Книга Цыганское гадание - Сьюзен Фрейзер Кинг

Часть XXVI

Осколки кувшина рассыпались у его ног кусочками его разбитого сердца. Уильям пошевелил черепки ногой и поднял голову. Арчи и его родственники смотрели так, будто он только что сознался в убийстве. А Уильяму казалось, будто убили его самого. Темные пятна вина растеклись под его ступнями, словно пятна крови.

– Она разбила кувшин между вами, – сказал Арчи. – Я не дурак, мне известно, что это значит. У меня была жена-цыганка и цыганская свадьба. Что еще произошло между вами? Говори, негодяй, прямо сейчас, не то умрешь, не сойдя с этого места.

Рука Рэбби потянулась к кинжалу.

Уильям смотрел на веревки, которыми были связаны его запястья, и пытался справиться с дыханием. При виде веревок его желудок всегда сжимался, сердце начинало бешено колотиться. Связанные руки, то, как он сидел посередине комнаты, словно зверь в зверинце, на которого пришли поглядеть зеваки, ощущение полного одиночества и черной, выжженной пустоты в душе – все это казалось таким знакомым! Когда-то давно он вот так же сидел, связанный, отупевший от потери самого близкого человека. Но тогда он был подростком тринадцати лет, не способным полностью осознать, что с ним произошло. Потеря Тамсин, ее доверия и любви оказала на Уильяма такое же разрушительное действие, как смерть отца, как разлука с матерью. На какой-то момент он застыл, не зная, что делать дальше, как выдержать это испытание, и просто тупо смотрел на осколки глины и на лужицы вина, растекшиеся по полу.

Уильям сделал глубокий вдох, потом медленно выдохнул. Ровно, без всяких мыслей и эмоций. Ему нужно было немного времени, чтобы прийти в себя. Он больше не был тем подростком с израненной душой. Он выжил. Он вырос и стал сильнее. Он окреп, несмотря на потери и в то же время благодаря им. Он сможет пережить это снова.

Когда Уильям вошел в холл и услышал, как старик поет балладу, он видел только Тамсин. Она была красива и до боли необходима ему. Он видел страдание в ее глазах и чувствовал ее гнев, направленный на него.

Веревки и обвинения разбередили старые душевные раны, а баллада присыпала их солью. Перед тем как Тамсин разбила вдребезги кувшин, он успел заметить в глазах Арчи боль и разочарование. До этого момента Уильям не понимал, как важно для него уважение Армстронга. Арчи был последней ниточкой, связывающей его с отцом, и Уильяму страстно захотелось сохранить эту ниточку.

Вопросы, обвинения, подозрения, сразу обрушившиеся на него, наложили печать на его уста. Теперь он видел, что был не прав. Он спрятался в свою скорлупу, как привык это делать уже давно, повинуясь инстинкту. Но сейчас в нем заговорила гордость. Единственное, что могло спасти его, – это откровенность. Ничего, кроме правды. Ему нужно было как-то начать. И Уильям понял, что он должен сказать сейчас Арчи Армстронгу, чтобы вернуть его уважение, заслужить его доверие и расположение. Он скажет ему главное.

Уильям поднял голову.

– Арчи Армстронг, – тихо сказал он, – я люблю твою дочь.

Раскрасневшееся лицо Арчи побледнело.

– Ну что ж, хорошо. Только мы оба видели: ты получил от нее от ворот поворот, – ответил Арчи, машинально постукивая пальцами по ножнам.

– Да, – пробормотал Уильям, – я хотел жениться на ней по нашим законам, со священником, но теперь она этого не хочет.

– Ты был сильно занят последние две недели. – Арчи поднял на него тяжелый взгляд зеленых, как и у его дочери, глаз.

– Да, но совсем не так, как ты опасаешься, – сказал Уильям.

Он ждал, что Арчи возмутится, накинется на него, может быть, ударит, но угрюмый гигант молча стоял и в растерянности ерошил пальцами свои нечесаные волосы цвета соломы.

– Ты любишь ее, – повторил Арчи. – Ты любишь ее? – переспросил он.

– Да, люблю, – подтвердил Уильям. Он вздохнул и, подняв связанные руки, провел ладонью по лбу. – Ты даже не представляешь, как сильно я ее люблю, – он опустил руки, глядя на Арчи. – Твоя дочь – источник моих радостей и моих мучений, и это святая правда. Я клянусь тебе в этом.

– Святой спаситель, – пробормотал Арчи, наблюдая за ним, – я тебе верю. По крайней мере, в этом. – Он сделал глубокий выдох и снова взъерошил себе волосы. – Но я хотел бы услышать остальное. И побыстрее.

– Я расскажу тебе правду обо всем, что ты захочешь узнать, – сказал Уильям. Он смотрел на Арчи спокойно, не отводя взгляда. – Я доверяю тебе, Арчи, иначе ты от меня ничего бы не услышал. Но я скажу все. Только тебе одному.

Арчи повернулся к Катберту и Рэбби.

– Идите, присмотрите за вторым нашим заключенным. Принесите ему эля и немного хлеба. Я все же гостеприимный хозяин, пусть даже узник и не знает, в чьей темнице он на самом деле сидит.

– Есть одна вещь, которую ты должен узнать еще до того, как отправишь своих людей вниз, к Масгрейву, – сказал Уильям.

Арчи повернулся.

– Да? И что это за вещь?

– Я говорил с Масгрейвом перед тем, как твои люди пришли за мной. Я видел его. Он еле держался на ногах и говорил неразборчиво. Полагаю, вы ударили его сильнее, чем меня.

– Что он сказал тебе? – спросил Рэбби.

– Поскольку я тоже попал в темницу, он сделал вывод, что мы оба схвачены регентом. Я не стал уверять его в обратном. – Уильям приподнял бровь. – Но мне хотелось бы знать, почему он так думает.

– Возможно, я и покаюсь тебе в своих грехах, когда ты выложишь свои, – проворчал Арчи. – Продолжай.

– Он думает, что мы оба находимся в шотландской тюрьме, и абсолютно уверен, что завтра утром его повесят, – продолжил Уильям. – Но он злобно радовался тому, что перехитрил регента и что план короля Генриха уже не остановить.

– А почему ты предупреждаешь нас об этом? – спросил Арчи. – Может быть, вы сговорились? Может, это новая игра Масгрейва, в которой ты принимаешь участие?

– Это я объясню позже, – сказал Уильям, – а сейчас вам стоит предпринять срочные меры, потому что Масгрейв сказал, что план короля уже вступил в действие. Он сказал, что устал ждать список, который, скорее всего, так никогда и не увидит. Я не мог сказать ему ни да, ни нет. Он сказал, что уже нашел помощь, которая была ему необходима, – Уильям тяжело посмотрел на Арчи, – и что уже заплатил каким-то цыганам и мошенникам, которые на их стороне. Они пообещали ему сделать то, за что он им заплатил.

– И что же это такое? – спросил Арчи зловещим тоном.

– Мы все равно опоздали, Арчи. Королева в опасности, – ответил Уильям.

– Иисус! – Арчи повернулся к Рэбби. – Пойди-ка выясни, сэр регент, что, черт возьми, он сделал!

Рэбби и Катберт оба кивнули и быстро вышли из комнаты. Арчи подошел к Уильяму. Под его ногами захрустели осколки кувшина.

– Ну, а теперь, Рукхоуп, – сказал он, сложив руки на груди, – говори.

Уильям протянул к нему связанные запястья.