Книга Прежняя любовь - Дороти Кумсон

Таким образом, я не горела желанием снова вступить в сексуальные отношения, так изранившие мне душу. Мне плевать на рекомендации наподобие того, что после падения с лошади необходимо как можно скорее снова на нее взобраться. Последнее, к чему стремится человек, получивший серьезную травму, — это снова подвергнуть себя опасности. Даже если это означает, что ты уже никогда не будешь заниматься какой-то конкретной деятельностью.

Если бы я упала с лошади и от этого чувствовала себя так, как сейчас, я больше ни разу в жизни не подошла бы к ней. Разве что кто-то сумел бы убедить меня в том, что моя следующая лошадь будет на сто процентов безопасна.

Джек был безопасен.

На то, чтобы это понять, у меня ушло два месяца. Но поцелуи все равно были лучше всего остального. Он сказал мне, что целовался со многими женщинами, потому что этим заменял все остальное. Но он не понимал, какое наслаждение могут доставлять поцелуи, пока не поцеловал меня. Перечитав написанное, я понимаю, что это звучит очень глупо. Но когда он мне об этом сказал, я сразу поняла, что он имел в виду.

Я чуть было не сказала (нет-нет, я сдержалась), что ему больше не придется целовать кого-нибудь, кроме меня, потому что я надеялась, что мне больше не придется спать с кем-либо, кроме него. Уверена, что, если у нас ничего не получится, я больше никогда не буду заниматься сексом. Как бы сильно я ни хотела ребенка, я просто не смогу позволить войти в меня другому человеку.

Наверное, я еще не скоро что-то здесь напишу, потому что мы с Джеком проводим почти все наше свободное время вместе. Мы жадно хватаемся за каждое свободное мгновение. Мне удалось выкроить несколько минут и что-то здесь написать, так как сегодня воскресенье, уже перевалило за полдень и мы обнаружили, что у нас ни в холодильнике, ни в шкафчиках не осталось никакой еды. Мы не выходили из дома, а если точнее, из спальни, с вечера пятницы.

— Я буду охотником-добытчиком, — воскликнул Джек, колотя себя кулаками в грудь, и отправился добывать провизию.

Впрочем, я решилась отпустить его только после множества поцелуев.

Это ужасно глупо, но всякий раз, когда мы вынуждены расставаться, я должна сказать ему, что люблю его, и подтвердить это поцелуем. Я хочу, чтобы он помнил об этом, даже если мы больше никогда не увидимся. Я не собираюсь оставлять его или умирать, но иногда мне начинает казаться, что меня разыскивает либо Эллиот, либо Цезарь. Я думаю, что, если кто-то из них меня найдет, он меня убьет.

Но это не пугает меня так сильно, как мысль о том, что, если я умру, Джек так никогда и не узнает, что в своей жизни я по-настоящему любила только одного мужчину. Я любила Питера, но он был мальчиком. В своей взрослой жизни я любила только одного мужчину, и этот мужчина — Джек.

Итак, это то, что я хотела рассказать о своей нынешней жизни.

Мне кажется, я не сумела передать, как я счастлива. Наверное, такое понятие, как счастье, чуждо женщинам вроде меня, но я и правда счастлива. С ним я смеюсь, думаю, разговариваю. Мы целуемся. Иногда мы даже вместе занимаемся ремонтом дома. Я не позволяю ему приходить в мою квартиру, потому что для меня очень важно больше никогда не впускать мужчину в свое личное пространство, независимо от того, кто этот мужчина и как сильно я его люблю. Я нуждаюсь в собственном уголке, и поэтому продолжаю снимать квартиру, несмотря на то, что практически живу у Джека.

Я счастлива. Я продолжаю работать. Я посещаю подготовительные курсы. У меня есть Джек. Так что я действительно счастлива. И это единственное, что имеет значение: я счастлива!

С любовью,

Ева

22 ноября 1999 года

Привет, подруга, ты снова здесь.

Мне нравится, что ты всегда здесь. Что ты никогда меня не покидаешь. Что ты ни за что меня не осуждаешь. Я могу надолго тебя покинуть, но уверена, что, когда буду в тебе нуждаться, то знаю, где тебя найти. И ты действительно мне нужна.

Что же на этот раз произошло в драматическом мире Евы? Я снова его увидела, вот что. Я говорю о Цезаре. Я снова его встретила.

Вчера вечером, после долгих уговоров, потому что я не люблю «свидания», Джек повез меня в оперу в Лондон.

Наконец у меня появилась возможность надеть свое платье. Я ни разу не надевала его с того дня, как его купила. Когда я его надела, мне почудилось, что я оказалась в объятиях старого друга. Я испытала такую же радость, как и тогда, в магазине, и подумала, что очень благодарна Джеку за то, что он предоставил мне возможность снова ощутить на себе свое платье.

Опера — а мы слушали «Мадам Баттерфляй» — была замечательной. Эту историю я прочитала много лет назад, а сейчас позволила себе парить вместе с музыкой и впитывать эмоции событий. Я сопереживала Баттерфляй, которая была готова на все, включая отречение от своей веры, ради того, чтобы быть с любимым человеком, в то время как он всего лишь стремился заманить ее в постель.

В антракте я встала в очередь, выстроившуюся в дамский туалет, а Джек отправился за напитками.

Взглянув на свое отражение в зеркале, я отметила, что очень изменилась. И дело было не только в платье, но и в моих глазах. Они лучились счастьем. Я была совсем без макияжа. Макияж напоминал мне о Хани, и поэтому я теперь никогда его не делала. Тем не менее я была счастлива, и это было написано на моем лице.

Выйдя из туалета, я отправилась искать Джека и увидела, что он беседует с каким-то мужчиной. Это меня ничуть не удивило, потому что, куда бы мы ни пошли, Джек повсюду встречал знакомых. Но, подойдя поближе, я поняла, с кем он разговаривает. С чем он разговаривает.

Узнав этого страшного человека, я остановилась как вкопанная. Цезарь.

Джек был знаком с Цезарем. Я стояла, глядя на них и чувствуя, как слабеют и подкашиваются ноги. Их жесты были сдержанными, они оба не казались расслабленными, и это свидетельствовало о том, что они знакомы не слишком близко. Но потом я перевела взгляд с Джека на его собеседника и отметила, что у них одинаковый рост, одинаковое сложение, одинаковые черты лица… Нет, нет! Я затрясла головой, пытаясь избавиться от этой мысли. Нет, этого не может быть!

Я начала пятиться, а потом бросилась туда, откуда пришла, — в туалет, подальше от этих двух мужчин. Оказавшись в сверкающей зеркалами комнате, я лихорадочно огляделась, пробегая взглядом по лицам прихорашивающихся дам, высматривая ее среди этого благоухания, роскошных платьев и дорогих причесок. И я ее нашла. Вот она: высокая блондинка с равнодушным лицом, безупречным макияжем и подобранными в высокую прическу волосами, в простом черном платье, украшенном лишь ниткой жемчуга, и в дорогих черных туфлях. Я сразу поняла, что она пришла в театр с Цезарем. Другие женщины и не догадывались, что она не одна из них. Они считали, что она тоже явилась сюда ради музыки, атмосферы театра и общения с себе подобными. Мало кто был способен понять, что она на работе. Мужчинам вычислить ее было легче, потому что многие из них вполне могли позволить себе воспользоваться ее услугами.