Книга История Французской революции - Франсуа Минье

Мятежники после этой битвы оказываются овладевшими залом. Большинство депутатов разбегается. В зале остается только несколько членов Горы и Буасси д'Англа, который с покрытой головой, спокойный и нечувствительный ни к оскорблениям, ни к угрозам, не перестает протестовать от имени Конвета против произведенного насилия. Ему подносят окровавленную голову Феро, и он с уважением преклоняется перед ней. Делаются попытки, приставив к груди пики, заставить его пустить на голоса предложения инсургентов, но он всякий раз отвечает на подобные попытки смелым отказом. Члены Горы тем временем овладевают местами около президиума и при рукоплесканиях народа декретируют все параграфы, содержавшиеся в манифесте восстания. Депутат Ромм становится их органом. Бурботта, Дюруа, Дюкенуа и депутата от Марны Приёра они выбирают в особую исполнительную комиссию, а депутата Субрани назначают главнокомандующим над всеми вооруженными силами. Таким образом, они открывают возможность восстановления своего господства. Они издают затем указ о возвращении своих задержанных товарищей, о смещении их врагов, о введении демократической конституции и о восстановлении в своих правах якобинцев. Но при существовавшем положении вещей недостаточно было временно занять зал Собраний, надо было победить секции; только с ними одними могло произойти истинное сражение.

Комиссары, посланные по секциям, быстро их собрали. Через короткий промежуток времени площадь Карусель и главные прилегающие к ней улицы были заняты батальонами ближайших кварталов Бют-де-Мулен, Лепелетье, Пик и Фонтен-Гренель. Все тогда мигом изменилось. Лежандр, Кервелеган и Оги во главе секционеров повели осаду мятежников. Сначала им было оказано некоторое сопротивление, но вскоре им удалось со штыками наперевес проникнуть в зал, где шли совещания заговорщиков, и Лежандр воскликнул: „Именем закона я приказываю удалиться всем вооруженным гражданам“. Мятежники некоторое время колебались, но вид вступающих в зал через все двери батальонов их устрашил, и они очистили зал с поспешностью, граничившей с паническим бегством. Конвент собрался снова в полном составе, выразил благодарность секциям и приступил к прениям. Все меры, декретированные во время перерыва заседания, были аннулированы, а 14 депутатов, к которым затем было присоединено еще 14, были арестованы за организацию восстания и поддержание его в своих речах. Случилось это в полночь, а к пяти часам утра арестованные были уже далеко от Парижа.

Несмотря на такое поражение, предместья не сочли себя окончательно побежденными, и на следующий день они снова двинулись сплошной массой, везя с собой пушки, против Конвента. Пришли, в свою очередь, на защиту Конвента и секции. Обе стороны приготовлялись к битве, пушки предместий были с площади Карусель направлены на здание Конвента; Конвент в это время прислал к инсургентам своих комиссаров. Завязались переговоры; Конвент принял одного из депутатов от предместий; он сначала потребовал того же, что требовали инсургенты накануне, прибавив: „Мы скорее умрем на том месте, которое теперь занимаем, чем откажемся от какого-нибудь из своих требований. Я лично не боюсь ничего; имя мое Сент-Лежье. Да здравствует республика, да здравствует Конвент, если он, как я полагаю, является последователем истинных принципов“. Конвент принял депутата совершенно дружелюбно и побратался с предместьями, ничего, однако, им не обещая положительного. Инсургенты, не имея ни Генерального совета Коммуны для того, чтобы направлять их действия, ни главнокомандующего вроде Анрио, который бы удержал их в сборе, пока при помощи соответственных декретов не будут удовлетворены их требования, не пошли дальше. Они удалились, получив от Конвента обещания заняться организацией продовольствования народа и издать возможно скорее органические законы в Конституции 1793 г. Этот день показал, что для успеха мало еще одной, хотя бы и большой, материальной силы и наличности цели, но что, кроме них, необходимы вожди и какая-нибудь власть, которая бы направляла и поддерживала восстание. В разбираемое время существовала только одна власть, власть Конвента: восторжествовала партия, имевшая его на своей стороне.

Шесть монтаньяров-демократов: Гужон, Бурботт, Ромм, Дюруа, Дюкенуа и Субрани были переданы особому военному суду. Они держались на суде с твердостью и выказывали фанатическую преданность своему делу, будучи в то же время почти все совершенно невинны в каких бы то ни было излишествах. Против них было только прериальское движение; во время борьбы партий и этого одного оказалось довольно, и они были осуждены на смерть. Выслушав приговор, они один за другим поразили себя одним и тем же ножом, передаваемым друг другу с криком „Да здравствует республика!“ Ромм, Гужон и Дюкенуа были счастливее других: им удалось убить себя сразу; трое остальных были выведены на эшафот уже умирающими, но все-таки со спокойными лицами.

Предместья, хотя и были отражены силой 1-го и убеждены доводами 2 прериаля, имели еще средства к восстанию. Окончательное поражение их было вызвано событием гораздо меньшей важности, чем предшествовавшие мятежи. Убийца Феро был открыт, судим и приговорен к смерти; 4-го, в день, назначенный для его казни, толпе мятежников удалось его освободить. Против этого нового посягательства раздался общий крик негодования, и Конвент приказал приступить к обезоруживанию предместий. Предместья были с этой целью окружены всеми центральными секциями. Сначала они приготовились к сопротивлению, но вскоре уступили, выдали некоторых из своих вождей, оружие и артиллерию. Демократическая партия постепенно лишилась своих руководителей, своих клубов, своей власти; у нее оставалась исключительно одна вооруженная сила, делавшая ее все еще грозной, и учреждения, при помощи которых она могла завоевать все потерянное значение. Последняя неудача совершенно удалила от государственного кормила низший класс: были уничтожены революционные комитеты, являвшиеся для него законодательными собраниями; обезоружены канониры, представлявшие сильное войско; наконец, была отменена Конституция 1793 г., составлявшая народный кодекс, и этой мерой окончательно был положен предел верховенству толпы.

Все время от 9 термидора до 1 прериаля с партией монтаньяров поступали точно так же, как с партией жирондистов в эпоху между 2 июня и 9 термидора. За это время было осуждено на смерть или арестовано 76 ее членов. Им пришлось на себе испытать ту участь, которую они уготовляли в свое время стольким другим. Когда господствуют и всем управляют страсти, партии не желают уметь входить друг с другом в соглашение и всегда стремятся к тому, чтобы одержать полную победу над партиями соперничающими. Как раньше жирондисты, так теперь монтаньяры восстали, чтобы снова захватить потерянную власть, и, как и тем, им пришлось погибнуть. Верньо, Бриссо, Гаде были осуждены Революционным трибуналом, а Бурботт, Дюруа, Субрани, Ромм, Гужон и Дюкенуа — военным судом. Как те, так и другие умерли с одинаковым мужеством; это показывает, что с известных точек зрения все партии сходны между собой, что всеми ими руководят одинаковые побуждения или желания, одна и та же необходимость. С этого времени вне Конвента руководство революцией перешло в руки среднего сословия, а в Конвенте стало проявляться такое же единодушие при главенстве жирондистов, какое существовало после 2 июня при главенстве монтаньяров.

ГЛАВА XI

С 1 прериаля (20 мая 1795 г.) по 4 брюмера IV года (26 октября), дня прекращения деятельности Конвента

Походы 1793–1794 гг. — Отношение армии к известию о 9 термидора. — Завоевание Голландии, позиции на Рейне. — Базельский мир с Пруссией; мир с Испанией. — Высадка в Кибероне. — Реакция перестает исходить от Конвента и делается чисто роялистской. — Избиение революционеров на юге. — Директориальная Конституция III года. — Фрюктидорские декреты, требующие переизбрания двух третей Конвента. — Ожесточение роялистской партии городских секций. — Восстание ее. — День 13 вандемьера. — Выборы в Совете и Директории. — Конец Конвента, продолжительность его деятельности и ее характер.