Книга Стиль модерн - Ирэн Фрэн

Он предпочел увильнуть:

— Немного.

— Значит, вы в курсе?

— Нет.

— Тем лучше! Вам так необходим отдых! Начнем с самого приятного для меня, о чем, впрочем, нельзя прочитать в газетах. Макс чувствует себя гораздо лучше. После того как я рассказала доктору о вашем открытии в Шармале, его здоровье начало необыкновенно быстро восстанавливаться. Мне даже разрешили с ним встречу на пять минут. Вторая новость: Лили вновь появилась. Я прочла об этом в «Мон Синэ» и узнала адреса студий, где она снимается. Я встречусь с ней, поговорю!

— Ни в коем случае, ни за что на свете! Это очень опасно.

— Нет, Стив. Это вы опасный человек. Всюду, где вы появляетесь, за вами подбирают трупы! Я соглашусь закрыть глаза на смерть графа д’Эспрэ, но поговорим о вашем первом выборе для встречи — о Пелликуло. Он исчез. Не знаю, умер ли он, но больше не ведет рубрику в «Мон Синэ». За вами след из трупов, Стив!

И она мелодично рассмеялась.

— Ничего не предпринимайте! — раздельно выговорил Стив в телефонную трубку. — Я возвращаюсь!

Последовало такое долгое молчание, что он испугался, не повесила ли Мэй трубку, но вдруг услышал ее хладнокровное, типично британское заявление:

— Я не стану вас дожидаться. Нельзя терять ни минуты. Я должна как можно скорее увидеть Лили, может быть, сегодня вечером. Мои родители приедут через неделю — они хотят отвезти нас в Швейцарию, Макса и меня. У меня всего восемь дней на то, чтобы вытащить Макса из клиники. Поймите же: вы меня не остановите.

— У меня новости о Лили, — перебил он, — я знаю, в кого она метит.

— Стив, не надо блефовать. Вы не заставите меня поверить, что раскрыли все тайны, сидя в Каннах в разгар мертвого сезона.

Он решил удвоить ставку:

— Мэй, слово авиатора!

В телефоне снова захрустело, и опять послышался ее голос:

— Ах, ваше слово авиатора…

Она растерялась. Стив воспользовался этим и продолжал:

— Лили метит в Вентру. Они были любовниками во время войны. Я случайно встретил здесь братьев Ашкенази. Она и их шантажировала. Это опасная женщина, Мэй, опасная история. Дождитесь меня! Ждите…

Он использовал свои самые обаятельные интонации, те, перед которыми не могла устоять ни одна женщина между Бостоном и Филадельфией:

— …Через два дня, у вас, до полудня.

— Да, — ответила она коротко.

— Через сорок восемь часов! Не правда ли, вы будете меня ждать? Решено?

И она опять повторила свое краткое да.

* * *

Стив ураганом ворвался на виллу и сразу же увидел послание Мэй на столике у входа. Вместе с ее телеграммой лежала какая-то записка: там был указан только номер телефона, куда он должен был срочно позвонить. Он не придал ей значения и положил в карман вместе с остальным, после чего объявил слугам о своем немедленном отъезде.

Наслаждаясь хорошей погодой, он легко вел машину, не думая ни о чем, кроме дороги. Но ночью, после того как расправился посреди полей со своим ужином и устремился дальше по каменным горным дорогам, ему уже не удавалось скрыться от собственных фантомов.

Ужас от сцены в часовне улетучился, чтобы уступить место приятию смерти. Все было необратимо, и он согласился с этим. Хватит перетряхивать воспоминания юности: он думал и о той слепой эпохе его жизни в Америке, когда сколачивал себе состояние, но это было время забытья, пустые дни — когда, навеки лишившись Файи, но не признаваясь себе в этом, он еще в некотором роде был с ней.

Теперь никакой возврат в прошлое не был возможен. В тот день, едва отойдя от ее могилы, он чувствовал в тишине только красоту деревьев да запахи леса. Путешествие на юг завершило траур: Файя умерла, прошлое разрушилось, ее заклятия навсегда развеяны. Но появилась Лили, и теперь злых духов надо было изгонять из нее.

Он никак не мог выкинуть из головы фотографии в «Мон Синэ». На одной из них Лили в дезабилье из белой ткани полулежала на кровати, и кот, охраняющий ее, был рядом. Ее руки были скрыты под потоками кружев, смешавшихся с лентами, ноги выступали из оборок ткани в позе, одновременно и целомудренной и непристойной, позволяющей полет воображения. Доступная и одновременно запретная, Файя была опасной женщиной, но ее двойник во всеоружии новейших достижений колдовства был еще ужаснее. Казалось, читателю открывали фрагмент личной жизни, но на самом деле пропасть отделяла его от созданного ею образа. Стив хотел преодолеть эту пропасть как можно быстрее. Будто речь шла о его жизни. Ему необходимы была плотская Лили и знание всех обстоятельств ее жизни, о которых никто не хотел говорить, но которые вынудили Лиану де Шармаль начать эту жестокую игру.

В крайнем волнении он вдруг представил связь последних событий. Все логично соединялось: черная «Вуазен» — это могла быть Лили. Лили или один из ее сбиров, появившийся для устрашения графа, чтобы вытянуть из него деньги. Случай с его машиной, и снова это могла быть только она, распоряжавшаяся людьми, так же как и Файя: она была предупреждена о его приходе Лобановым и велела Пепе, чтобы он его убрал. Лили пряталась где-то, исчезала, но выходила из укрытия только для того, чтобы настигнуть своего врага — сверкающая, безжалостная, как в Венеции.

Наконец, Стив вспомнил о болезни Вентру Да, Лили была воплощением зла. Все, кто остался равнодушен к ее ужасному очарованию — Симон, Эммануэль, Минко, жили безмятежно, как будто им сделали прививку от ее ядовитого изображения. Другие, как Вентру или Стеллио, были обречены на гибель. Двойник Файи, она сеяла вокруг себя разрушение и в конечном счете смерть. В то же время Стивом все больше овладевало странное желание: пусть Лили преступна и опасна, но он хочет прикоснуться к ней. И покончить с оптической иллюзией. Почувствовать ее кожу сквозь макияж, ощутить ее тело, услышать, наконец, ее голос.

«Бугатти» бойко штурмовала плохо размеченные дороги, фары высвечивали в темноте овраги и трудные виражи. Стив почти не нажимал на тормоз. У него была одна цель: как можно быстрее приехать в Париж, рискнуть всем ради всего. К чему и дальше скрывать желание обладать вполне реальной женщиной, которое заставило его покинуть этим утром спокойствие виллы «Силезия». Он был уверен в том, что она его не отвергнет, уверен, что коснется атласного дезабилье, в котором мечтал потеряться. Он будет единственным, кому не страшно колдовство кинодивы.

Через день, утром, когда над городом в грозовых облаках занималась заря, Стив приехал в Париж. Он чувствовал себя безумно уставшим, нога, натруженная после многих миль автопробега, давала о себе знать. Ему грустно было вновь видеть Париж, окутанный цветами устричной раковины, вместо синевы и золота Средиземноморья.

У Стива оставалось мало времени на отдых. Он передал свою машину швейцару «Ритца», взял у портье ключи вместе с конвертом посланий: счета от портного, уведомления из банка, множество документов, присланных зятьями, огромный конверт из «American Club» — узнав, что он в Париже, его засыпали приглашениями. Он вздохнул. Казалось, что мир вспомнил о нем. У него больше не оставалось времени на раздумья, вот что было теперь очевидно.