Книга Брызги зла - Константин Мартынов

Что-то у гостей явно перестало ладиться — расстояние до них за последние минуты практически не сократилось. Еще раз залил огнем склон, и толпа впервые отпрянула назад. Прекрасно. Я открыл каналы, аккумулируя энергию. Изо рта вырвалось облачко пара — или на дворе резко похолодало, или я немного перестарался. Следующий разряд очистил склон почти до подножия, значит, скорее второе, чем первое.

— Я отловил несколько главарей, — неожиданно прозвучала в голове пахнущая раздражением мысль Ворона, — а ты изволил их спалить. Не перестарайся, помогая новичкам, — с той стороны осталась еще две-три капсулы.

Все-таки Ворон вмешался, а я-то думал, что происходящее его не интересует. Р-развоевался тут… Эх, своего ума нет — чужого не займешь… Ладно, добивать оставшихся будем аккуратнее. Я бросил взгляд на отступающую к поселку орду и пересек дворик, встав в проломе рядом с Кольцовым.

— Ну как? — поинтересовался я для порядка.

— Справляемся! — выдохнул он и пустил в отступающих еще один косматый шар…

Все-таки контроль над собственной энергетикой ему развивать и развивать.

— Зайченко! Назад! — Я только сейчас заметил, что ободренный бегством врага пацан ринулся в самую гущу отступающей нечисти и завяз среди навалившихся на него упырей.

Мы с Кольцовым замерли, не решаясь швырнуть разряд из опасения задеть Сергея, когда мимо нас, обдав порывом ветра, словно электричка в тоннеле метро, пронеслась огромная туша разъяренного ящера — полковник Свиридов вступил в бой.

Я поднялся с земли и, морщась, потер задетый кончиком хвоста бок. Кольцов рискнул-таки пустить шар, упавший чуть в стороне от свалки, но в его помощи уже не было необходимости — упыри бросились в рассыпную, и я их понимал: противопоставить нескольким тоннам взбесившейся брони им было нечего.

Через пару минут все было кончено — нечисть рассеялась и удирала, прячась от огня в ложбинах и за камнями; Свиридов и Зайченко вернулись в лагерь, а где-то у подножия лежали закапсулированные Вороном главари, которых еще придется разыскивать. Я бросил вслед отступающим последний разряд, призванный не столько поразить, сколько придать должное ускорение, когда за спиной раздался громкий жалобный взвизг.

Я встревоженно прыгнул внутрь пролома и тормознул, едва удержавшись от смеха — над не успевшим принять человеческий облик Зайченко навис донельзя рассерженный ящер. Зайченко съежился и зализывал прокушенное плечо, то и дело испуганно косясь на Свиридова. В горле полковника клокотало с трудом сдерживаемое рычание.

Свиридов бросил на меня огненный взгляд, и я отступил. Действительно, зачем мешать воспитательному процессу?

Глава 6

ЗАЙЧЕНКО

Нет, я, конечно, понимаю, что немного погорячился. Но кусаться-то зачем? Больно, между прочим.

Я опасливо взглянул на свирепую морду нашего любимого полковника. Кажется, опасные огоньки в его глазах слегка поубавили яркости, и шторм, бушевавший над моей головой, начал стихать. Собравшись с духом, я принялся за обратное превращение. Хотелось верить, что голову мне все-таки не откусят.

— Полагаешь, что гроза миновала и можно расслабиться? Твое дежурство с двух до четырех, насколько я помню. Самое время заступать.

Неожиданно прозвучавший в голове голос Петровича внес сумятицу в мои собственные мысли. Черт, у нас явный переизбыток телепатов в пересчете на душу населения. Хватило бы и одного командира. И вообще, какое там дежурство — ежу понятно, что после строгановских молний местная нечисть полвека расстроенные нервы лечить будет, никуда из нор не высовываясь. Тем более что и Антоныч к их воспитанию лапу приложил. Тяжелую, надо заметить — до сих пор задница болит, хотя по идее при трансформации все проходить должно… Кстати, что это он превращаться не спешит… и смотрит сердито… А, залезу-ка я лучше на бруствер и приму бдительный вид…

* * *

Посмотреть и вправду было на что — потеки неостывшей лавы освещали багровым светом безжизненные склоны. Вспыхивающие то тут, то там огоньки отбрасывали на скалы тревожно мечущиеся тени. Слышалось потрескивание, и в воздухе пахло озоном. Наверное, так выглядела Земля в архейскую эру. Жутковатый пейзажик… но абсолютно безопасный, с точки зрения сегодняшнего дня. Вернее, ночи.

К четырем утра небо начало понемногу светлеть, звезды гасли, уступая место грядущей заре, и я понял, что можно расслабиться. В принципе пришло время будить Антоныча, но дед наверняка умаялся, воюя с упырями, и процедура побудки может оказаться весьма опасной… отстою-ка я лучше еще пару часов, зарей полюбуюсь. Все равно спать не хочется.

Рассвело. Полоса зари разгоралась, наливаясь огненным сиянием, и вот — кульминация! — над горизонтом ослепительно вспыхнул краешек солнца, брызнув лучами на вершину нашего холма. Поблекшая тень торопливо отступала в низину… открывая взору следы нашей ночной деятельности. Нехило повоевали, как я погляжу: ошметки упырячьих тел покрывали склон на всем его протяжении. Хорошо, хоть не воняют — завялились до хруста за проведенные без кормежки годы.

Тень отбежала еще дальше, и солнечный зайчик блеснул мне в глаза яркой вспышкой. Я ошалело заморгал и сменил позицию, надеясь высмотреть причину его появления. Ну конечно же! Некоторые участки склона покрылись пятнами расплавленного до стекловидности песка. Строганов постарался — Олегу до таких энергий пока далеко… Ну все, здесь неожиданностей не предвидится. Можно сходить посмотреть, что мы с Кольцовым начудить успели…

Западный склон по-прежнему кутался в утренний сумрак, и тем страннее показались мне радужные просверки, разбросанные ближе к подножию. Я прикинул расстояние до ближайшего — выходило, что можно сбегать туда-обратно минут за десять. Не думаю, что меня успеют хватиться за это время, а проверка не повредит, даже входит в обязанности.

Сказано — сделано. Я быстренько скатился со склона, притормозив метров за пятьдесят до ближайшего объекта. Отсюда он напоминал мыльный пузырь около метра в диаметре. Кто-то здорово потрудился, его надуваючи. Железные легкие надо иметь… Или навыки Горицкого. Второй вариант больше походил на правду — внутри пузыря скорчился обладатель чудовищно неприятной физиономии — брать по отдельности, так вроде бы ничего особенного — ну, челюсть тяжеловата, зубки торчат остренькие, глазки-буравчики под надбровными дугами спрятались и красненькими угольками светятся; ну, волосы отсутствуют и ушей почти не видать, но когда все вместе… Б-р-р!

При виде меня харя ощерилась и бросилась навстречу. Я даже отпрянул, но пузырь только чуть выпятил бок и тут же вновь вернул себя шарообразность. Хрен тебе, голубчик! Командир дело туго знает! Я деловито подошел поближе, и чудище заметалось внутри пузыря, тщетно пытаясь дотянуться до моей глотки. Настало время по-настоящему вздрогнуть: тела у монстра не было. Точнее, был мощный змеиный хвост, росший прямо из затылка. Этим самым хвостом оно довольно ловко отталкивалось, бросаясь на радужные стенки. Вот, значит, кто в ловушку-то попался, и вот кого в поселке солдатики покойные на булавку насадили! Экая гадость! Ну, командир его поймал, пусть сам и разбирается, я не серпентолог, и время вышло, возвращаться пора. Я повернулся лицом к вершине и увидел, что солнце успело забраться гораздо выше, чем я полагал. Получалось, что я здесь около часа проваландался… Любопытно… Кстати, через полчасика солнышко-то и сюда дотянется — надо чудушку поберечь — для будущей вивисекции. Я снял куртку и рубашку и, как сумел, укрыл шар. Сидевшая внутри тварь потеряла остатки соображения, пытаясь урвать кусочек моем драгоценной плоти. Помахав ей на прощание, я побежал назад, прикидывая, не ждет ли меня чересчур теплая встреча за долгое отсутствие на боевом посту.