Книга "Русская освободительная армия" против Сталина - Иоахим Гофман

4) Русская освободительная народная армия (РОНА) в Локотском автономном округе, численностью 20 000 человек, в составе 5 пехотных полков, саперного батальона, танкового батальона и зенитного дивизиона[57], во главе с «бригадным генералом» Каминским [713].

5) Бригада «Дружина» во главе с подполковником Гиль-Родионовым [714], в известном смысле представлявшая собой особое явление, созданная в 1943 г. под эгидой СД, но фактически полностью самостоятельная, насчитывавшая в итоге 8000 человек и состоявшая из нескольких полков и специальных подразделений[58], из которой выделился «Гвардейский батальон РОА» во Пскове, первая часть, установившая непосредственный контакт с окружением Власова, под командованием Иванова (заместитель – полковник Сахаров, начальник штаба – полковник Кромиади) [715].

От всех этих частей несомненно уже исходило сильное притягательное воздействие на население оккупированных территорий, а частично и на советские войска. Эти силы нередко участвовали и в операциях против партизан в немецком тылу. Например, РННА сообщила, как о крупнейшем успехе, о моральном разложении окруженного советского 1-го гвардейского кавалерийского корпуса во главе с генерал-майором Беловым под Дорогобужем, чей разведывательный батальон во главе с Героем Советского Союза старшим лейтенантом Князевым в полном составе перешел на ее сторону и влился в ее ряды [716][59]. «Экспериментальные армии» еще существовали сами по себе. Никакого центрального руководящего органа они не имели, так что советское руководство могло противостоять им локальными пропагандистскими контрмерами [717]. Лишь неожиданно распространившаяся в начале 1943 г. весть, что появился Русский Комитет, внушавший такой страх политический центр на немецкой стороне, сделала столкновение принципиального характера неизбежным.

Советское руководство особенно встревожило то обстоятельство, что руководящую роль в контрдвижении, похоже, взял в свои руки заместитель командующего Волховским фронтом и командующий 2-й ударной армией генерал-лейтенант Власов, известный широкой общественности и отличившийся в боях под Москвой. В сентябре 1942 г. над частями Красной Армии было разбросано его первое воззвание к «товарищам командирам» и «советской интеллигенции» [718]. В январе 1943 г. последовало смоленское «Обращение Русского Комитета к бойцам и командирам Красной Армии, ко всему русскому народу и другим народам Советского Союза», политическая программа из 13 пунктов, подписанная Власовым как председателем и генерал-майором Малышкиным как секретарем этого органа [719]. В марте 1943 г. Власов разъяснил в «Открытом письме» политические причины, побудившие его начать «борьбу с большевизмом» [720]. В апреле 1943 г. «Антибольшевистская конференция бывших командиров и бойцов Красной Армии» публично признала генерала Власова вождем Русского освободительного движения [721]. В президиум этой конференции входили: генерал-майор Малышкин, Жиленков, майор Федоров, подполковник Поздняков, майор Пшеничный, лейтенант Крылов, солдат Коломацкий и др. То, что при таких заявлениях речь больше не могла идти об одной пропаганде и за этим должно было скрываться нечто большее, было еще подчеркнуто одновременным появлением Власова в тылу групп армий «Центр» и «Север» в марте – мае 1943 г. [722] Его появление и уверенные в себе, взывавшие к русскому национальному чувству выступления перед «туземными» подразделениями, так называемыми «восточными частями» и перед гражданским населением оккупированных территорий, как единодушно отметили и русские наблюдатели, «имели огромный успех». Ему было обеспечено одобрение и даже, как сказано в одном месте, «восторженные овации» [723], когда он, например, заявлял в Сольцах 5 мая 1943 г., что Германия не сможет выиграть войну без России, а русские, его соотечественники, не продаются: «Мы не хотим коммунизма, но мы не хотим быть и немецкой колонией». Дескать, по этой причине Россия займет в «новой Европе» «достойное место». Кампания была продолжена второй фазой власовской пропаганды, проводившейся под девизом «Серебряный просвет» и вызвавшей противодействие немцев. Разбросанный в большом количестве над линией фронта «Основополагающий приказ» Главного командования сухопутных войск № 13, призывавший всех военнослужащих Красной Армии переходить на сторону немцев, содержал важный пункт, который давал им время, чтобы решить путем свободного выбора, будут ли они заниматься мирным трудом в «освобожденных районах» или вступят в «Русскую освободительную армию». Казалось, этот приказ ОКХ в сочетании с последующими листовками «командования Русской освободительной армии» [724] подтверждал существование национальных вооруженных сил, тем более что при всех дивизиях немецких армий на Востоке теперь появились «русские обслуживающие подразделения» РОА. Непосвященным в первое время не сразу становилось ясно, что «Русский Комитет» представлял собой чистую пропагандистскую фикцию, а Русская освободительная армия являлась в 1943 г. не чем иным, как собирательным названием всех солдат русской национальности, каким-либо образом организованных на немецкой стороне, – все равно, шла ли речь о военнослужащих боевых и охранных частей или о добровольных помощниках, включенных в немецкие подразделения и называвшихся теперь добровольцами [725]. Генерал-майор Малышкин точно охарактеризовал положение вещей, когда в своей большой речи в зале «Ваграм» во время «Русских дней» в Париже 24 июля 1943 г. столь же открыто, как и с сожалением заявил, что РОА до сих пор не существует, но «ускоренная организация реально существующей Русской освободительной армии» неизбежна [726].

Точно так же высказался перед добровольцами 16 июня 1943 г. полковник Боярский: «В данный момент у нас еще нет Русской освободительной армии, т. к. у нас не имеется правительства, которому мы можем быть подчинены». Пока это произойдет, считал он, «пройдет еще 2–3 месяца» [727]. РОА не существовала, но пропаганда вокруг имени Власова, как утверждал генерал-фельдмаршал фон Клюге в письме начальнику Генерального штаба сухопутных войск, производила «сильнейшее впечатление» «по обе стороны фронта», хотя самой по себе ожидаемой численности перебежчиков уже из-за строгих мер контроля достигать и не удавалось. Имелись донесения других командующих группами армий или армиями, так, донесение командующего 18-й армией генерал-полковника Линдемана, что только «благодаря лозунгам генерала Власова» «в его районе больше нет ни одного партизана» и «вообще больше не наблюдается случаев саботажа» [728]. На советской стороне по понятным причинам возникло опасение, что немцы круто повернули руль и перешли к давно уже с озабоченностью ожидавшемуся политическому ведению войны. По меньшей мере, с момента появления Власова в оперативных районах германских армий Восточного фронта пришлось отказаться от поначалу применявшегося метода замалчивания.