Книга Последний бой Василия Сталина - Максим Алексашин

Был очень хорошим рукоделом, любил труд. У меня до сих пор сохранились его рисунки на плоских морских камушках. Сохранился мастерски изготовленный блокнот в переплете: и с рисунком, и с портретиком вставленным. А ведь Василию было всего 10 лет, когда он его делал. Любил животных. У него то кролик был, то уж, хомяк, рыбки, белые мышки. Василия любили товарищи и дружили с ним по—настоящему: ходили в кино, в Парк культуры, играли в футбол».

Дети любили своего отца (Артем Сергеев до сих пор относится к Иосифу Виссарионовичу как к родному отцу и называет его «отцом»), готовили подарки Сталину: «Пьесу как—то приготовили на день рождения. Мастерили поделки. Из кусочка бамбука сделали трубку ему, рисовали рисунки. Василий брал старые книжки, их переплетал, и это тоже было подарком отцу — сделанное своими руками. С Василием мы пытались сделать модель автомобиля в подарок». (Глушик Е. Артем Сергеев: Вспоминаю Сталина. // Сборник статей газеты «Завтра». — http://stalinism.ru/alive/artem.html)

А чтобы легче было представить себе обстановку, в которой прошли первые годы жизни «принца» Василия, придется вспомнить, с чего начиналась спецшкола, которая больше походила на приемник—распределитель беспризорных детей, чем на элитную школу маленьких принцев и принцесс. В марте 1918 года советское правительство, как известно, переехало из Петрограда в Москву. На новом месте нужно было обустроиться — народу много, у всех дети. Первоначально людей расселили по гостиницам «Националь», «Метрополь», в доходный дом на улице Грановского (сейчас Романов переулок), а затем потихонечку начали обустраивать и Кремль. О детях надо было заботиться, а времени у родителей не хватало катастрофически: невозможно было уделять достаточное внимание семьям. Были дети и погибших руководителей партии, и здравствующих, которые работали день и ночь: не «от и до», а до тех пор, когда все сделано. А поскольку всего никогда не переделать, только—только успевали забежать в столовую перекусить там же, в Кремле.

И решено было для детей руководителей страны организовать детский дом. По этому поводу есть решение секретаря президиума ВЦИК Енукидзе от 1924 года, подлинный документ хранится у Артема Сергеева и по сей день: создать детский дом, соучредителями назначить Надежду Сергеевну Аллилуеву и Елизавету Львовну Сергееву, маму Артема. Под этот детский дом передали особняк Рябушинского, где в то время находилось какое—то учреждение. Учреждение переехало, здание передали детям. Дети были от 2,5 лет до школьного возраста 6–7 лет.

«Решили так: чтобы не растить детскую элиту, взять 25 детей руководителей партии — живых или погибших — и 25 детей—беспризорников. Прямо из асфальтовых котлов их достали, привели, раздели, одежду сожгли, детей помыли. Одели их в ту сменку белья, одежды, что была у детей, имеющих родителей.

В детдоме воспитывался Василий Сталин, сын наркома юстиции Курского Женя, дети Цурюпы, в гости приходил сын Свердлова Адя. Детей я помню по именам, а кто чей сын—дочь, нам, детям, было неважно.

Мы с Василием Сталиным были аборигенами в этом детдоме: мы — первые, кто туда попал. Первый раз меня мама повела за руку, мне два года с немногим было. Пришли, посмотрели. В следующий раз она уже взяла туда мой горшок — это означало, что меня оставляют в стационаре, со своим имуществом. Напротив школы, где учился Василий, во втором Обыденском переулке, был храм. Как—то, когда там шла служба, мальчишки пробовали стрелять из пугача. Василий в этом участия не принимал, а рассказывал отцу об этом. Отец спрашивает: «Зачем они это делали? Они же, молящиеся, вам учиться не мешают. Почему же вы им мешаете молиться?» Далее спросил Василия: «Ты бабушку любишь, уважаешь?» Тот отвечает, мол, да, очень, ведь это — твоя мама. Сталин говорит: «Она тоже молится». Василий: «Почему?» Отец отвечает ему: «Потому что она, может, знает то, чего ты не знаешь».

Вот так вот «принц» и его «свита» со своими детскими горшками заняли новый «дворец». Что характерно, ровно половина таких же «принцев», как и Василий, были взяты прямо с улицы. Так сказать, наглядное пособие по демократии в отдельно взятом социалистическом государстве. Интересно, а современные дети куда более демократических правителей Кремля тоже с бездомными замарашками в одной школе учатся? А отец Васи подслащал и без того радужные дни сына своей воистину сталинской строгостью.

Из письма Сталина Ефимову 12.09.1933 г.: «И.В. Сталин С.А. Ефимову (коменданту дачи в Зубалово. — Авт.)

Тов. Ефимов… не давайте волю Васе и будьте с ним строги. Следите хорошенько, чтобы Вася не безобразничал. Если Вася не будет слушаться няни или будет ее обижать, возьмите его в шоры… Держите Васю подальше от Анны Сергеевны: она развращает его вредными и опасными уступками.

И. Сталин» (Сталин: в воспоминаниях современников и документах эпохи. / Сост. М. Лобанов. М.: Новая книга, 1995, стр. 285).

Вот так вот — «в шоры» и не иначе! Чем еще может приласкать «принца» венценосный отец? Какой милостью? Но Василий прекрасно понимал, что все это делается из лучших побуждений, и надо отдать ему должное, стремился, как мог, не посрамить свое имя.

На вопрос газеты «Завтра»: чувствовал ли Артем Сергеев, живя в семье Сталина и воспитываясь вместе с Василием, разницу, что это — их родной сын, а Сергеев — нет, слаще ли Василия кормили, подкладывали ли ему лучший кусок, приемный брат Василия ответил: «Ко мне, наоборот, относились немного мягче. Это чувствовалось. И если кусок слаще, как вы говорите, кому подкладывали, то это мне. Василий мне иногда говорил: „Ой, ты, сиротинушка“. А когда умерла Надежда Сергеевна, он плакал: „Теперь мы оба стали сиротинушками“. И как—то сказал: „А если еще кто—то из родителей умрет, что с нами будет?“ У нас по одному родителю осталось. И когда Вася пришел из заключения, то сразу пришел к моей маме Елизавете Львовне. Она его любила, как сына, безусловно. Василий мог в дом, в кремлевскую квартиру приглашать школьных товарищей. Раньше это было чаще. Под конец — реже. Условия изменились. Более жесткие требования были у охраны. И не напрасно. То, что врагов тогда было много, можно, собственно, подтвердить сегодняшним днем. Враги, разрушители государства не с неба упали. Они воспитались внутри государства, их кто—то, и сегодняшних, такими воспитал. По каким—то причинам они служили другим странам. Потому что они были алчны до денег, за которые продавались и продавали державу. Это не ново и бывало в истории. Василий с пониманием относился к этим требованиям охраны и сам. Так сказать, проявлял бдительность. Как—то на даче в Зубалово 22 сентября — это день рождения Надежды Сергеевны, ее самой тогда уже не было — он говорит: пойдем карасей наловим. Мы пошли в деревню Шареево. Там пруд. Мы с лодки наловили карасей. Пришли на дачу. Василий сказал: „Отцу отошлем. Он карасей любит“. Я спросил: „А ты поедешь к отцу. Сам отвезешь рыбу?“ „Нет, — говорит, — отец меня не вызывал“. Взял ведро с крышкой, положил туда пойманную рыбу, крышку на ведре опломбировал. На меня посмотрел и сказал: „Это порядок. Осторожность не помешает“. Василий понимал, что он не просто мальчик, а сын руководителя государства, чувствовал свою ответственность, поэтому очень больно реагировал, когда на него жаловались. Но в силу своего характера, в силу натуры не мог стать более прилежным в учебе. Были предметы, которые он любил, там он сидел, изучал столько, сколько нужно. Но были предметы, которые он не любил, и его воли не хватало сидеть прилежно, зубрить. Это надо прямо сказать» (Глушик Е. Артем Сергеев: Вспоминаю Сталина. // Сборник статей газеты «Завтра». — http://stalinism.ru/alive/artem.html).