Книга Чудеса и фантазии - Антония Байетт

Он продолжал разглядывать, с гневом и жалостью, человека, привешенного к кресту за руки. Итак, был этот человек, который долго умирал на кресте и в конце концов умер. Но до сих пор существует еще и отвлеченное представление о нем, мечта, поэма, которая всех захватывает в моральный плен, подергивает реальность своим флером. А настоящая реальность в том, что человек – это тело, а тело – это и есть человек.

А отсюда следовало, что Дамиан Беккет, распрямив спину, стряхнув ледяной короб со своих плеч – пускай его навсегда растает у ног безжизненного деревянного истукана, – должен отныне заботиться о телах. Видение не содержало указаний на то, что жизнь бессмысленна, что в мире правит хаос. Напротив, оно намекало, что существует порядок и мерой порядка служат время, пространство и тело. Ежели человек – узревший ледяной короб – желает прожить свою жизнь осмысленно и ладно, то он должен посвятить себя телу. Существовали многочисленные причины, по которым в случае Дамиана это оказалось женское тело. Узнав о его решении учиться на акушера-гинеколога в возрасте, когда пора уже начать зарабатывать, мать почувствовала обиду, а жена прямо-таки пришла в ярость. Причин этой ярости он так толком и не понял, как ни пытался. Когда дело заходит о выяснении причин страха или гнева, искренности общения гораздо труднее добиться с близкими, чем просто со знакомыми. В их доме поселилось молчание. Он отправился в Лондон, жена за ним не последовала. Жена продолжала ходить в церковь, он же от церкви отпал.

Царство цвета он открыл для себя как раз примерно в то время, когда поступил на работу в больницу Святого Пантелеимона. Каждый вечер, возвращаясь домой, он любовался яркими формами на своих белых стенах и славил отсутствие Господа во вполне материальных пятнах красок и чернил.

Маргариту Уимпл он видел еще несколько раз, заходя в гинекологический корпус на предрождественской неделе. Кажется, она и впрямь была единственным студентом-художником, который решился потрудиться на благо больницы (довольно разочаровывающий для больничного комитета результат). Она составила несколько занятных букетов или связок из различных странных вещей и уже подвесила к потолку: в этой композиции детские волчки, цветные перья были соединены полосками прозрачной пузырчатой упаковки, зелеными и голубыми гирляндами, нарезанными из пластиковых бутылок и лабораторных стаканчиков. Она сидела скрестив ноги на полу в уголке, в ворохе лент, к которым ловкими стежками прихватывала перья – куриные, индюшачьи и еще чьи-то (черные, сверкавшие, точно нефть). Он остановился и спросил, на какие средства она закупает материалы. Она ответила, что большей частью просто подбирает в разных местах то, что плохо лежит… вот посмотрите повнимательнее на все эти штуки – пластмассовые волчки, цветы из газа, – и увидите, что они помятые, неновые, выбросили их, короче… однако если их отдельно не разглядывать, в составе инсталляции они смотрятся что надо. Все равно, сказал Дамиан, я поговорю, чтобы вам компенсировали расходы.

– Я и так получаю удовольствие от этой работы, – ответила она. – Мне особенно нравится пристраивать все самое цветное и яркое… там… где палата скорби.

– Палата скорби?..

– Ну, я так называю закуток для безнадежных. У кого младенцы мертвыми родились… или у кого с трубами полные кранты… Невезуха там лежать, слушать, как у других младенцы всю ночь пищат, а у тебя сна ни в одном глазу. Жестокие люди эти врачи, что ни говори…

– Тихих коек у нас не хватает, – спокойно отозвался Дамиан.

– Знаю я это все, знаю как облупленное, – вдруг заговорила она с ядом, внезапно прорвавшимся сквозь ее бледную, забавно-чудаковатую наружность. – Консультирующие врачи перегружены выше крыши. Чтоб им было легче совершать обход, всех пациенток кладут вместе, удачную маточную беременность с неудачной и с удаленной маткой сюда же до кучи. Все это я слышала…

– Простите, у меня дела, – сказал Дамиан, направляясь далее по своему маршруту; спорить было не в его правилах.

Старшая медицинская сестра тут же сообщила ему с готовностью:

– Она, между прочим, лежала у нас в прошлом году. Аборт с осложнениями. Оперировал доктор Кутбертсон.

Доктор Кутбертсон уже не работал; как оказалось, сразу несколько его пациенток прооперированы не лучшим образом. Дамиан вопросительно поднял бровь, сестра четко отрапортовала:

– Цветущая инфекция маточных труб. Один яичник пришлось удалить.

Ему не хотелось казаться излишне любопытным, он не стал расспрашивать подробнее. Всегда можно посмотреть записи в медицинской карте. Но какая ему нужда знать историю гинекологических заболеваний Маргариты Уимпл, которая протягивает гирлянды из пластмассовых подсолнечников и перьев фазана под потолком, над изголовьями кроватей безнадежных?..

Рождественский ребенок оказался черненькой двойней: крупные, здоровые младенцы на свет появлялись медленно. На роды вызвали Дамиана, поскольку роды осложненные; он, кстати, любил работать по церковным праздникам и в каникулы. Благополучную роженицу закатили обратно на каталке в покой, который был почти пуст. На шкафчиках матерей и пока еще не матерей красовались рождественские открытки. Украшения Маргариты Уимпл развевались под потолком на сквозняке, пробравшемся через двустворчатые двери. Маргарита собственной персоной почему-то восседала за столом медсестры, поедая клубничный йогурт ложечкой из пластикового кувшинчика.

– Что это вы здесь делаете? – спросил Дамиан с некоторым удивлением. – Украсили вы, надо сказать, на славу. Но я думал… на праздники вы отправитесь домой?..

– Домой? Зачем бы это? – смерила она его слегка неприязненным взглядом. – Вот и вы, кстати, тоже не дома…

– Меня вызвали…

– Да и я вроде слегка при деле, – ответила Маргаритка, вопросительно взглядывая на старшую медсестру. – Правда?

– Правда, – подтвердила та. – Получилось славно, нарядно.

– Да я не против, что вы здесь, – сказал Дамиан. – Просто спросил.

Он почти ожидал услышать: «Ну спросили, а теперь валите дальше». Но она промолчала, склонив над йогуртом свою хрупкую шею.

Когда Маргаритка ушла, он спросил старшую медсестру: на какие средства, по ее мнению, живет эта студентка? Она получает стипендию? Старшая медсестра сказала, что не знает. Кажется, эта девушка приходит сюда, чтобы погреться. «Она обнимает батареи отопления, стоит мне отвернуться, – сообщила другая медсестра, Огунбийи. – Тащит остатки съестного из шкафчиков и с подносов, когда их везут обратно на кухню. Йогурт я ей сама отдала. Речь у нее хорошая, приветливая, рассказывает то да се, однако ж не обмолвилась, где именно живет и на какие деньги».

Раз или два, уже после рождественских каникул, Дамиан вроде как снова видел ее в дальнем конце коридора, мелькнула и пропала, кажется вошла в лифт. Но может, ему почудилось? Он, как всегда, чувствовал усталость; да и какое вообще ему до нее дело? Его дело – заботиться о плоти, чинить плоть, растить плоть, удалять плоть…

В канун Крещения бригада уборщиц демонтировала украшения в больничном покое.