Книга Взгляд василиска - Макс Мах

– Вполне, – ответил Реутов, ища взглядом что-нибудь, что могло бы заменить пепельницу.

– Ну и славно, – Греч открыл рассохшийся платяной шкаф с почти уже ничего не отражающим зеркалом и, достав оттуда грязную щербатую чашку, протянул ее Вадиму. – Держи! Вполне себе пепельница.

– Спасибо! – Реутов бросил докуренную почти до гильзы папиросу в чашку и тут же достал новую. – А выпивки у тебя здесь случайно нет?

– Случайно есть, – усмехнулся в ответ Греч. – Это же квартира "на всякий крайний случай".

– А случай вот он и представился, – после короткой паузы, добавил Марк несколько другим голосом. – Ладно, что сделано, то сделано. Посмотри на кухне, там должна быть картонная коробка.

Реутов кивнул и пошел искать кухню, а Марик сразу же взялся за телефон. Разговор Греча был слышен плохо – тот говорил тихо, да и стены в этом старом доме оказались, что надо – но все-таки Вадим разобрал, что пока он искал кухню и распечатывал заклеенную липкой лентой большую коробку, стоявшую прямо на кухонном столе, Марик успел коротко и невнятно пообщаться с двумя или тремя собеседниками. О чем шел разговор, Реутов, разумеется, не понял, но ощущение было такое, что ни о чем хорошем.

Наконец, ему удалось раскрыть коробку, в которой были аккуратно сложены банки с консервами, пакеты с крекерами, плитки шоколада, банка растворимого кофе, сахар в пакетиках, блок сигарет и пара бутылок крымского бренди. Имелись тут, как ни странно, и маленький электрический чайник, и две стопки разовых стаканчиков, картонных – для кофе, и пластиковых для воды, которой было запасено, правда, всего три бутылки.

"Предусмотрительный, – усмехнулся Вадим. – Но воды мог бы и больше приготовить".

Он взял одну из двухлитровых бутылок, свинтил колпачок, наполнил чайник, и, найдя розетку, включил его в сеть. Есть он не хотел, но чувствовал, что кофе сейчас лишним никак не будет.

– Хочешь кофе? – Крикнул Реутов через всю квартиру, услышав, что в разговорах Греча образовалась пауза.

– Давай! – Сразу же откликнулся Марик. – Мне две ложки и ложку сахара.

– Сейчас принесу! – Реутов споро распечатал пачку картонных стаканов, нашел в ящике пакет с пластиковыми ложками и быстро приготовил две порции кофе. Потом засунул в один карман куртки бутылку с бренди, а во второй – пару пустых стаканов, залил кофе кипятком – как раз и чайник поспел – размешал, и, подхватив два быстро набирающих температуру стакана, пошел обратно.

В комнате за время его отсутствия произошли некоторые изменения. Во-первых, исчез "ломщик" ("Спекся голубь, – небрежно бросил занятый своей сумкой Греч. – Теперь сутки будет спать, как дитя малое"), а, во-вторых, рукав рубашки на правой руке Кабарова был распорот до плеча, и резиновый жгут уже был на месте.

– А это для чего? – Спросил озадаченный Реутов.

– А ты что, его пытать собирался? – Спросил Греч, набирая в шприц какую-то желтоватую жидкость.

– У тебя есть сыворотка правды? – Начиная понимать, что к чему, вопросом на вопрос ответил удивленный Вадим.

– Ну если у тебя есть автомат, почему бы и у меня чему-нибудь не заваляться? – Пожал плечами Греч и, подойдя к майору, очень ловко ("Ну прямо фельдшер квалифицированный!") всадил иглу во вздувшуюся вену.

– Что это? – Спросил Вадим, подходя ближе. – Пентотал? Амитал?

– Каллокаин,[91]– коротко бросил Греч, выдирая иглу и поворачиваясь к Реутову. – Ну что ж, минут через пять клиент будет готов к вдумчивому употреблению, а пока выпьем что ли с устатку?

Глава 10. Невыносимая сложность бытия

Сие есть змей зело грозный. Перемещается с быстротою молнии, а из пасти его постоянно пар горячий извергается.Ежели укусит, человек распухает страшно и заживо гниет.

Бестиарий Сапковского

1.

Петров, Русский каганат,29сентября 1991года.

Что уж там это было такое, каллокаин этот, Реутов, разумеется, не знал. И даже спрашивать не стал. Греч, судя по всему, в таких делах разбирался лучше, а Вадиму и знать, если честно, не хотелось. Однако как он и ожидал, зелье это тоже было той еще панацеей. Вернее, так. Не панацея, потому что не лекарство. Но и не волшебная палочка. Не золотой ключик от дверки, за которой сложены все секреты жандармского майора. Где-то так.

Разумеется, Кабаров заговорил. И не просто заговорил – "запел". Его буквально несло, так что, казалось бы, всех дел, только слушать поющего бесконечную песню акына Кабарова, да вопросы, наводящие время от времени задавать. Но это только казалось. Чудес на свете не бывает, и вытянуть из майора требуемую информацию оказалось совсем не просто. Вообще, как выяснилось, допрос с применением химии – это искусство, которым Греч, возможно, и владел, но и жандарм был тот еще фрукт. Он ведь знал, что ему впрыснули. Был готов и, судя по всему, как мог действию зелья сопротивлялся. Он даже стихи им читать пробовал, и цитировал устав караульной службы, вызубренный, надо полагать, наизусть еще в кадетской юности. Так что, за два часа допроса всего и узнали, что имя полковника и его примерный адрес. Тоже не мало, потому что об остальном в их положении следовало забыть. Ни времени, ни возможности, сделать все, если и не по правилам, то хотя бы по уму, у них просто не было. Другое дело, что наблюдение за допросом навело Реутова на мысли о самом себе. Ему ведь тоже что-то такое кололи, знать бы еще, о чем при этом спрашивали! Но тайна сия пока так тайной и оставалась. Разве что полковник…

– Половина пятого, – задумчиво сказал Греч, опрокинув в рот очередную порцию "Карши". – В принципе, не поздно еще…

– Я за, – сразу же согласился Реутов, гася в импровизированной пепельнице очередную папиросу.

– Не люблю я импровизаций, – Марик посмотрел на пустой стаканчик, потом на бутылку и покачал головой. – Эк, мы с тобой, друже…

– Что тебя беспокоит? – Спросил Вадим.

– Не люблю, когда меня заставляют торопиться, – объяснил Греч. – Но с другой стороны, и выхода не вижу. У меня, как ты понял, форс мажор образовался. Придется сегодня пожар тушить… Но и полковника твоего так просто отпускать не хочется. Он ведь как только про Кабарова узнает, сразу же на "казарменное положение" перейдет.

– Рискнем? – Предложил Вадим, которому и самому не слишком хотелось сейчас спешить. Поспешишь, людей насмешишь, не так ли?

"Так, – кивнул он мысленно головой. – Да, не так, потому что как бы этот "смех" нам кровью не вышел".

Но и он, на самом деле, понимал, что, если не сейчас, то, возможно, уже никогда. Этой ночью, ему впервые за все время гона удалось перехватить инициативу, но что случится завтра? И Давида, как назло, он услал в Итиль…