Книга Ориенталист. Тайны одной загадочной и исполненной опасностей жизни - Том Рейсс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лев, наверное, был его последним другом-евреем. А может быть, и вообще последним другом — после того, как Фрейд, Эйнштейн и все прочие, включая членов его собственной семьи, отвернулись от него. Незадолго до своей смерти Лев с сарказмом писал Пиме: «Ясное дело, всякий демократический журналист скажет, что он шпион, вешатель, бандит, что не кто иной, как Вирэк, потопил “Лузитанию” во время Первой мировой войны. На самом же деле это был весьма приятный человек, и в Америке он оказался единственным, кто скрашивал мне существование».
«Гарем? Так и быть! А пугать? Ни-ни!» — под таким заголовком 2 января 1938 года появилась снабженная фотографиями Эрики и Льва статья в журнале «Санди миррор»:
Эта поэтесса — человек весьма широких взглядов — не стала бы возражать, если бы муж-мусульманин привел в дом еще несколько жен, но как только он попытался прочитать ей свои рассказы с описанием всевозможных ужасов, она бежала от него в Америку и мигом подала на развод.
Вот магометанин в феске — он пережил множество революций и контрреволюций, избежав самых разных, связанных с ними опасностей; он был на дружеской ноге с царем Николаем II, он писатель и при этом авантюрист, исповедующий в высшей степени оригинальные идеи относительно всего, что касается женщин и вопросов любви.
Вот чешская поэтесса — темноволосая, стройная, миловидная, она уже выпустила полдюжины стихотворных сборников, у ее папаши денег куры не клюют.
А вот обаятельный, чуть загадочный литератор из Вены, написавший сенсационную биографию одного зловещего русского монаха, да такую, что на него за это подал в суд другой монах.
Эти ингредиенты надо как следует перемешать, некоторое время тушить на медленном огне, а затем, с пылу с жару, скорее подать на стол — и получится эмоциональный финал, по сравнению с которым обычные человеческие чувства попросту бледнеют.
Эрика на тот момент уже жила в Калифорнии с блистательным любовником — писателем из Вены по имени Рене Фюлёп-Миллер, который только что написал сценарий для знаменитого Кларка Гейбла. По сообщениям газет, «она начала бракоразводный процесс со своим русским мужем — мусульманином по имени Эсад-бей».
Газета «Нью-Йорк дейли ньюз» писала о «фиаско романтических отношений, которые, как некогда выразилась мадам Эсад-бей, не пострадали бы даже из-за решения ее мужа иметь гарем». Однако, как говорилось в статье из «Санди миррор»: «Всевозможные сумасбродства восхищали ее, пока она лишь читала о них, а когда все стало реальностью, это оказалось отнюдь не таким замечательным…» Дальше газета приводила ее слова: «Он врывался ко мне в спальню, где я была в полном неглиже… он запирал дверь на ключ и принимался кричать: “Ты отсюда живой не выйдешь!”»
«Он ведь сказал мне, — цитировала Эрику газета, — что происходит из знатного арабского рода. И только после нашей свадьбы 7 марта 1932 года я узнала, что он — всего-навсего Лев Нусимбаум!»
Статьи в американских газетах организовал, по-видимому, папаша Лёвендаль, к этому времени тоже переселившийся в калифорнийский Бель-Эр и вкладывавший свои капиталы в различные голливудские проекты.
Французские и австрийские бульварные издания описывали ситуацию так: «Эсад-бей, живущий в Вене, постоянно заявляет в интервью, что его жену увел у него известный литератор Рене Фюлёп-Миллер». Правда, в венских газетах эту историю освещали достаточно объективно. В октябре 1937 года «Нойес винер журналь», рассказывая о случившемся, осветил события с обеих сторон:
Фрау Эрика, которая, что небезынтересно, подала на развод в Лос-Анджелесе через своего венского адвоката, доктора Эдуарда Фиршауэра, сообщила, что, помимо прочего, она постоянно страдала от неконтролируемых вспышек гнева своего мужа. Кроме того, у писателя, как говорит его жена, была еще одна нетривиальная черта: он обожал рассказывать ей совершенно чудовищные, ужасающие истории про пытки.
А впоследствии, как заявила Эрика, она стала по-настоящему опасаться за свою жизнь, поскольку, по ее словам, муж хватал револьвер и принимался размахивать им, как только у него начинался очередной приступ гнева. Отнять у него оружие было очень трудно, да и при попытке это сделать он, по словам Эрики, начинал всерьез угрожать ее жизни.
В ответ на утверждения своей супруги писатель, интересы которого представляет доктор Эрнст Константин Вендер, заявил, что совершенно неправомерно говорить о том, будто бы для него характерны припадки буйного помешательства. Точно так же с его стороны никогда не было и никаких угроз. А что касается страшных историй, то поскольку на протяжении целого года до свадьбы фрау Эрика была его секретаршей, писатель, как он утверждает, просто надиктовывал ей в то время свое культурно-историческое исследование под названием «ГПУ: история красного террора». После заключения брака Эрика по-прежнему работала у него секретаршей и, соответственно, принимала участие в редактировании текста этой рукописи. Никаких иных действий, кроме диктовки текста вышеназванной книги, писатель не предпринимал.
Что же случилось с беззаботным миром, в котором «Эрика печатает на пишущей машинке, Эсад диктует ей, Бинкс пишет маслом, а Джей редактирует роман»? На протяжении 1934-го и в начале 1935 года Лев жил в Вене, а также путешествовал по Европе с прелестной молодой женой, наслаждаясь общением с «золотой молодежью» разных стран. В начале 1935 года об их поездках в США в уважительном тоне писала «Нью-Йорк таймс»: «Нас посетил биограф Николая Второго: по словам Эсад-Бея, царя никто не понимал». В те годы «супруги Эсад-бей» снимали жилье в разных местах престижного Первого района Вены, неподалеку от оперного театра, императорского дворца и собора Святого Стефана[145]. При этом, хотя Лев и наслаждался светской жизнью в полной мере, он любил раздавать заработанные деньги тем из своих друзей, кто в них особенно нуждался. Так, он неоднократно посылал деньги своему другу писателю Джо Ледереру, жившему в Италии и вечно нуждавшемуся, а также бывшему сотруднику журнала «Ди литерарише вельт» Артуру Розену.
И вот после возвращения из поездки в Америку весной 1935 года — а это был, наверное, пик его карьеры как писателя и как общественной фигуры — Льва постигли два удара судьбы, от которых он, как кажется, так и не оправился. Во-первых, он получил письмо из Союза германских писателей с извещением, что его исключили из членов этого союза, а значит, он более не имел права печатать свои произведения в Третьем рейхе. А во-вторых, в один прекрасный день Эрика исчезла из дома. Довольно скоро Лев получил от нее письмо с просьбой о расторжении брака. Она завела любовную интригу с Фюлёп-Миллером, приятелем и конкурентом Льва, также писавшем книги о Востоке (например, «Распутин: святой дьявол» и «Ленин и Ганди»). Эрика и Рене в то лето объездили всю Европу, так что Лев чувствовал себя совершенно одураченным, ведь прежде все они немало времени проводили с Рене и его женой Хедди, оперной певицей. А теперь брошенные и кипевшие от возмущения Хедди и Лев остались в Вене, а их супруги отправились в своего рода медовый месяц. Меня заинтересовало, откуда вообще взялся этот самый венгр-брюнет, глаза которого были вечно полуприкрыты веками, как он попал в этот ясный мир Бинкс и Джея, Эсада и Эрики. Единственный, на мой взгляд, кто мог бы разгадать эту загадку, — это Бен Хюбш, нью-йоркский издатель книг Льва, заместитель главного редактора издательства «Викинг». Он в те годы часто бывал в Европе и неизменно приглашал Эсад-бея отобедать с ним. Из его деловых записных книжек, хранящихся сегодня в Библиотеке конгресса США, явствует, что со Львом он встречался едва ли не чаще, чем со всеми прочими своими авторами, хотя среди них есть такие, как Цвейг и Йозеф Рот. Как ни странно, хотя в этом архиве хранится вся переписка Хюбша с сотнями его авторов, там не оказалось папки для Эсад-бея. Единственным клочком бумаги, на котором стояла подпись Эсад-бея, оказалась открытка, присланная из Вены в 1933 году. Ее подписали несколько человек, желавших поприветствовать своего любимого американского издателя, и среди них как раз были Эсад-бей, Эрика Эсад-бей и Рене Фюлёп-Миллер.
