Книга Королева Брунгильда - Брюно Дюмезиль

Можно было бы ожидать, что Брунгильда бросит свои силы на врагов, Фредегонду и Хлотаря II, все еще зажатых в свой нейстрийский угол. Однако войны на уничтожение не случилось. В 592 или 593 г. Брунгильда довольствовалась тем, что организовала один поход на Нейстрию — жестокий, но недолгий. Произошло одно сражение с неясным исходом — вероятно, при Друази в области Суассона. Потом военные действия прекратились и в последующие годы не возобновлялись.

То есть Брунгильда не воспользовалась новой властью, чтобы утолить предполагаемую месть. Она просто сумела выгодно истолковать Анделотский договор, отдававший Хильдеберту II в наследство города, которыми владел Гунтрамн. Единственной целью операции 592/593 г. было, вероятно, взятие под контроль тех городов большого Парижского бассейна, которые с 584 по 592 гг. находились под властью Бургундии, но на которые выдвинула притязания Нейстрия. Как только этот результат был достигнут, двигаться дальше было незачем. В этом Брунгильда продолжала традиционную политику франков: она мирилась с существованием опасности у границ, зная, что ничто так не сплачивает разношерстное королевство, как страх перед вторжением. Достаточно было следить, чтобы враг оставался сравнительно слабым, не вырастая в реальную угрозу.

Впрочем, настоящую опасность, грозившую Regnum Francorum, создавала не Нейстрия, а скорей центробежные поползновения периферийных княжеств. Лет десять многие из них пользовались трениями между франкскими королями, чтобы присваивать новые свободы. Если Меровинги хотели сохранить империю, они должны были напомнить вассальным государствам о себе.

Постоянную проблему составляли царьки Бретани. Когда Меровинги бывали сильны и едины, те изображали из себя верных подданных франков. Но как только нажим ослабевал, те же бретоны вновь находили себе короля и провозглашали независимость. В 590 г. Гунтрамн уже был вынужден организовать поход, чтобы подавить восстание. Но сепаратистское движение тайно поддержала Фредегонда, послав на помощь мятежникам континентальных саксов. Поэтому карательная операция провалилась, и в 592 г. этот регион был все еще охвачен восстанием.

Таким образом, на взгляд Брунгильды бретонов надо было разгромить не только потому, что они посягали на власть Меровингов, но прежде всего потому, что они принимали участие в холодной войне, которую через посредство чужих народов вела Нейстрия против остальных Teilreiche. Поэтому в 594 г. бургундо-австразийские войска были направлены за реку Вилен. Может быть, бретонам снова помогла Фредегонда, так как непохоже, чтобы армия Брунгильды особо блестяще провела эту кампанию. Тем не менее ситуация была стабилизирована.

В следующем году восстали уже варны, и королева взялась наставить их на путь истинный[131]. Об этом вассальном народе Меровингов, проживавшем где-то между Тюрингией и Северным морем, известно мало. На сей раз франки добились бесспорной победы, и Брунгильда восстановила франкский протекторат над этим регионом.

Определенные вольности по отношению к меровингской опеке усвоили и бавары. Так, в самом конце 580-х гг. «король баваров» Гарибальд, похоже, все более явно демонстрировал независимость. Поскольку его княжество служило для Regnum Francorum военной маркой, защищавшей от угроз со стороны лангобардов и славян, Меровинги послали войска, чтобы его урезонить. С целью ясно напомнить, кто тут господин, Хильдеберт II лично возвел на трон нового «короля» баваров Тассилона, несомненно в начале 590-х гг. Однако при этом назначении был соблюден негласный принцип, требовавший, чтобы своего представителя в Баварии Меровинги всегда выбирали внутри одного и того же рода — Агилольфингов. Это семейство имело кровнородственные связи с австразийскими королями и недавно дало королеву лангобардам. Поэтому лучше было их беречь, хотя это не значило, что им не надо напоминать о хороших манерах.

Чем постоянно использовать силу, Брунгильда, похоже, предпочла укрепить связи между Меровингами и Агилольфингами. В самом деле, она выдала свою младшую дочь Хлодосвинту за некоего Хродоальда, выходца из царствующего баварского рода. Дата этого события, к сожалению, неизвестна. В конце 580-х гг. юная принцесса обручалась сначала с королем лангобардов Аутари, потом с королем вестготов Реккаредом. Провал обоих планов, вероятно, вынудил мать срочно искать новую партию, ведь Анделотский договор не предусматривал, чтобы Хлодосвинта оставалась в пределах Regnum Francorum. Союзу с Агилольфингом слегка недоставало престижности, но он позволял с минимальными затратами обеспечить верность баваров. Кстати, Брунгильде не пришлось пожалеть о своем выборе, потому что Хродоальд остался ей верен, даже когда его верность подверглась испытанию[132].

Зато за рубежом меровингские армии не провели ни одной крупной операции. Возможно, в таковых не было необходимости. Чтобы снова взять под контроль периферийные области, достаточно было дать занятие их аристократам. К тому же лангобарды ежегодно платили дань, сумма которой составляла двенадцать тысяч золотых солидов. Это позволяло присваивать италийские богатства — вероятно, более эффективно, чем походы 580-х гг. Наконец, когда дани добивались дипломатическими методами, она поступала в казну, тогда как военная добыча оставалась в руках солдат. Таким образом, мир был вдвойне выгодным для дворца: он наполнял сундуки, при этом не давая магнатам обогащаться в ущерб казне. Впрочем, руководство лангобардскими делами Брунгильда доверила своему новому патрицию Прованса Динамию — человеку, известному государственным чутьем[133].

Законодательные дела

Вернуть государству всю полноту прерогатив, какой оно располагало в древности, — не об этом ли мечтали все варварские короли? Тогда они могли бы представить себя настоящими преемниками императоров и сбить спесь с Византии. А ведь главной компетенцией принцепса было издание законов. Самые амбициозные из меровингских королей хорошо это понимали: Хлотарь I, Хильдеберт I, Хильперик и Гунтрамн поочередно издавали королевские эдикты. Будь это правдой или неправдой, но даже рассказывали, что салический закон инициировал Хлодвиг[134]. На фоне успехов во внутренней и внешней политике Брунгильда сочла, что пора облагородить режим. На ее сына, весьма молчаливого Хильдеберта II, легла обязанность сформулировать положения права.