Книга Райская птичка - Трейси Гузман

Стивен показал на пожелтевший ярлык с адресом на обложке одного из журналов. Он ногой растолкал одежду и пакеты с журналами, а потом они с Агнетой взяли сундук с двух сторон и передвинули его к центру чердака. У стены остался только ящик, края которого заросли паутиной и трупами мелких насекомых.

– Стивен, мы должны спросить у Элис, прежде чем действовать дальше. Все эти вещи принадлежат ей или Натали. Возможно, она захочет присутствовать, когда их будут вскрывать.

Стивен пытался контролировать пульс, дыхание. Волоски на его руках стояли дыбом, горло царапало что-то, что никак не получалось проглотить. Во рту так пересохло, что он еле произнес необходимые слова:

– На долю Элис выпало столько испытаний. Не лучше ли будет узнать, что внутри, прежде чем тащить ящик на первый этаж? Если это не картина, мы скажем, что ее здесь нет. Не будем лишний раз ее разочаровывать.

– О, но у меня-то полный порядок, – с сарказмом отозвалась Агнета. Она потирала руки, и Стивен видел, что она волнуется не меньше его. – Интересно, тебе хоть кто-нибудь верит, когда ты такое говоришь? Разочарован будешь ты, Стивен, а не моя мама.

– Агнета, пожалуйста.

Она поколебалась и кивнула.

– Ладно. У тебя есть что-нибудь, чем…

Стивен открыл портфель и уже постукивал по ладони небольшим лапчатым ломиком. Он вставил его в щель, где рама ящика встречалась с верхней доской, и стал давить на ручку, пока гвозди со скрипом не выскочили из дерева и верх ящика не отошел от передней планки. Стивен махнул Агнете, чтобы она помогла, и вдвоем они перетащили ящик в центр комнаты, уложив его плашмя. Протянув ломик Агнете, Стивен встал на колени и сунул руки внутрь.

– Что бы тут ни было, его упаковали на совесть.

Агнета смотрела в нижний угол ящика, на почтовый ярлык.

– Посылка адресована Элис, – сказала она. – Стивен, смотри. Ты узнаешь этот почерк?

Стивен оставил сверток в покое и сел на корточки рядом с Агнетой.

– Да, – сказал он. – Это писал Байбер.

– Мой отец, – сказала Агнета, глядя на него.

Ее отец. Стивен совершенно не задумывался об этом, о связи между ней и Байбером и о том, что могут значить для нее обе картины. Он рассматривал их ценность лишь в более широком смысле – как сенсационное открытие, уникальное и, по всей вероятности, последнее дополнение к наследию великого художника. Теперь он остановился, вспомнив о запонках, которые всегда носил с собой. Что бы он чувствовал, если бы неожиданно наткнулся на картину Дилана? Агнета была права. Такое полотно было бы ему дороже всех Поллоков, Мангольдов, Клее и Гормли вместе взятых.

Кожа Агнеты туго обтягивала кости ее лица, голубая ниточка вилась вдоль ее шеи и снова показывалась у висков. Стивен видел, как ровный ряд ее зубов прижимает нижнюю губу.

– Открывай ты, – сказал он.

Агнета покачала головой.

– Нет. Давай вдвоем. Ты воссоединил нас, Стивен. Ты и профессор Финч.

Стивен поколебался, потом кивнул, и они повернули ящик так, чтобы перед ними оказалась его вскрытая грань. Они опустили руки внутрь и схватились за что-то, что на ощупь напоминало упаковочный чехол. Повозив его туда-сюда, они наконец вытащили находку из ящика. Стивен сорвал чехол, и Агнета ахнула.

– Это моя мама. Элис. Она прекрасна.

Стивен приставил третью панель триптиха к стене. Холст обрамляла простая золоченая рама. Изучая эту секцию, Стивен думал о двух других, мысленно выстраивая их в правильном порядке и отмечая, как бы их фоны сливались друг с другом. Девушки на обеих боковых панелях увлекали более юных себя прочь от Байбера в будущее. Прошлое, настоящее и будущее соединялись. Но если Натали прижимала к себе маленькую Агнету и угрюмо взирала на зрителя, то Элис на своей панели была развернута в сторону и смотрела в небо. Лицо светилось радостью, а распущенные волосы окутывали ее золотистым облаком. Одной рукой она обнимала круглый живот, а вторую протягивала назад, к более юной Элис. Голубая гуирака, упорхнувшая из клетки на главной панели, сидела у Элис на плече и как будто шептала ей что-то на ухо.

Агнета плакала. Стивен неловко обхватил ее рукой за плечи, и она повернулась, уткнувшись лицом ему в грудь. Он чувствовал, как намокает его рубашка. Он попытался ногой оттолкнуть ящик с дороги, но тот оказался чересчур тяжелым.

– Агнета, там еще что-то есть.

Она утерла лицо ладонями, и Стивен вынул из ящика картину поменьше, завернутую в кусок фланели. Под тканью обнаружилось полотно средних размеров, без рамы.

– Что это? – спросила Агнета.

– Я был там, – проговорил Стивен, легко касаясь картины пальцами. – Я знаю это место. Это летний дом твоего отца. Где они с Элис встретились.

Это был вид с озера, в грозу. Стивен примерно представлял, из какой точки он открывался; он как будто сам стоял в маленькой лодке, чувствовал под ногами волны и смотрел в сторону берега. Передний план застилали пена и пики волн, на берегу поблескивали мокрые скалы и крыша коттеджа. Окна тускло мерцали, а дым, клубившийся над одной из труб, намекал на существование растопленного камина. Стивен присмотрелся внимательней. Водянистые разводы вверху картины на самом деле были неглубокими клиньями птиц, нескольких стай, летящих в одном направлении, только эти мазки не походили на байберовские. Стивен перевернул картину и отдал ее Агнете, которая прочитала вслух строки, выведенные энергичным черным курсивом:

Элис!

Не позволяй горю быть твоей единственной картой, чтобы не потерять обратную дорогу к счастью.

Т.

Эпилог

В первое же утро по возвращении в город Финч заехал на квартиру Томаса – на свою квартиру. Миссис Блэнкеншип ждала его в гостиной, сидя на краю кресла в застегнутом под горло пальто и зажав между пальцами спрятанной в перчатку руки лист бумаги. Должно быть, отопление снова отключили. Или же щедротам Крэнстона внезапно пришел конец. Придется кому-то звонить.

– Не могу теперь заходить в дальние комнаты, – проговорила миссис Блэнкеншип. – Такая грусть накатывает, – она вложила ему в руку бумагу. – Это было в ящике его прикроватной тумбочки. Нашла, когда собирала его вещи: лекарства, очки, расческу… Их было немного.

Обычные мелочи, припрятанные от посторонних глаз. Финч не помнил, чтобы когда-нибудь видел Томаса в очках. Он взял листок у нее из рук.

– Я не читала.

Миссис Блэнкеншип избегала смотреть ему в глаза, что говорило об обратном.

– Увидимся завтра, – сказал он.

Она кивнула:

– Мне остаться?

– Ступайте. Я закрою квартиру.

Пожимая миссис Блэнкеншип руку, Финч осознал, что она убита горем. В конце концов, у них с Томасом были свои отношения – столько лет хлопот и раскладываний по полочкам, цоканий языком и наведения порядка. О чем говорили эти двое? Финч покачал головой, когда миссис Блэнкеншип протянула ему ключи от квартиры: