Книга Духовная прародина славян - Михаил Серяков

Красное, снарядись!

Едут господа бояре К тебе в гости во двор,

На пиры пировать,

Во столы столовать.

По замечаниям поселян, появление солнца на чистом небе и его играние предвещает хорошее лето, благополучный урожай и счастливые свадьбы»[617]. Как видно из этого описания, детская песня — вызывание дневного светила являлась частью связанного с поверьем об игрании солнца взрослого ритуала, в котором участвовало практически все население. Это обстоятельство лишний раз подтверждает, что первоначально запечатленное в этой песне представление о людях как детях солнца не было простой детской фантазией, а принадлежало к обрядовому фольклору целой общины. Поскольку для его передачи от поколения к поколению было необходимо, чтобы его восприняло и запомнило в первую очередь подрастающее поколение, становится понятно, почему данную песню поручали петь именно детям. Обращает на себя внимание, что вызывание дневного светила мотивируется неблагополучием его детей на Земле, а его появление на небосводе оборачивается торжественным пиром. Данная песня на Руси была зафиксирована не только в Тульской губернии, и А.Н. Афанасьев в своем исследовании приводит ее другой вариант:

Солнышко-ведрышко!

Выглянь в окошечко,

Твои детки плачут,

Есть-пить просят.

Курица кудахчет,

Кочет спел —

И обед поспел[618].

Как видим, момент неблагополучия детей солнца здесь еще более усиливается: ребята не просто колупают сыр, который не едят ни собаки, ни куры, а уже сами просят есть и пить. Прекращение бедственного положения данный вариант связывает уже не с приездом знатных гостей на обрядовый пир, а с пением петуха — посвященной солнцу птицы, — после чего обед для детей оказывается готов. Наконец, третий вариант данной песни опубликовал Н.М. Гальковский, сопроводив его следующим замечанием: «Одна детская песенка подтверждает, что в народе сохранялось смутное представление о людях, как детях солнца:

Солнышко, солнышко,

Выгляни в окошко,

Твои детки плачут,

Пить, есть просят»[619].

Ареал распространения данной песни не ограничивается одной лишь Русью, и по крайней мере один ее вариант был зафиксирован на территории Белоруссии:

Совнушко-ядрушко,

Выблесни, выгляни!

Твое детки на поветке

Сыр колупають…[620]

Данное обстоятельство еще раз показывает, что эта песня возникла как минимум в эпоху восточнославянского единства. Обращает на себя внимание, что во всех приведенных ее вариантах славянские ребята называт себя детьми дневного светила, что свидетельствует о существовании мифа о славянах как потомках бога солнца. В двух из четырех вариантах речь идет о недостатке у детей еды и питья, в двух других — что в отсутствие солнца ребята не хотят есть сыр, который также отказываются есть и домашние животные. В любом случае отсутствие дневного светила в этой песне перекликается с темой пищи, причем вариант ее отсутствия следует признать более архаичным. Слезы его потомков на Земле побуждает Солнце «выглянуть» на небе, после чего к людям возвращается радость и, судя по всему, изобилие. Поскольку в результате обрядового, приуроченного к определенной календарной дате, вызывания дневного светила преодолевается ситуация недостачи у людей в масштабе всей общины, это говорит о том, что первоначально эта песня предназначалась не для забавы детей, а для магического обеспечения благополучия всего коллектива и явно относилась к сфере взрослого фольклора. Однако этот вывод предполагает то, что и представление о людях как детях солнца первоначально было свойственно не только ребятам, но и вполне взрослым членам племени.

С этими детскими вызываниями солнца следут сопоставить записаную на Волге казацкую песню из так называемого «разинского фольклора»:

Ах туманы вы, туманушки,

Вы туманы мои, непроглядные,

Как печаль, тоска ненавистны!

Изсушили туманушки молодцов,

Сокрушили удалых до крайности!

Ты взойди, взойди, солнце красное!

Над горою ты взойди, над высокою,

Над дубравою ты взойди, над зеленою,

Над урочищем доброго молодца,

Что Степана свет Тимофеевича,

По прозванью Стеньки Разина.

Ты взойди, взойди, красно солнышко,

Обогрей ты нас, людей бедных:

Мы не воры и не разбойнички,

Стеньки Разина мы работнички;

Мы веслом махнем — корабль возьмем,

Кистенем махнем — караван собьем.

Мы рукой махнем — девицу возьмем[621].

В начале этой песни констатируется исходная ситуация: тоска-туман, одним словом, тьма физическая и духовная, которая придавила казаков. В связи с тем, что солнце является хранителем и защитником праведности на Земле, далее констатируется, что обращающиеся к нему люди отнюдь не преступники, а сподвижники Степана Разина. Не будем забывать то, что в народном сознании князь, царь или вождь является представителем солнца на Земле. Хотя в отечественном фольклоре Разин непосредственно не соотносится с дневным светилом, однако то обстоятельство, что в данной песне он особо именуется «Степан свет Тимофеевич», сразу вызывает в нашей памяти полный титул князя Владимира в былинах — «Свет Владимир, красное солнышко». Отмечая в песне, что они «работнички» Стеньки Разина, казаки подчеркивали, что они отнюдь не чужие небесному светилу и в силу этого вправе расчитывать на его благосклонное внимание и покровительство. Далее идет просьба к солнцу обогреть их, представляющая собой несомненный отголосок языческого солнечного культа. Наконец, песня завершается описанием того, что сделают казаки, согретые его лучами, наполненные его животворящей энергией и избавленные солнцем от тьмы — утвердят свою власть на воде и земле и окажутся после этого способными продолжить свой род. Хотя по своему содержанию этот выдающийся образец взрослого фольклора не имеет ничего общего с детскими вызываниями солнца, тем не менее внутренняя структура обоих типов памятников русского народного творчества едина — сначала яркими красками рисуется картина недостачи, которую люди, Дажбожьи внуки, преодолевают с помощью своего божественного прародителя. Это наблюдение опять говорит нам о весьма древних истоках языческого мирочувствования, которое спустя столетия нашло свое отражение в детском и взрослом фольклоре, описывающим по единому канону не имеющие между собой ничего общего принципиально различные ситуации из мира детей и взрослых, причем не просто взрослых, а восставших против несправедливой угнетавшей их власти казаков.