Книга История Войска Донского. Картины былого Тихого Дона - Петр Краснов

– Вы донцы! – продолжал с новою силою Платов. – Вы сыны земли Русской. Не утерпели ваши сердца. Вы прилетели, соучастники общей славы. Друзья! злодей в стенах Москвы, он все в пепел обращает: он, может быть, алчет распространить зверство свое и в дальнюю внутренность России. Преградим путь врагу свирепому: умрем здесь, или выгоним его из земли Русской. Вы охотно пришли подкрепить нас. Правосудный Бог нам поможет. Враг идет на нас с адом – мы на него пойдем с крестом животворящим. Если бы Бог попустил, если бы враг прорвался до берегов тихого Дона, не пощадил бы он ни жен, ни детей наших!.. Кровь наша смешалась бы с волнами тихого Дона! Поруганы бы были храмы Господни. Встревожили бы прах отцов наших!..

В глубокой тишине слушали казаки своего атамана. Иногда поднимется костлявая рука и сотворит крестное знамение.

– Друзья и братья! – с одушевлением говорил Платов. – Воскликнем к Господу сил: – не для нас, Господи, для имени Твоего вспомоществуй нам поразить, устыдить и изгнать врага!..

И вот, из рядов раздались громкие и смелые, бодрые голоса:

– Готовы умереть везде, где ты, наш отец, нам прикажешь. Отмстим, отмстим злодеям за кровь братьев наших! Умрем, а далее врага не пустим!

В этом умении воодушевить казаков, вдохнуть в них свою бодрую и смелую душу и скрывалась причина обаяния Платова на донцов.

Кончились войны. Наполеон томился в заточении на далеком и одиноком морском острове, казаки со своим атаманом шли из Парижа домой, на тихий Дон. Обгонявший их атаман часто останавливался в полках и подолгу сиживал с офицерами и казаками. Здесь атаман Платов более походил на отца семейства, нежели на начальника.

Он разговаривал с каждым офицером, вспоминал его родственников, вспоминал его подвиги и постоянно говорил и казакам и офицерам:

– Помните славу и добродетели и держитесь обычаев отцов своих.

После Отечественной войны Платов прожил три года в Новочеркасске, заботясь о благоустройства войска.

Платова знала вся Россия, более того, его знала вся Европа. А между тем Платов был и остался простым человеком и не изменил простым казачьим обычаям. Обладая громадной памятью, он помнил и знал не только всех генералов и офицеров в войске, но помнил и всех казаков. Честь и славу войска Донского он ставил выше всего. Он был приветлив со всеми. Часто, на Кавказе, он входил в хижину простого горца и запросто с ним обедал. Он не брезговал и простым татарским обедом, и оттого его уважали и любили все татары и горцы, жившие тогда в войске Донском.

Платову, выросшему в станице и детство свое проведшему в походах и войнах, пришлось попасть во дворцы, разговаривать с императорами, бывать за царским столом. Здесь ум и находчивость Платова не раз выручали его. Перед отъездом Платова из Петербурга в Турецкую войну государыня императрица Мария Феодоровна пожелала повидать его у себя и просила его отобедать запросто во дворце. После обеда, когда в одной из парадных зал Платов откланивался императриц, он нечаянно задел своей саблей фарфоровую вазу и опрокинул ее на пол. Смущенный атаман отскочил в сторону, но зацепился шпорами и упал бы, если бы государыня не поддержала его.

Платов не смутился.

– Государыня, – сказал он, – и падение мое меня возвышает, потому что я имею счастье еще раз поцеловать ручку моей Монархини, премилосердной матери.

А потом, обратившись к придворным, сказал им:

– Вот пословица-то и на деле сбылась: говорят, что если казак чего не возьмет, так разобьет; первое неправда, а второе и со мной сбылось.

Неприятный случай в дворце был забыт, и все были восхищены находчивостью атамана.

Большая часть жизни Платова прошла на войне, на передовых постах. И оттого он привык не спать по ночам, до света. И в мирное время он ложился не ранее 4–5 часов утра, просыпался же в 8, но, чтобы отдохнуть, обыкновенно не вставал ранее 10–11 часов утра. Вставши, он долго и уверено молился Богу, а потом занимался делами.

В Новочеркасск после войны Платов вернулся значительно постаревшим. Ему уже было 64 года. Он овдовел во время войны. Дети его уже выросли, внуку было 10 лет.

Опытный, храбрый и решительный вождь донских казаков на войне, граф Матвей Иванович Платов и по возвращении с войны был очень озабочен, чтобы казаки не потеряли своей воинской доблести. Во время войн казаки убедились в пользе конной артиллерии, учрежденной в войске еще в 1797 году. В 1813 году Высочайше повелено было иметь на Дону три роты конной артиллерии; в каждой роте было по 12 пушек, т. е., считая по-нынешнему, войско Донское выставляло шесть батарей, по 6 орудий каждая. Заведывал при атамане Платове артиллерийскими ротами генерал-лейтенант Карпов 2, первый донской артиллерист, основатель донской конной артиллерии. Для обучения казаков артиллерийскому делу возле Новочеркасска было устроено артиллерийское стрельбище, на которое очень часто приезжал и граф Платов. При Платове же установлен был, в 1802 году, срок службы полков. Раньше полки уходили на линию и никто из казаков не знал, когда он вернется домой. Теперь было постановлено, что полки, находившиеся на границах и вообще в отдаленных местностях, должны были сменяться через 3 года, а внутри России, в Грузии и на Кавказе через 2 года. Но на Кавказе шла беспрерывная война с врагом хитрым и смелым, – казаки за два года только-только начинали усваивать боевые сноровки кавказских войск; двух лет оказалось мало, и в 1820 году для полков, находящихся на Кавказе, на границах Турецкой, Австрийской, Прусской и Шведской, т. е. по побережью Черного моря, в теперешнем царстве Польском и Финляндии – срок службы был установлен четырехлетний. Раньше донские полки уходили из войска только в случае войны, иногда их задерживали некоторое время во вновь покоренном краю, – теперь началась постоянная служба войска Донского в России, для охранения границ.

Памятник атаману Платову в Новочеркасске. Фото начала XX в.

Войско Донское обязывалось иметь наготове известное число, или комплект полков, которые и выставлялись по требованию военного министерства, заменившего в 1812 году военную коллегию. В 1802 году установлен был комплект в 80 пятисотенных полков.

До 1801 года казаки одевались, как кто хотел. Носили и свои домашние зипуны, носили и кавказские черкески, и польское и азиатское платье. В 1801 году всем донским казакам дана была однообразная форма одежды. Они носили куртки и чекмени; вместо барашковой шапки, на голову надевался кивер, на шароварах положено было иметь широкий алый лампас. Старикам сначала эта форма не понравилась. Куртка особенно. Она напоминала им солдат, и по станицам ворчали и говорили, что казаков теперь станут писать в регулярство и сделают их солдатами, устроив уланские полки. Но когда в этих чекменях и куртках казаки отбыли все войны с Наполеоном, когда кивер казачий был грозой для французов и повидал и Германию, и Францию, побывал и в Париже, – на Дону полюбили и кивера, и застегивающееся посередине на крючках чекмени, и шаровары с алым лампасом. Эта форма стала напоминать донцам время великой борьбы с Наполеоном, время наибольшей славы, славы всесветной…