Книга Армия, которую предали. Трагедия 33-й армии генерала М. Г. Ефремова. 1941-1942 - Сергей Михеенков

Нашу группу, состоявшую из пяти человек, возглавлял комиссар отдельного минометного батальона тов. Лобастов. Мы подошли к реке Угре, которая уже разлилась. Начался ледоход. Решили использовать реку, чтобы по ней доплыть до города Юхнова, где находились наши войска. Стали строить плот. Для этого мы сняли с себя нижнее белье и, разорвав его на полосы, свили веревки. Ими связали бревна. В 11 часов вечера плот столкнули в реку, но, когда на него влезли, он погрузился, и мы оказались в ледяной воде, но все же поплыли. В пять часов утра плот перестал двигаться. Он застрял среди льда, и нельзя было его сдвинуть с места. Пришлось выбраться на большую льдину, но тут нас заметили с берега немцы и начали интенсивный обстрел. Все бросились в воду. Мы приложили огромные усилия, чтобы не утонуть. Это удалось, но мы остались без оружия, только в верхней одежде, насквозь промокшие. На нас были гимнастерки, шапки-ушанки, брюки и валенки.

В дальнейшем с нами произошло следующее. После обстрела мы поплыли туда, где находился наш плот, то есть где было мелко. Скоро нащупали под ногами почву, начали выбираться и, к счастью, нашли островок, метров 15 в диаметре. Там заметили воронку от снаряда и залезли в нее. Обстрел прекратился. Пять суток без всякой еды провели мы в этой воронке. По ночам собирали с нашего плота бревна, доски, соорудили маленький плот и по двое переплыли на другой берег Угры, где находился большой лес. Там собралась солидная группа бойцов. Наши многократные попытки перейти фронт были безуспешными, каждый раз мы теряли при этом людей. Стало ясно, что перейти через линию фронта не удастся и что надо двигаться в тыл на соединение с партизанами. Так как от недоедания мы продвигались очень медленно (делали километр или два в час), я предложил не останавливаться и ночью, но товарищи были настолько истощены, что решили отдохнуть еще и ночью.

И это было роковой ошибкой. Ночью нас, почти безоружных, окружили около 100 немецких автоматчиков, захватили и повели в лагерь военнопленных, который находился примерно в 5 километрах. В лагере скопилось около 500 раненых наших бойцов и командиров. Они были очень рады приходу русского доктора. Ведь их никто не перевязывал, раны гноились, все были в лохмотьях. На наших глазах были расстреляны два русских лейтенанта только за то, что они были политруками рот. Нам рассказали, что в лагере есть провокатор: «Бойтесь его, он высокий, в резиновых сапогах». Немцы не всех коммунистов расстреливали, но политработников и евреев уничтожали немедленно. Документы наши были уничтожены, но я не мог назваться под другой фамилией, так как мою многие знали, и изменил только имя и отчество. Я назвался Иваном Семеновичем. Жители Темкинского района до сих пор в письмах называют меня так.

Спустя два дня всех пленных из лагеря отправляли в Вязьму через станцию Темкино. Двигаться пешком я не мог: ноги опухли так, что валенки нельзя было снять, и их пришлось разрезать. Меня примостили на крестьянскую телегу. Когда колонна проходила в поселке Темкино мимо дома с надписью «Русский лазарет», меня сбросили с подводы и сказали, чтобы я остался в этой больнице. С помощью крестьянина (хозяина лошади) я пошел в больницу, а остальных погнали в вяземский лагерь. По-видимому, все мои товарищи там погибли.

Итак, я оказался в темкинской больнице, которая обслуживала русское население, в основном больных тифом. Главным врачом этой больницы состоял случайно попавший сюда советский патриот профессор Эдуард Львович Ромель, по национальности латыш (в настоящее время он работает в Москве). Пролежав в больнице два с половиной месяца, я физически окреп, подлечился[177].

Оставил профессор И. С. Жоров и другую редакцию своих воспоминаний. И эти, другие его воспоминания вызывают еще больше вопросов. Вот как, к примеру, профессор описывает эпизод гибели подполковника Гончарова-Малаха:

«Он был ранен в брюшную полость. Сразу упал. Винтовка выпала из рук. К нему подбежала медсестра Чистякова. Он отдал ей свои документы, отстегнул кобуру, вынул пистолет и сказал:

– Ребята, я выбит из строя. Вперед! Не задерживайтесь! – и тут же кончил жизнь самоубийством.

Это было у нас первое самоубийство. Когда я рассказал об этом командующему М. Г. Ефремову, он произнес: «Подполковник Гончаров-Малах умер как большевик».

Но самым «потрясающим» эпизодом выглядит описание профессором Жоровым смерти начальника связи 33-й армии полковника Ушакова:

«В ночь на 17 апреля стала известна потрясающая новость, а именно что мы преданы начальником связи полковником Ушаковым и группой так называемых «партизан». Мне лично, со слов командующего, стало известно следующее. Нас должна была выводить через лес тропинками группа партизан в восемь человек. В группе этих «партизан» был и начальник связи полковник Ушаков{29}. Эти «партизаны» вели нас туда, где отряд могли бы легче уничтожить немцы. Эти «партизаны» были предателями во главе с полковником Ушаковым. Он имел задание передать командующего живым в руки немцев{30}. Один из предателей покаялся в своих проступках и сообщил об этом предательском плане Камбургу[178]. Когда об этом стало известно начальнику особого отдела капитану Д. Е. Камбургу, то он принял меры к ликвидации этих «партизан» и Ушакова, отправившихся якобы «разведать» последний участок дороги. Этих предателей поджидали наши бойцы{31}.

В очень тревожном состоянии мы ждали, и вдруг все явственно услышали возглас: «Смерть предателям Родины! Нет им места на земле!» – и тут же услышали выстрел один, а затем ряд выстрелов. Командующий, которому Камбург доложил о происшествии, рассказал мне, что в Ушакова выстрелил один из раскаявшихся предателей, но промахнулся. Когда Ушаков понял, что разоблачен и окружен, он застрелился. Часть партизан-провокаторов была уничтожена, часть убежала…»{32}

Источники и литература

Российский государственный военный архив (РГВА).

Ф. 33987. Оп. 3. Д. 1048.

Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ).

Ф. 558. Оп. 11. Д. 59.

Центр документации Новейшей истории Смоленской области (ЦДНИСО).

Ф. 8. Оп. 2. Д. 80.

Центральный архив Министерства обороны (ЦАМО).

Личное дело М. Г. Ефремова (дело № 1780368).

Ф. 8. Оп. 11627. Д. 60, 76.

Ф. 33. Оп. 682524. Д. 241.

Ф. 96а. Оп. 2011. Д. 5.

Ф. 132а. Оп. 2642. Д. 101.