Книга Слово императора - Дарья Кузнецова

– И она еще спорить будет, – иронично хмыкнул он, разглядывая мое лицо.

– С тобой поспоришь! С таким-то физическим преимуществом, – ворчливо огрызнулась я.

– Да я не про то, – отмахнулся Руамар. – Говорю же, самая настоящая дикая кошка, и у тебя, кстати, очень тяжелая рука. Не дуйся, я же вижу, что ты больше не сердишься.

Я пренебрежительно фыркнула в ответ, а муж склонился, касаясь губами впадины между ключицами, медленно и неторопливо проложил дорожку из поцелуев по шее к уху, мягко прихватил зубами мочку. Наверное, в воспитательных целях стоило бы вырваться и гордо уйти, но я в самом деле уже не сердилась, да и… приятно было. Знает же, и ведь беззастенчиво пользуется!

– Моя кошка, – прошептал он. Легкий поцелуй в висок и опять дразнящие прикосновения губ и языка к уху, и вновь по телу пробегают мурашки. – Самая лучшая, самая красивая, самая умная…

– Попытка подкупа? – проворчала я, пытаясь удержаться от улыбки.

– Почему – попытка? – тихо усмехнулся он. – Самая сердитая… – Его губы осторожно прихватывают тонкую кожу на горле, и я запрокидываю голову, поощряя к продолжению. – Или мне прекратить?

– А это уже шантаж, – насмешливо отозвалась я.

– А ты как думала? Высокая политика, она накладывает свой отпечаток, – с показушной грустью вздохнул оборотень.

– Рур, давай ты больше не будешь так делать, ладно? И я сейчас не про подкуп. Ну или, по крайней мере, будешь предупреждать заранее. Очень неприятно, когда вот так без спроса лезут в голову, даже по важному поводу.

– Извини, – через несколько секунд задумчивого молчания покаялся он. – Я постараюсь больше так не делать.

– Ну, по крайней мере, честно, – вздохнула я.

– Просто это порой выходит совершенно рефлекторно, – слегка пожал плечами оборотень.

– То есть? – опешила я.

– Я тоже не могу постоянно контролировать зверя, это все-таки инстинкты. В моменты сильного эмоционального возбуждения контроль ослабевает. Например, если я на кого-то зол и мне надо заставить его замолчать, это быстрее происходит на инстинктивном уровне; до зверя на чутье обычно доходит гораздо быстрее, чем до разумной составляющей на словах. Сегодня-то, конечно, был не тот случай, а вот поручиться, что я совсем на тебя не влияю, я не могу. Уж в постели так точно. – Он усмехнулся и возобновил прерванное занятие, целуя мою шею, но на этот раз двигаясь сверху вниз.

– Э-э… Кхм, – совершенно растерялась я. – Вот тоже мне новости! Можно предупреждать о таких вещах заранее? Нет, я понимаю, что ты Владыка и для вас это, наверное, нормально, но я-то не оборотень! В смысле всю жизнь им не была.

Он шумно обреченно вздохнул, отвлекаясь от моей груди, мягко и очень осторожно обхватил ладонью мою шею и, прижавшись лбом к моему лбу, недовольно проворчал:

– Женщина, ты слишком много говоришь!

– А ты – слишком мало, – возмущенно фыркнула я. – Гораздо…

Договорить мне не дали: Руамар чуть отстранился, а ладонь переместилась с шеи и накрыла мой рот.

– Лучше не провоцируй, – со смешком пригрозил он, сурово нахмурив брови. – И – нет, совершенно не обязательно прибегать к инстинктам, можно обойтись народными средствами.

– Это какими? – заинтересовалась я, тем более что рот мой он освободил и, перехватив за запястья, завел мне руки за голову, придерживая одной рукой. Вторая ладонь тем временем опять накрыла мою грудь.

– Связать и воспользоваться кляпом, – прошептал он мне в ухо. – Но мы же не будем до этого доводить, правда?

Смущенно кашлянув, я часто-часто закивала. Руамар тихо засмеялся, но руки мои выпускать не спешил, молча лаская меня взглядом и касаниями пальцев. Сейчас особенно остро чувствовалось, что рядом со мной находится не просто мужчина, а очень опасный хищник, которому я при всем желании ничего не могу противопоставить и при этом полностью нахожусь в его власти. Только почему-то сейчас это было не страшно и не обидно, а очень приятно. Наверное, потому, что я точно знала: ничего по-настоящему плохого он мне не сделает.

– Все-таки ты очень красивая, моя дикая кошка, – тихо и как-то задумчиво проговорил он, продолжая внимательно и пристально меня разглядывать. – Особенно вот такая – открытая, обнаженная и пахнущая желанием. Ты даже не представляешь, насколько приятно осознавать, что кроме меня такой тебя никто не видел. И не увидит, – грозно добавил он. Потом опять склонился к моему уху и прошептал: – Одна уже эта мысль безумно возбуждает.

– Рур, прекрати, – попыталась я призвать его к порядку, чувствуя, что щеки заливает краска. Но голос сел. М-да. Я-то была уверена, что всерьез смутить меня невозможно. Выходит, погорячилась.

– Прекратить? Я еще только начал, – сообщил он. – Я же обещал тебе… откровения, и это было первое. А еще ведь есть твой запах, хвоя и ландыш с легким привкусом горечи. – Дыхание опять пощекотало мое ухо, когда оборотень зарылся носом в прядки моих волос. Шумный глубокий вдох, пауза… и я уже сама теряюсь среди оттенков запаха обнимающего меня мужчины, отчетливо ощущаю его желание и понимаю, что ему в общем-то совершенно не обязательно как-то еще на меня влиять, потому что мысли и так путаются. – Полная чушь вся эта «кровь Первопредка», – выдохнул он. – Я и так его постоянно ощущаю. Стоит отвлечься и дать слабину, и он заводит, не дает думать ни о чем, кроме тебя. Ты совершенна во всем. Если бы я тебя не знал, я бы не поверил в твое существование. – Он медленно провел языком вдоль моей ключицы.

– Рур… – пробормотала я.

– Да, вот только иногда любишь высказываться в неподходящий момент, но это бывает редко, – тихо засмеялся оборотень.

– Что, это еще не все? – За усмешкой я попыталась скрыть смущение.

– Это только введение, и сейчас я точно найду кляп, – весело пригрозил он. – А вообще я пытаюсь сказать, что люблю тебя, моя императрица. Не знаю, когда точно это началось; но сейчас, когда я об этом думаю, мне кажется, так было всегда, сколько я себя помню. – И, не давая мне опомниться и ответить, он накрыл мои губы своими, целуя жадно, глубоко, властно. Не знаю уж, что там до традиций оборотней, но это совершенно определенно было не предложение, а требование. Покориться, отдать все, подчиниться чужой воле – по праву победителя, по праву императора. И я ответила без раздумий и сомнений, выгибаясь и стремясь как можно крепче к нему прижаться; хотя бы так, раз руки до сих пор не свободны. Да мне в любом случае нечего было терять, я и так уже отдала ему все – тело, разум, сердце и душу.

– Я тоже люблю тебя, мой император, – прошептала я, когда он отстранился, и уже сама потянулась к нему за поцелуем.

Больше в эту ночь мы не разговаривали. А зачем, да и о чем, если все самое главное уже было сказано?

Из дремы меня вывело тихое бормотание и ощущение пристального взгляда.

– Вот и славно, вот и ладно, вот и славно, вот и хорошо, – услышала я смутно знакомый голос под странный мерный скрип.