Книга Питер Пэн должен умереть - Джон Вердон

– С верха той узкой тропинки?

– На самом деле, это заросшая дорога.

Эсти заметно встревожилась.

– Вы это что, про снайпера?

– Про возможную позицию для снайпера, – уточнил Гурни. – Если бы я метил в кого-то, кто живет в этом доме, я выбрал бы место близ вершины того вон холма. Хорошо просматривается боковой вход, хорошо видны машины.

Она повернулась к Хардвику.

– Ты теперь каждое место анализируешь? На позицию для снайпера?

– Ну да, учитывая две пули у меня в стенке дома, я и правда теперь об этом задумываюсь. Особенно меня волнуют места прикрытые, куда легко подобраться.

Глаза у Эсти расширились.

– Так может, чем стоять тут, точно живые мишени, и глазеть на место, откуда нас легче всего подстрелить, пойдем в дом, а?

Судя по всему, Хардвик уже собирался отпустить какую-нибудь глупую шуточку, но лишь ухмыльнулся и вошел в дом вслед за Эсти. Гурни последовал за ними, бросив последний взгляд на холм.

Он принес из кабинета лэптоп и список проблем, и вся троица уселась за обеденным столом.

– Ну что, для начала обменяемся новостями? – предложил Гурни. – Вы с Эсти собирались сделать кое-какие звонки. Есть что-нибудь новенькое?

Эсти начала первой.

– Этот греческий мафиози, Адонис Ангелидис. По словам моих друзей из отдела по борьбе с организованной преступностью, он большая шишка. В отличие от итальянцев и русских, он не высовывается, держится вроде как в стороне, но страшно влиятельный. Работает со всеми семействами. То же самое было и с Гурикосом – тем, которому заколотили гвозди в голову. Он устраивал большие убийства для больших игроков. Крупные связи. Очень доверенное лицо.

– Тогда почему его хлопнули? – спросил Хардвик. – У этого твоего приятеля никаких идей?

– Ни малейших. Насколько им известно, Гурикос всех устраивал. Все шло как по маслу. Он был ценным ресурсом.

– Ну, кого-то он явно не устраивал.

Она кивнула.

– Может, все и правда было, как Ангелидис Дэйву сказал: Карл обратился к Гурикосу, чтобы кого-то убрать, а этот кто-то узнал и нанял Паникоса убрать их обоих. Вполне логично, да?

Хардвик развернул руки ладонями вверх в знак неуверенности.

Эсти поглядела на Гурни.

– Дэйв?

– В некотором смысле мне бы хотелось, чтобы версия Ангелидиса оказалась правдой. Но по ощущениям – тут что-то не складывается. Вроде и логично – да не совсем. Проблема в том, что гвозди в голове Гаса в картину не вписываются. Практичное, предупредительное устранение Карла и Гаса – это одно. А жутковатое предупреждение о том, что не следует выдавать какие-то тайны, – совсем другое. Как-то не сочетается.

– И та же проблема с матерью, – прибавила Эсти. – Никак не пойму, ее-то зачем убивать.

– Ну, не такая уж это и тайна, – нетерпеливо вмешался Хардвик. – Чтобы Карл пришел на похороны и подставился, когда будет произносить надгробную речь.

– А чего тогда Паникос не выждал, пока он поднимется на трибуну? Зачем стрелять в него, пока он еще не дошел?

– А черт его знает. Может, чтобы он там чего не сболтнул.

Гурни не видел в этом никакой логики. К чему строить изощренные планы, в результате которых жертва будет должна произнести речь, если боишься, что она скажет лишнее?

– И еще, – продолжила Эсти, – про пожар в Куперстауне. Я выяснила кое-что интересное, но странное. Все четыре зажигательных устройства, использованные в доме Бинчера, были разных типов и размеров. – Она перевела взгляд с Хардвика на Гурни и обратно. – Это вас ни на какие мысли не наводит?

Хардвик поцыкал зубом и пожал плечами.

– Может, они просто оказались в тот момент в ящике для игрушек у маленького Питера.

– Или, может, они нашлись у его поставщика? Дэйв, будут идеи?

– Совершенно абстрактное предположение… что он экспериментировал.

– Экспериментировал? С какой стати?

– Понятия не имею. Может, оценивал разные устройства на будущее.

Эсти поморщилась.

– Будем надеяться, причина не в этом.

Хардвик чуть поерзал в кресле.

– Еще что-нибудь, радость моя?

– Да. То безголовое тело, найденное на месте преступления, наконец сумели опознать. – Она выждала пару мгновений для драматического эффекта. – Лекс Бинчер. Вне всяких сомнений.

Хардвик настороженно смотрел на нее. Эсти медленно продолжила.

– Голова… все еще не найдена.

У Хардвика дернулся мускул на челюсти.

– Боже! Как в фильме ужасов каком-нибудь.

Эсти поморщилась.

– Не понимаю, с чего ты так напрягаешься. Взять хоть обстоятельства, при которых вы с Дэйвом познакомились, – ведь в том деле фигурировала разрубленная напополам женщина, разве нет? И я сама слышала, как ты над этим смеялся и отпускал всякие дурацкие шуточки.

– Ну да.

– Так почему тогда тебя так колбасит, когда речь заходит об этой голове?

– Послушай, ради всего святого… – Он вскинул руки, точно сдаваясь, и покачал головой. – Найти разрубленное тело – это одно. Хоть на десять кусков. Ты уже давно полицейский, давно служишь в городе, на всякое насмотрелся. Уж как есть. Но между тем, чтобы найти отрезанную голову, и тем, чтобы ее не найти, – большая разница. Понимаешь? Хренова башка так и пропала, бесследно! А значит, кто-то где-то припрятал ее. Невесть зачем. Для своих, невесть каких целей! Поверьте, она, чтоб ее, еще объявится – когда мы меньше всего ожидаем.

– Когда мы меньше всего ожидаем? По-моему, ты пересмотрел «Нетфликса», – Эсти ласково подмигнула ему. – Как бы там ни было, а у меня с новостями пока все. А у тебя как? Есть что-нибудь?

Хардвик с силой потер лицо ладонями, словно прогоняя дурной сон и пытаясь начать день заново.

– Мне удалось отыскать одного из пропавших свидетелей – Фредди, того самого, что показал, будто видел Кэй в доме на Экстон-авеню во время стрельбы. Фредерико Хавьер Розалес, если официально. – Он бросил взгляд на Гурни. – А нельзя ли кофе?

– Запросто. – Гурни подошел к кофеварке возле раковины, чтобы запустить новый цикл.

Хардвик продолжал:

– Мы с ним, с Фредди, дружески поболтали. Особенно сосредоточились на любопытном разрыве между тем, что он видел на самом деле, и тем, что велел ему рассказывать Мак Мудак.

Глаза у Эсти расширились.

– Он признался, что Клемпер ему сказал, какие показания давать на суде?

– И не просто сказал, какие давать показания, но прибавил, что это на его же благо.

– А иначе?