Книга 1937. Большая чистка. НКВД против ЧК - Александр Папчинский

«Демоб» прибрал к рукам все, что требовало пристального глаза новой власти. Как шутили тогда в Совнаркоме: «Демоб» превратился в настоящий «универмаг». Фраучи занимался в Комиссариате учетом старых запасов бывшего военного ведомства. Именно к нему или к Кедрову обращалось большинство руководителей различных советских ведомств с просьбами выдать им тот или иной инвентарь, оборудование или всякого рода материалы[552]. Работа оказалось не слишком сложной, да и инженерное образование Фраучи было к месту.

В мае 1918 года СНК создал специальную комиссию — т. н. «Советскую Ревизию». В обязанности «Ревизии» входило «…производство ревизии всего военного хозяйства, местных советских учреждений», район действия — Ярославская, Вологодская, Архангельская, Иваново-Вознесенская и Костромская губернии. Возглавил работу ревизии М.С. Кедров. В нее вошли бывшие сотрудники «Демоба» (около 40 человек). Секретарем «Ревизии» стал А.Х. Фраучи. Для охраны была придана команда латышских стрелков из 33 бойцов[553].

Прибыв в Архангельск, Кедров и его команда в первую очередь организовали вывоз скопившегося в местном порту военного имущества, продовольствия, оборудования и различных материалов. К январю 1918 года здесь хранилось 700 тысяч снарядов, 80 пудов взрывчатых веществ, около 15 миллионов пудов каменного угля, большие запасы льна, шкур, марганцевой и медной руды. Из Архангельска стали вывозить и ценности Народного Банка, как то: золотые слитки и процентные бумаги на сумму около 60 миллионов рублей, наличные деньги в сумме 8 миллионов рублей, векселя на 100 миллионов рублей и другие ценные бумаги общей стомостью в 150 миллионов рублей[554].

Политическая ситуация в северных губерниях страны была критической: власть уходила из рук большевиков. Значительное влияние меньшевиков и эсеров, угроза иностранной военной интервенции, отсутствие политически грамотных советских и партийных кадров способствовали ослаблению большевистского влияния, а отсюда и стремление пустить в ход массовый террор. Активным сторонником таких методов был Кедров. «Шигалев нашей современности», — как называл его Варлам Шаламов (в 1918 году этот известный русский писатель жил в Вологде). Шигалев, герой романа Достоевского «Бесы», проповедовал идеи вульгарного социализма, где «…все рабы и в рабстве своем равны», а для достижения этой цели предлагалось «…радикально срезать сто миллионов голов»[555].

Когда в Архангельске высадился английский десант и образовалось правительство Н.В. Чайковского, Кедров находился в Москве. Не учитывая сложной обстановки, он уехал в столицу с отчетом о проделанной работе. В Москве Кедров потребовал, чтобы советские войска на северо-востоке были обеспечены всем необходимым (оружием, боеприпасами, обмундированием). Управляющий делами ревизии А.В. Эйдук представил внушительный список необходимого, все это требовалось собрать в течение одного дня. В «целях ускорения процесса» и «пресечения саботажа» по личному распоряжению председателя СНК были названы три бывших царских генерала, которых расстреляют, если это задание не будет выполнено в срок[556]. Несмотря на столь жестокие меры, красные отряды, противостоявшие высадившемуся английскому десанту, так и не получили ни оружия, ни боеприпасов и обмундирования. Лишь одно осталось неизвестным — были ли расстреляны бывшие царские генералы?

Ленин строго отчитал Кедрова, обвинив того, что он проворонил Архангельск: «…Вред вашего отъезда доказан отсутствием руководителя в начале движения англичан на Двине. Теперь Вы должны наверстать упущенное»[557]. Эта «выволочка» лишь подстегнула Кедрова. Вернувшись в Вологду, Михаил Сергеевич превзошел самого себя: в городе пошли массовые аресты, поквартальные обыски и облавы, многие представители «враждебных пролетариату классов» оказались в тюрьме. Как писал очевидец тех событий, «…весь город тяжело дышал, его горло было сдавлено»[558].

Несомненно, что в этих деяниях был замешан и будущий «отец» советской контрразведки. Но мы, как и бывшие биографы, ограничимся лишь фразой о том, что Артузов-Фраучи «участвовал в разгроме контрреволюционных организаций в Архангельске и Вологде» и одной цифрой — в Вологде «за участие в подготовке и контрреволюционной деятельности» было арестовано свыше 2 тысяч человек[559].

В том же 1918 году Артур Фраучи получил фамилию, под которой он и войдет в историю советских органов госбезопасности. Его фамилию, непривычную для русского уха, плохо запоминали и часто коверкали. Как-то незаметно Артура Христиановича стали именовать Артузовым, сделав из его имени вполне по-русски звучную фамилию.

В конце лета 1918 года «Ревизию» расформировали, а Кедрова назначили командующим Северо-Восточного участка отрядов завесы. Артузов занял в этом «ведомстве» пост начальника инженерного отдела штаба. В его функции входило инженерное обеспечение войск, а также организация диверсий во вражеском тылу. Пробыл он в этой должности недолго, в сентябре 1918 года Кедрова сместили с должности, а вместе с ним начала «паковать» чемоданы и его «команда». Активнейшая деятельность Кедрова напугала не только местное, но уже и центральное руководство, и Москва спешно отозвала его из Вологды.

Особо страстно против Кедрова выступил председатель Вологодского губисполкома М.В. Ветошкин. Последнего командующий Северо-Восточного участка завесы обещал расстрелять за провал мобилизации на фронт. Кедров и сам не держался за этот пост, он писал в сентябре 1918 года в Москву: «Мне, никогда не служившему в строю, не искушенному в военном искусстве…было бы непростительной ошибкой принять ответственность за военные операции на новом фронте, где выступили на сцену регулярные англо-русские войска»[560]. Вместе с Кедровым Вологду покинула и его «команда» — А.Х. Артузов, А.В. Эйдук, И.Ф. Тубала. Последний, сын старых знакомых Кедрова, воспитывался в семье Михаила Сергеевича. В дальнейшем он, по рекомендации «дяди Миши», станет чекистом и даже породнится с Артузовым, женившись на его сестре Вере.