Книга Пропавшая экспедиция - Станислав Рем

Не помню, что было дальше. Кажется, я застонал, но потом боль… не смог распрямиться. Мало того, я чувствовал, будто раздвоился. Будто в зале меня двое. Один — прежний я, со всеми своими болячками, стрессами, желаниями. А второй — тоже я, но ничем и никем необременённый. И всё это соединялось во мне, в моём теле. Помню, посмотрел вниз, на Юрку. Он лежал у моих ног, огромный, бездвижный эмбрион в полувоенном костюме и болотных сапогах. Его руки всё так же продолжали сжимать обручем голову. Но я уже не стал наклоняться к нему. То, что лежало на полу, было чем угодно, только не Юркой. Я, второй я, видел сквозь его череп, как мозг Бати всё более и более бледнел, обескровливался. И это меня не пугало. Потому что я знал: то, что лежало в ногах, было только физической оболочкой, в которой до недавнего времени находился Юрка. Теперь эта биомасса, пустой скафандр, стал не нужен для настоящего Юрки. Для того Юрки, который слился с космосом полчаса назад. Собственно, по инструкции, скафандр должен был ликвидироваться полностью, но отлично подогнанная система, рассчитанная на гарантированный пятидесятилетний срок, выдержала нагрузку и защитила саму себя.

Стены неожиданно стали прозрачными. Второй я протянул руку, но она не наткнулась на гранит. Словно в воду, она вошла в камень. Гранит мягко и обволакивающе обтёк её со всех сторон. Камень стал не только мягким, но и прозрачным. Сначала я увидел наш лагерь. Как Боцман… звёзды. Система координат! Точно! Рисунок, созданный солнечными лучами в „предбаннике“ бонке есть не что иное, как горизонтальная топоцентрическая система координат, которая используется наблюдателем, находящимся в определенном месте на поверхности земного шара для определения положения какого-либо светила на небе. Мне не нужны были ни телескоп, ни угломерные инструменты, я мог спокойно указать, где и что находится с точностью до ста процентов, без всяких поправок на рефракцию…»

* * *

СЧХ прошёл в глубь дома. Машина должна была заехать за ним с минуты на минуту. Зея — городок небольшой. И в такую рань трассы пусты. Можно было, конечно, подождать и на улице, но что-то манило Сергея внутрь жилого строения.

Дом оказался трёхкомнатным. С отдельной кухней и кладовкой. Щетинин прошёлся взглядом по обстановке: всё как у всех. Стандартная мебель, стандартная бытовая техника, стандартные занавески на окнах. И что потянуло внутрь, — подполковник пожал плечами, — непонятно. Но только подполковник захотел было покинуть дом, как взгляд зацепился за несколько листков бумаги, белеющих на столе. Любопытно!

СЧХ сделал пару шагов к столу, склонился над неписаными листами и, не сдержав эмоции, ахнул: это были страницы из дневника Колодникова. Не копии, выведенные рукой его жены. А лично написанный профессором текст. О чём и стояла пометка вверху первой страницы. Приписанная чужой рукой, и, судя по всему, лично для него, Щетинина.

* * *

«…втекала в меня. Информация потоком вливалась в мозг, заполняя все незаполненные ранее ячейки. Она сама собой систематизировалась и дефрагментировалась, чтобы мне в дальнейшем было удобнее ею пользоваться. Теперь я мог не только по памяти прочесть любой отрывок из любой книги, назови страницу, или в несколько ходов выиграть шахматную партию у самой мощной современной ЭВМ. Это всё были детские забавы в сравнении с тем, что теперь мог мой мозг. Во-первых, ранее полученные мною знания были усилены в тысячи раз. И эти знания касались не только прошлого и настоящего. Но и будущего. Во-вторых, и это главное, теперь я знал, что я есть составная часть Вселенной. Своим разумом я трогал космос, а он отвечал мне. Время расширилось до бесконечности. Я видел про… бушка и дедушка. Мы телепатически общались минуты две. О самых простых вещах. Они ни о чём не спрашивали. Они знали обо мне всё. Даже то, что в моём „скафандре“ появились сбои: камни в почках. Ещё неоперабельные, но если вовремя не произвести починку, могут быть осложнения. На мой вопрос, кто у меня будет дочь или сын, бабушка только улыбнулась: мол, пусть это останется для тебя приятной тайной. У деда уже появился новый ска… это был Юрка. Он смотрел на меня удивлённым взглядом, не веря, что всё произошло так…»

Ближе к концу в тетради пятен стало больше.

«…адал вопрос. Ответ пришёл моментально. Будто… ация. Уничтожение произошло практически моментально. Мощная ударная волна обошла поверхность Земли трижды. Смещение оси привело к неизбежному, стремительному наводнению. Частично материки ушли под воду, на несколько сот кило… окировка. Ощущение было такое, будто я смотрел фильм, а тут некто нажал на кнопку „стоп“ и кадр на экране замер. Я хочу уви… оворил со мной. Именно заговорил. Не словами, вибрацией. Я каждой клеткой ощущал его требование: контакт. Бонке требовал кон…»

* * *

Со стороны Зейского моря послышался рокот моторов ещё невидимых лодок.

— Километра полтора, — определил на слух Лёшка.

Санатов толкнул Донченко в бок:

— Наши?

— Нет. — Опер отрицательно мотнул головой. — Теперь понятно, почему тянули: ждали своих.

— Хреново дело. — Мишка снял автомат с предохранителя. — Теперь и со стороны реки окружат. И Лешего твоего нет. Что делать будем?

— В воду, на тот берег, — приказал Донченко.

— А если огонь откроют? — заметил Серёга.

— Не откроют. — Капитан первым кинулся к воде. — Приказа у них такого нет. Да и беспредельничать им смысла нет. Быстрее, пока лодки не подошли!

И три мужских тела почти одновременно бросились в холодные воды Гилюя.

* * *

Щетинин включил свет: на серых от времени тетрадных листах выгоревшие чернила читались с большим трудом.

«Мы, человечество, — прочитал СЧХ первые строки, — стоим перед глобальным открытием. Открытием, которое изменит все представления как о прошлом планеты Земля, так и о настоящем, а вполне возможно, и о будущем. До сих пор все науки, которые были созданы лучшими умами человечества, шли исключительно параллельным путём, лишь изредка сталкиваясь в очень узких интересах. Физика, химия, история, математика, биология, астрономия развивались исключительно самостоятельно. Лишь в начале второй половины нашего столетия эти ранее самостоятельные науки начали постепенно входить в тесный контакт между собой. Что даёт возможность получить неожиданный результат.

Я буду исходить только из историко-археологического аспекта. Сегодня история и археология просто обязаны войти в контакт с практическими геологией и химией. С теоретической и практической физикой. И даже с анатомией! Потому как только дополнительные научные знания помогут археологам точно определить историческое прошлое Земли в целом. Да, я прекрасно понимаю, такой подход нанесёт несокрушимый удар по псевдонаучному миру. Миру придуманных диссертаций и высосанных из пальца гипотез. Миру, к которому принадлежу и я. Но другого пути нет!».

Щетинин перевернул вторую страницу и увидел, что последний лист исписан не размашистым, крупным почерком академика Колодникова, с которым он успел познакомиться ранее в высланном через интернет-файле, а мелким, быстрым, к тому же шариковой ручкой, ещё незнакомым ему почерком.