Книга Вкус крови - Елена Милкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А потом… – Гринько оглянулся на Альбину. Та вытерла глаза и в упор посмотрела на следователя.
– Он из-за меня ушел, – сказала она. – Считал, что я должна возненавидеть его. Ну мачеха, что вы хотите?
Самарин вспомнил то, что знал об отчиме Мити, и кивнул.
– Он ни слова не говорил, вы поймите правильно, – сказал Гринько. – Но и так все было ясно. Я пытался говорить с ним, но он мне не верил.
– Но ведь так тоже не жизнь. – Альбина вздохнула. – Я ни перед кем скрываться не стану. Даже перед родным отцом. Не такой у меня характер. А тут приходилось встречаться чуть ли не тайно.
– Так и скажи – тайно.
– Ну бред ведь просто! Как будто я ему зла какого-то хотела… А он прямо как волчонок. Ну я и не выдержала. Я такая по характеру, мне прятаться, увиливать – не по нутру. Противно. Я и мужа ни минуты не обманывала. Полюбила другого – так и сказала прямо, как есть. Пришла и выложила. Ну и тут тоже собрала вещи и ушла.
– Значит, Митя ушел из-за вас.
Альбина молча кивнула.
– Ночью сбежал, – сказал Гринько. – Я утром проснулся – нет его. Помчался сразу в Питер, да где его найдешь. Я по всем вокзалам мотался. Негритосика этого из буфета в отделение отвел тогда, помните? Вы про него спрашивали.
– Значит, Митю вы искали повсюду, но не нашли. В детской комнате были?
– Да был же! И этот подонок только плечами пожимал: не знаю, не видел. Я как человека просил его: если появится, скажи ему, что я его ищу.
– У него были другие планы…
Гринько хотел что-то сказать, но Самарин прервал его, обратившись к Коржавиной:
– И что произошло потом? Почему Вы, Альбина Леонидовна, решили спалить дом?
– Да просто зло взяло на всю эту жизнь. – Альбина кусала губы. – Как Митя ушел, он, – она кивнула в сторону Гринько, – вообще перестал со мной разговаривать, вот я и подумала…
– Пусть лучше его не будет вообще, – усмехнулся Самарин.
– Да нет, я не думала, что убью, вообще ничего не думала… Просто злость была какая-то…
Самарин задумался. Возможно, Альбина была бы не такой плохой матерью. Но Митя в это не верил. И не хотел проверять. В результате попал в руки Жеброва.
Что ж, для Мити по крайней мере теперь все кончилось.
– Вот, подпишите ваши показания. Гринько и Коржавина ушли. Дмитрий перечитал протокол: «Проживал у меня с марта по сентябрь 1997 года…»
На прощание, когда Альбина была уже в коридоре, Гринько спросил его:
– А этому, из детской комнаты, что будет? Самарину было нечего ответить.
Потому что дела на своих сотрудников милиция заводит неохотно, даже когда всем и каждому ясно, что он преступник. А если это племянник начальника отделения, да преступление еще надо доказать… Что ему будет?
– Не знаю, – ответил он вслух, а про себя: «Ничего».
– Значит, сухим из воды, – сказал Гринько и вышел.
Проезд до Ладожского вокзала занял, как всегда, чуть меньше получаса.
Дмитрий поднялся к Тане.
– Иван Егорович у себя?
– Нет его. – Та расплылась в улыбке. Должно быть, решила, что он ищет повод, чтобы повидаться с ней. – Уехал на совещание.
– Тогда ладно.
– Ваш подарок… – Таня сделала таинственное лицо, показала глазами на рубиновую каплю и сказала тихо-тихо:
– Пользуется успехом. Мне уже сделали массу комплиментов. Я не говорю о молодых, вроде Анатолия Григорьевича и нашего медэксперта, но даже Чекасов и Селезнев! А уж Славик Полищук, знаете его! Он подошел и говорит…
– Ну что ж, я рад, – сказал Самарин и поспешил уйти. Список восхищавшихся его подарком остался неоконченным.
Агния подошла к окну. Сквозь переплеты окна она видела осенний сад. Днем прошел дождь, и редкие листья, пожелтевшие и пожухшие, блестели, отражая неяркий свет холодного ноябрьского солнца. «Красота какая…» – подумала Агния.
Ей всегда казалось, что поздней осенью природа может лишь навевать тоску.
Но нет, сейчас она искренне любовалась погружающимся в спячку садом.
Раньше ей никогда не приходило в голову поехать на дачу в ноябре или, наоборот, в марте. Разве что зимой покататься на лыжах… Да и было это в последний раз лет десять назад.
Она накинула на плечи пальто и вышла на крыльцо. Пахло прелой травой и грибами. Агния втянула носом свежий воздух.
Она давно мечтала об отдыхе. Но что такое отдых в ноябре? Канары? Мальта?
Сейчас она с ужасом думала о жаре и толпах потных туристов.
«Обязательно буду приезжать сюда осенью, – решила она, – хотя бы на несколько дней».
Но сейчас она была здесь не для того, чтобы отдыхать. Агния вздохнула и вернулась в дом. Пациент заснул, и теперь она прислушивалась к его ровному дыханию.
Она стояла и смотрела, как он спит.
Сколько вынес этот человек. Просто невозможно себе представить.
Вспомнилось выражение «сильный духом». Да, и это совсем не то же самое, что смелый или просто сильный физически.
Сегодня утром Глебу стало немного лучше, и они разговорились. Он поразил Агнессу. Нет, она видела и интеллектуалов, и представителей богемы, и музыкантов… Но многие ли из них смогли бы мужественно вынести то, что вынес Глеб. Литературовед, специалист по творчеству Никоса Казанзакиса?
– Внимание, с пятой платформы отправляется пригородный поезд Санкт-Петербург – Лебяжье. Будьте осторожны.
Микрофон в вагоне прохрипел нечто загадочное, пассажиры расселись, поезд тронулся.
За окном поплыл перрон, и по вагонам электрички один за другим пошел мелкий торговец.
– Набор иголок из девяти штук, в том числе полезная цыганская игла! Всего пять тысяч! Анатолий Чубайс получает гонорар девяносто тысяч долларов!
Мороженое, кола, пиво, сигареты! В Таджикистане взяты в заложники французские журналисты. Расширение НАТО на восток! Памперсы! Кожа вашего ребенка должна быть сухой!
– И почем? – спросила у последней из коробейниц пассажирка у прохода.
– Двадцать тысяч обычные, двадцать пять «супер-плюс».
– Пачку простых.
Торговка памперсами толкнула дверь тамбура, а с другой стороны, уже входила просительница подаяния. Совсем девчушка, с хорошеньким румяным лицом, не вульгарная и не опустившаяся. Она медленно двигалась вперед, расстегнув пальто, так что всем было видно – она на восьмом, а то и на девятом месяце.
– Родители выгнали из дому, – негромко говорила она.
Ей подавали многие. Всем было жаль девчонку, попавшую в беду.