Книга Песнь крови - Энтони Райан

– Передай капитану мои извинения, – сказал сержант молодому стражнику. – Разбуди его и доложи о нашем госте.

Молодой стражник убежал, торопливо отперев калитку, вделанную в громадные дубовые ворота, а Ваэлин с сержантом остались стоять молча, опасливо меряя друг друга взглядом.

– Я слыхал, ты одолел пятерых подосланных отрицателями убийц в ночь резни аспектов, – буркнул наконец сержант.

– Их было пятьдесят.

Казалось, миновала целая вечность, прежде чем калитка снова открылась и молодой стражник вернулся с подтянутым молодым человеком, одетым в безукоризненную форму капитана королевской конной стражи. Он коротко, оценивающе взглянул на Ваэлина и протянул ему руку.

– Здравствуйте, брат Ваэлин, – сказал он с легким ренфаэльским акцентом. – Капитан Нирка Смолен, к вашим услугам.

– Прошу прощения, что пришлось вас разбудить, капитан, – сказал Ваэлин, слегка выбитый из колеи безупречным внешним видом молодого человека. Все, от блеска сапог до аккуратно подстриженных усиков, говорило о внимании к деталям. Капитан уж точно не был похож на человека, которого только что вытащили из постели.

– Ничего-ничего! – капитан Смолен указал на открытую калитку. – Идемте?

Детские воспоминания Ваэлина о блеске и роскоши не имели ничего общего с интерьерами восточного крыла дворца. Миновав небольшой дворик, он очутился в лабиринте коридоров, заставленных разнообразными пыльными сундуками и картинами, занавешенными холстиной.

– Это крыло используется в основном как кладовая, – пояснил капитан Смолен, видя его озадаченное лицо. – Король получает немало подарков.

Ваэлин шел вслед за капитаном через множество коридоров и комнат, пока, наконец, они не очутились в просторном зале с полом в клеточку и несколькими величественными картинами на стенах. Картины тотчас же привлекли внимание Ваэлина: каждая из них была минимум футов семь в поперечнике и изображала какую-нибудь батальную сцену. Сцены были разные, но центральная фигура оставалась одной и той же: красивый мужчина с огненно-рыжими волосами, верхом на белом скакуне, с мечом, вскинутым над головой. «Король Янус…» Короля Ваэлин помнил смутно, однако не припоминал, чтобы у него была такая квадратная челюсть и такие широкие плечи.

– Шесть битв, воссоединивших Королевство, – пояснил капитан Смолен. – Кисти мастера Бенрила Лениаля. Он писал их более трех лет!

Ваэлин вспомнил рисунки мастера Бенрила в комнатах аспекта Элеры: как подробно все было прорисовано, как вывороченные наружу внутренности, казалось, выпирают из бумаги. Тут подобной отчетливости не было и в помине. Краски были яркие, но не живые, сражающиеся воины выписаны тщательно, но выглядели как-то скованно, как будто они и не сражались, а просто застыли в нужной позе.

– Не лучшие его работы, верно? – заметил капитан Смолен. – Понимаете, он их писал по приказу. Не думаю, что его особенно интересовала эта тема. А видели ли вы его фреску в Большой библиотеке, в память о жертвах «красной руки»? Вот где дух захватывает!

– Я никогда не бывал в Большой библиотеке, – ответил Ваэлин, подумав, что у капитана Смолена, похоже, много общего с Каэнисом.

– А зря. Это подлинная гордость Королевства. Сдайте, пожалуйста, ваше оружие.

Ваэлин расстегнул и снял плащ с четырьмя метательными ножами, закрепленными в его складках, отстегнул свой меч, снял с пояса охотничий нож и вынул из левого сапога кинжал с узким лезвием.

– Хорош! – сказал капитан Смолен, любуясь кинжалом. – Альпиранский?

– Не знаю. Я снял его с убитого.

– Оно будет вас ждать здесь.

Смолен сложил оружие на стоящий рядом столик.

– К нему никто не притронется.

С этими словами он подошел к пустому участку стены и толкнул. Кусок стены отворился внутрь, за ним открылась темная лестница.

– Ступайте по лестнице на самый верх.

– Он там? – спросил Ваэлин. Он-то рассчитывал, что его проведут в тронный зал или какую-нибудь приемную.

– Конечно. И лучше не заставлять его ждать.

Ваэлин кивул в знак благодарности и начал подниматься по лестнице. Масляные лампы, развешанные по стенам, слабо освещали ступени. Смолен захлопнул дверь у него за спиной, и на лестнице сделалось еще темнее. Ваэлин, как и было велено, поднимался по лестнице, звук его шагов по каменным ступеням гулко отдавался в замкнутом пространстве. Дверь наверху была слегка приоткрыта и четко обрисована ярким светом из комнаты за дверью. Когда Ваэлин ее отворил, дверь громко заскрипела, однако человек, сидящий за столом напротив, даже не поднял головы. Он склонился над свитком и скрипел по нему пером, выводя мелкие буквы. Человек был стар, уже за шестьдесят, но по-прежнему широкоплеч. Длинные волосы падали ему на лицо. Некогда рыжие, теперь они поседели, но до сих пор слегка отливали медью. На человеке была простая белая рубаха, с рукавами, выпачканными в чернилах, и единственным украшением на нем был золотой перстень с печаткой на среднем пальце правой руки. На печатке был изображен конь, вставший на дыбы.

– Ваше величество… – начал Ваэлин, опустившись на одно колено.

Король вскинул левую руку, подал Ваэлину знак встать и указал на стоявшее поблизости кресло. Все это – не прекращая писать. Подойдя к креслу, Ваэлин обнаружил, что оно завалено книгами и бумагами. Поколебавшись, он бережно сгреб их, положил на пол и сел.

И стал ждать.

Единственным звуком в комнате был скрип королевского пера. Ваэлин подумал, не заговорить ли снова, но что-то подсказало ему, что лучше помолчать. Вместо этого он принялся разглядывать комнату. Он думал, будто комната аспекта Элеры битком набита книгами, но королевский кабинет ее посрамил. Книги стояли вдоль стен длинными рядами, восходящими почти до самого потолка. Между шкафами стояли сундуки со свитками, часть из них потрескавшиеся и выцветшие от времени. Единственным украшением комнаты служила большая карта Королевства над очагом. Карта частично была покрыта какими-то пометками, написанными мелким быстрым почерком. Интересно, что некоторые пометки были написаны красными чернилами, а некоторые – черными. Внизу, на краю карты, был какой-то список, каждый пункт списка был написан черным и вычеркнут красным. Список был длинный.

– Лицо у тебя отцовское, но смотришь ты, как твоя мать.

Ваэлин уставился на короля. Король отложил перо и откинулся на спинку кресла. Его зеленые глаза ярко и проницательно блестели на морщинистом обветренном лице. Ваэлин поймал себя, что невольно пялится на красные шрамы на шее короля – следы от перенесенной в детстве «красной руки».

– В-ваше величество? – выдавил Ваэлин.

– Твой отец был очень толков, когда речь шла о войне, но в остальном он, по правде говоря, был туп как булыжник. Мать же твоя была умна практически во всех отношениях. Вот сейчас ты выглядел совсем как она, когда смотрел на мою карту.

– Уверен, она была бы польщена, узнав, что вы были о ней столь высокого мнения, ваше величество.