеко от истины), так что выбор лозунга должен был наглядно противопоставить богобоязненное войско помпеянцев армии клятвопреступника Цезаря.

Наконец, стоит обратить внимание еще на один аспект этого понятия. В трактате «О природе богов» (1, 116) Цицерон после указания на то, что pietas есть справедливость по отношению к богам, говорит, что если человек не общался с богом, то и бог не имеет с ним никакого правового отношения (ius), т. е. исходя из принципа do ut des, бог не может рассчитывать на благочестие человека, если сам ничего этому человеку не дал[894]. И выдвигая pietas как лозунг борьбы, сыновья Помпея подчеркивали не только свое благочестие, но и поддержку богов. Как известно, в последние десятилетия республики ее видные политические деятели, прежде всего претенденты на власть, утверждали свою особую связь с тем или иным божеством. Особенно широко пользовался этим Цезарь. Возводя свой род непосредственно к Венере, он сделал эту богиню своей главной покровительницей. Род Помпеев не был столь знатен. Он был плебейским, и первый консул Помпей появился только в 141 г. до н. э., да и то ничем особенным себя на этом посту не проявил. И сыновья Помпея противопоставили уверениям Цезаря в особых связях с Венерой свою справедливость по отношению ко всем богам Рима[895]. Это особенно ярко проявилось накануне битвы при Мунде, когда паролем для своей армии Цезарь избрал «Венеру», а Гней Помпей младший — «Благочестие» (Арр. II, 104). И Секст, выдвигая тот же лозунг, рассматривал свою борьбу как прямое продолжение борьбы брата. Для него под Мундой было проиграно сражение, но не вся война, и свои действия он рассматривал как прямое продолжение предшествующей кампании с тем же лозунгом, с тем же провозглашенным уважением к богам и той же уверенностью (по крайней мере, для окружающих) в ответной поддержке богами его дела.

Другим символом на его монетах является нос корабля[896]. И это не случайно. По словам Аппиана (IV, 83), Секст начал свою борьбу с цезарианцами в Испании с морских разбоев. Эти морские рейды, по-видимому, дали ему своеобразный «начальный капитал», после чего он уже в том же 45 г. до н. э. приступил и к сухопутной войне. Возможно, уже тогда, оставшись единственным вождем помпеянских сил, он был своими сторонниками признан (или сам себя провозгласил) императором[897]. Учитывая печальный опыт Мунды и не располагая еще значительными силами, Секст избрал партизанскую войну, и направленный Цезарем в Испанию Гай Каррина ничего не мог с ним поделать. Цезарь заменил Каррину Гаем Азинием Поллионом, уже бывшим в Испании и, вероятно, сражавшимся там под знаменами Цезаря при Мунде (Арр. IV, 83-84; Cas. Dio XLV, 10, 1-3). Поллион занимал пост претора, но в ранге претория был послан в Испанию, как кажется, еще до окончания своего преторского года. Видимо, ситуация на Пиренейском полуострове показалась диктатору уже довольно серьезной. Сравнительно скоро у Секста собрались довольно значительные силы, и он смог уже перейти к открытым действиям. И в начале 44 г. он даже сумел захватить Новый Карфаген. Развивая свое наступление, в марте 44 г. до н. э. Секст подчинил себе город Барию, находившуюся уже в Дальней Испании. Там его застигло известие об убийстве диктатора (Сiс. Att. XVI, 4, 2; Cas. Dio XLV, 10, 3-4).

Убийство Цезаря и вторжение Секста Помпея в Дальнюю Испанию изменило ситуацию на Пиренейском полуострове. В Дальней Испании была сильная клиентела Цезаря, но бездарное и жестокое управление Квинта Кассия изменило настроение провинциалов, и значительная часть провинции стала антицезаревской (Bel. Alex. 52-59). Это ясно проявилось в 46—45 гг. до н. э. Победа Цезаря при Мунде и последующее кровавое усмирение провинции (чего стоила только его расправа с Гиспалисом), казалось, привели к успокоению. Но появление там Секста, с одной стороны, и известие о гибели Цезаря — с другой, сразу же привели к новому выступлению. К Помпею присоединилось еще шесть легионов из этой провинции. Цицерон (Att. XVI, 4, 2) пишет, что это были легионы, оставленные Помпеем в Дальней Испании. Видимо, речь идет о бывших солдатах помпеянской армии, оставшихся на юге Испании после поражения при Мунде. Теперь они присоединились к Помпею, что изменило ситуацию в его пользу. Цицерон, сообщая об этом, упоминает также о перемене настроения во всей провинции и стечении к Сексту людей со всех сторон. Цицерон неприкрыто радуется этому обстоятельству, так что в данном случае вполне возможно понятное преувеличение оратором реакции провинциалов, но само сообщение едва ли совершенно безосновательно. Можно говорить, что какая-то часть и самих провинциалов активно поддержала Секста. Чеканка монет с именем Секста[898] в Салации, расположенной на побережье океана, подтверждает это. Легаты Секста чеканили медные ассы в городах будущей Бетики Урсоне и Белоне и соседнем Миртилисе[899]. Это ясно свидетельствует о том, что значительная часть Дальней Испании признала власть Секста Помпея.

Убийство Цезаря имело еще одно следствие. Незадолго до своей гибели Цезарь назначил Лепида, являвшегося его начальником конницы, наместником Трансальпийской Галлии и Ближней Испании (Арр. II, 107; Cas. Dio XLIII, 51, 8), оставив за Поллионом только Дальнюю Испанию. И Лепид начал собирать войска, которые должны были с ним уйти за Альпы. Но мартовские иды застали Лепида с его воинами в Риме, и он принял активное участие в событиях, последовавших за убийством Цезаря[900]. Правда, ничего существенного ему добиться не удалось. Антоний провел закон об уничтожении диктатуры вообще, и это лишило Лепида не только поста начальника конницы, ибо уже и диктатора более не было, но и легальной основы его пребывания в Риме. Получив в качестве утешения сан верховного понтифика, Лепид был вынужден удалиться из Италии. Но он не желал завязнуть в испанских делах. Так практически и не появившись в Испании, он сконцентрировал свои войска в Галлии, ожидая развития событий.