Книга Антикиллер-3. Допрос с пристрастием - Данил Корецкий

Иван хмыкнул:

– А раньше бегала, стоило ему свистнуть. Видел я, куда ты летела, как наскипидаренная…

Машина свернула в район коттеджной застройки. Кованые ворота, высокие заборы, выглядывавшие из-за них особняки словно соревновались размерами и вычурностью.

– Не летела я никуда, – обиженно надула губы Ирка. – Это мухи летают!

– Вот сюда, кажется, – Иван ткнул пальцем в ближайший коттедж, покрашенный зеленой краской. – Он же тут живет, да? Домик-то явно на хозяина похож. Толстый, как твой Питон. И по цвету подходит.

– Не угадал, – с неохотой буркнула Ирка. – Вовсе не этот, а во-он тот, беленький. Через перекресток. Я и была там всего пару раз.

– Рассказывай, – усмехнулся парень. – Как будто я не знаю.

– Ванечка, опять?! Я же сказала, не нужен он мне!

– Ладно, ладно. Проехали.

Отвлекая внимание Ирины, он указал в противоположную сторону:

– Ничего себе замок! Я такой же построю.

– В гости позовешь? – обрадовалась она избавлению от скользкой темы.

– Посмотрим. Такое приглашение надо еще заработать.

– За этим дело не станет. Поехали на левый берег или в парк Победы. Или за заправку…

* * *

Домой Иван вернулся поздно, мать уже спала. Значит, на вопрос привязчивого мента об отцовских вещах можно было ответить прямо сейчас. Скрипнула дверь кладовки. Приставив лестницу, он взобрался на антресоли, порылся во всяком хламе и, наконец, вытащил кейс, покрытый толстым слоем пыли. Кода он не знал, поэтому пришлось поддеть замки отверткой. Слабый металл хрустнул, крышка открылась.

Парень даже присвистнул от изумления. Перед ним лежали десять стодолларовых пачек в банковских бандерольках. Ровно сто тысяч! Странно, но особой радости он не ощутил. Равнодушно пролистал обнаруженный в боковом кармане блокнот. Фамилии, столбцы цифр – ничего не понятно! Может, именно за такие записи и убивают? Бррр! Осмотрел два паспорта с отцовскими фотками, но на разные фамилии. Один даже с открытой американской визой… Да, батя хорошо подготовился к неожиданностям, но все оказалось напрасно… А это что за сверток – тяжелый, с угловатыми очертаниями? Замирая от предчувствия, Иван развернул чистую белую ткань. Тускло блеснула вороненая сталь, розовая ребристая рукоятка удобно легла в ладонь. «ПМ» с двумя обоймами! Любуясь оружием, Иван откинулся назад, не замечая, как ребра полок больно упираются в спину.

– Да, товарищ подполковник, отец оставил кое-какие вещи: сущую ерунду!

Он отложил пистолет с обоймами в сторону, а кейс обвязал веревкой и положил на место.

* * *

Три дня Питон беспробудно пил, как когда-то в далекой молодости. Правда, тогда он дул дешевый «крепляк», а сейчас нажирался выдержанным виски и дорогим коньяком. Но сути дела это не меняло: жесточайшее похмелье и свинцовая голова утром, терапевтические дозы алкоголя в течение дня и очередная «мертвая петля» вечером. В огромном доме он остался один. Охрана снялась без всяких объяснений, а прислуга – зрелая семейная пара, путано сослалась на внезапно приехавшую дочь с маленьким ребенком…

Телефон не звонил, кореша не заходили. Да и не было у него больше корешей! Гарик, сука, красиво сделал предъяву! Хорошо, конечно, что его отпустили живым со сходки, но в одиночестве бандит существовать не может. Без поддержки мощной группировки, без членства в «обществе» его могли замочить в любой момент! Питон запер бронированную дверь, опустил рол-ставни и в полумраке сидел перед монитором видеонаблюдения, положив под руку «Макарыч». С виду пистолет не отличался от боевого «Макарова», но стрелял резиновыми пулями. Зато на него была лицензия. А сейчас это очень важно – за настоящую пушку его с удовольствием упрячут на пять лет, и даже откупиться не удастся…

Питон допил очередную бутылку и достал из бара новую. Скучно! Пересмотрел все гангстерские фильмы, переслушал музыку, тупо бродил по огромным комнатам, обставленным резной мебелью и кожаными диванами. Несколько раз звонил Ирке, но та, сука, отказывалась. Вызывать проституток он боялся: на их плечах в дом могли войти киллеры.

Голубой «Джонни Уокер» по девять тысяч за бутылку обжигал гортань, как обычный спирт. Хваленого тонкого вкуса он не различал – самогон и есть самогон… Чем заниматься? Можно уехать на Кипр, в хороший дом, но сколько там высидишь? Месяц? Три? Полгода? Чем там заниматься? Бабки тают быстро, придется возвращаться… Но на чем делать бабло здесь? «Ставить крыши», как в молодости? Не по возрасту и не по рангу, да и не даст никто – территории поделены… Ни в какой бизнес его не пустят: ни в наркоту, ни в оружие, ни в б…ей… В Тиходонске строгий порядок, «варягов» тут не признают. Это раньше он был речпортовским авторитетом, а сейчас изгой-одиночка… Нет, надо искать новых кентов!

Питон позвонил Валере Коту.

– Слышь, братан, у меня тут непонятки с пацанами… Слыхал уже? Да фуфло это все! Я хочу к вам перейти. Можешь с Карпетом побазарить? Я же сказал – фуфло это! Ладно, внюхал!

Он забросил трубку в угол. Переходить из одной группировки в другую не принято. Перебежчиков не любили во все времена, а тут вдобавок на него Валета подвесили… Но делать нечего!

Питон нашел трубку, набрал еще несколько номеров – бесполезно, с ним даже говорить не хотели! Но он звонил еще и еще, к вечеру повезло: Васек Жженый сказал, что пробьет тему с Корейцем. Тому по барабану, кто кого валит, ему нужен крепкий бригадир на оптовый овощной рынок. Забили «стрелу» на завтра. Вечером Питон не выпил ни капли, утром принял душ, побрился, доел сосиски из холодильника и впервые за неделю вышел из дома.

По бледному небу гуляли серо-черные тучи, воздух пах мокрыми листьями. Скоро очередная порция ледяного осеннего дождя прольется на уныло притихший город. Сырость проникала под одежду. Питон поежился, поднимая воротник пальто. Тиходонск медленно, но верно погружался в зиму. На новой работе надо себя поставить, значит, на солнечный Кипр в ближайшее время попасть не светит. Но ничего. Надо перетоптаться – и все будет, как прежде… Лишь бы Ким взял его к себе!

Хорошо смазанные створки беззвучно разошлись в стороны. Питон повернулся к машине, но вдруг краем глаза заметил какое-то движение. Опасность! Питон вздрогнул, мгновенно покрываясь потом. Через дорогу к нему бежал Валет! Не такой, как в последнее время, а молодой, из их далекой общей юности. Он был вертким, юрким и быстрым, и он наводил пистолет!

Тело Питона оцепенело, он не мог сделать ни шагу. Время остановилось. Понимая, что не успевает, Питон рвал «макарыч» из кармана. Последняя секунда тянулась подобно истончающейся нити паутины, на которой была подвешена его жизнь… В нее вмещались и вялые, будто чужие мысли, и дикий крик, выползающий из распахнутого в ужасе рта, и умирающая надежда на спасение… Нить разорвалась с треском. Это был первый выстрел. Но он еще жил и широко открытыми глазами смотрел, как молодой Валет, подхватив пистолет двумя руками – как в кино, наводил на него ствол… «Бах! Бах! Бах!»