Книга Идеальное дело - Роман Хаер

Всему миру известны мохнатые монгольские кони, на которых великий Чингисхан усадил свои войска и завоевал полмира. Кони всегда были гордостью монгольского народа, но в остальном мире их не воспринимали всерьез – восторгались либо тонконогими арабскими скакунами, либо могучими боевыми конями европейских рыцарей. И вот этим вопросом занялся один из монгольских ханов, по имени Джамух, который оказался одновременно потомком и Чингисхана, и Сухэ-Батора, как это – меня не спрашивайте, сам толком ничего не понял и ужасно удивился данному, без сомнения достоверному, историческому факту невероятно древней и при этом пролетарской родословной. Жутко разбогатев на предоставлении степных полигонов для каких-то там испытаний высоких технологий, хан Джамух решил исправить ситуацию с несправедливым и уничижительным мнением мирового сообщества о низкорослых монгольских лошадках. Применив биотехнологии, узконаправленные мутации и специализированное питание (чем кормят коней – мне так и не удалось узнать ни в тот раз, ни впоследствии), в лабораториях монгольского хана вывели мохнатых коников размером с африканского носорога. Средняя скорость рыси этих чудо-горбунков составляет пятьдесят километров в час. И уже вскоре должна состояться презентация на мировом уровне, с широким оповещением нового символа монгольской степи в средствах массовой информации, привлечением лучших ковбоев для объездки мощных животных и прочими красочными шоу – а подлинное седло Чингисхана так и не было найдено.

– Это в такой ответственный момент! – закатил в полуобморочном состоянии глаза Едигей, и я на секунду испугался, что монгол потеряет сознание прямо в процессе разговора, но обошлось. Едигей собрался с силами и продолжил исповедь.

История с седлом Тимучина вообще полна загадок. Якобы оно было семейной реликвией в роду хана Джамуха, но в период революционной Монголии надежно спрятано от всех в фамильных тайниках, потом найдено и снова потеряно, уже при помощи современной бюрократической отчетности. То ли оставили не там, где положено, то ли вообще полигон степной сдали для испытаний современных технологий вместе с фамильными тайниками, и, естественно, фамильных тайников вместе со всем их содержимым после этого больше не стало. Словом, история темная, покрытая мраком таинственности и недоговоренностей, как и любая другая позорная ситуация.

И вот приближенные монгольского хана, чтобы хоть как-то прикрыть тылы (и не только тылы), послали Едигея, дав тому кучу полномочий, в современный Вавилон, открытый всем соседним мирам, ближайшим из которых оказалась Москва. Задача у Едигея была для начала официализоваться. Зачем он детективное агентство открыл, я так и не понял, обычного представительства хватило бы за глаза – не иначе как хотел разрешение на оружие получить. Монгол без сабли – не батор! Потом стал искать по всей Москве проводника-джисталкера, в надежде быстренько пробежаться по мирам, как по лавкам, чтобы найти эксклюзивчик, который заменил бы седло Чингисхана в глазах хана Джамуха. И вот тут монгольский детектив столкнулся с неожиданной трудностью – он не мог составить четкого заказа, поэтому госконторы сразу отпадали. Сунувшись к частным джисталкерам, Едигей тоже потерпел фиаско – никто не хотел работать с его прекрасным детективным агентством «И-батор» по совершенно непонятной причине. И тут монгольскому детективу улыбнулась удача – он узнал о существовании джисталкера по имени Тим, который может достать совершенно нереальные вещи, и даже вытащил откуда-то настоящий «Камень света»! Узнал об этом монгол совершенно случайно – внук старушки, сдающей квартиру бравым монголам, учился с моей дочерью в одном классе. Вот так, оказывается, я стал единственным человеком, который хоть иногда соглашался с ним говорить, и то делал это почему-то крайне неохотно. А когда я пропал на четыре дня – Едигей просто впал в отчаяние. На послезавтра запланирована мировая презентация огромных мохнатых коней, а замены седлу Чингисхана – символу новой породы – нет до сих пор. Без всякой надежды Едигей позвонил мне, и – о чудо!

– Ты великий сабдык! – опять употребил детектив свое любимое слово и начал приближаться к завершающей части своей исповеди.

Мало того что я оказался доступен – прямо на моем плече имелось то, что было в данный момент жизненно необходимо всей прогрессивной Монголии! А когда я сказал монгольскому детективу, что это не конское, а настоящее драконье седло из магического мира – глава «И-батора» просто забился в экстазе.

Далее последовал небольшой торг прямо по мобильнику. Несмотря на неограниченные полномочия, данные приближенными могущественного хана своему московскому представителю, денег за седло мне было предложено не так уж и много.

– Так все в Москве дорого, – стал сокрушаться монгол, пряча глаза. – А лицензии сколько стоят! А аренда жилья и офиса!..

– И не говори! – неожиданно влез в разговор улыбающийся пьяный Саня, но под строгим взглядом Димы сразу стушевался.

– Вот что, Едигей, – начал я, желая просто отделаться от монгола. – Хочу за это седло сто тысяч еврази, и вообще – эту цену я назвал только из уважения к монголо-татарскому игу! А так я не планировал его продавать, ибо инвентарь привезен мною исключительно для украшения офиса!

– Дай мне срок до завтрашнего утра! – неожиданно тонким голосом взмолился монгольский детектив. – В десять часов я буду у вас в офисе!

– Хорошо, – согласился я и дал отбой не прощаясь – честно говоря, только потому, что жутко устал на протяжении всей исповеди монгола держать на плече седло, а бросать на пол сбрую, на которую Едигей взирал прямо-таки с благоговением, было как-то не очень удобно.

Сбросив громоздкий тяжелый предмет с онемевшего плеча на пол, я уселся на кожаную обивку и тяжело перевел дух. Седло в очередной раз проявило свой вредный характер – не преминуло улучить момент и устроить очередную небольшую пакость, на этот раз испытывая мою выносливость в качестве седельной подставки.

«Ни на секунду с тобой не расслабишься», – тяжело дыша, подумал я, уважительно похлопав по старой коже.

Я отдышался, спохватился и взглянул на ребят. Саня переводил восхищенный взгляд с меня на седло и обратно, а Дима прищурился и скептически рассматривал только мою скромную персону – со школьной скамьи такой взгляд означал одно: «А у кое-кого кое-что не треснет от жадности?»

– Мне надо было от него отвязаться, – смущенно начал объясняться я. – Очень устал, а седло бросать на пол при клиенте не хотелось…

– Наоборот! – воодушевленно крикнул Александр, скосив глаза к переносице. – Мне очень понравился твой стиль переговоров!

– И сумма тоже, – ехидно пробубнил Дмитрий. – Ты с головой дружишь?

– Да не собираюсь я седло продавать! Оно нам самим жизненно необходимо!

После этого последовала сцена, которая доставила мне массу удовольствия. Ехидное выражение сошло с лица горообразного бухгалтера, а невысокое начальство сразу перестало довольно лыбиться. Приятели-предприниматели серьезно отнеслись к моему заявлению, зная: если мне что-то втемяшится в голову – оттуда это выбивать впоследствии гораздо более затруднительно, чем непосредственно сразу же после втемяшивания. Через полчаса споров, криков и демонстративных падений Сани в обморок (нашелся нетрезвый артист погорелого театра!) мы пришли к единому мнению.