Книга Флорентийские маски - Роза Планас

– Мы с тобой не знакомы, но я знаю, кто ты. Меня зовут Андреа де Лукка, Федерико Канали рассказывал мне о тебе.

В этих словах, произнесенных ласковым трепещущим голосом, Пол услышал журчание подземной реки, что несла свои воды в его мыслях и памяти. Эта девушка, встретившая его в темном саду, была невероятно очаровательна. Нет, в ней не было какой-то особой красоты, однако некая невидимая, но вполне осязаемая, свойственная ей чувственность напрягала его нервы, как струны арфы. На какое-то время он даже забыл, что все происходящее с ним – это тяжелый кошмарный сон, который он видит благодаря какому-то внешнему воздействию на его рассудок. Избавиться от этого воздействия у него не было ни сил, ни возможности. Вдова его племянника привела его сюда – в это странное место, где он стал всего лишь одной из фигур, участвующих ъ игре, одним из персонажей, которому была предназначена некая роль в пьесе. Похоже, режиссер сумел найти своего Глухого и теперь мог продолжать съемку в соответствии с заранее написанным сценарием, не меняя в нем ничего – ни единого эпизода, ни единой декорации.

В эти минуты ему казалось, что он вполне может войти в старый запущенный дом и там, в одной из бесчисленных комнат Сатис-хауса, встретиться с Марком и поговорить с ним спокойно и, главное, искренне, не прибегая к помощи литературы, так обостряющей чувства и восприятие реальности.

Андреа де Лукка провела его по коридору, стены которого украшали бесчисленные зеркала. Пол так и не отважился заглянуть ни в одно из них. Он прекрасно знал о способности сверкающих поверхностей похищать душу и переносить ее в неведомое время и пространство. Вот почему, несмотря на сжигавшее его любопытство, он не попался в ловушку и не стал смотреть в зеркала, не обеспечив себе надежной защиты от их колдовских свойств. Андреа все улыбалась и улыбалась как заведенная. Она, несомненно, принадлежала к тому типу женщин, которые способны если не возбудить, то по крайней мере заинтересовать кого угодно. Пол не имел ничего против того, чтобы попасть под ее чары, в которых он не чувствовал для себя никакой опасности. Наоборот, Андреа забавляла его: ее молодость, дерзкое поведение, противоречие между ее невыразимой нежностью и явной порочностью – все это представляло собой яркий контраст с рахитичной повседневной жизнью ученого, заживо похороненного в своем микромире. «О чем это я? – изумленно подумал Пол. – Что занимает мои мысли в такую минуту?» Он уже был там, рядом с открытым окном, за которым его ждала встреча с умершим племянником либо же очередная, но на этот раз смертельная иллюзия.

Андреа оставила его одного – абсолютно неудовлетворенного. Пребывая в одиночестве, он не удержался от искушения заглянуть хотя бы на секунду в небольшое зеркало в позолоченной раме, которое просто выпирало из стены, притягивая к себе взгляд, как магнит. «Похоже, я обугливаюсь прямо на глазах, – подумал он, критически осматривая в зеркале свое постаревшее лицо. – Пожалуй, обнажаться перед этой женщиной мне уже не стоило бы».

Тем временем дверь в соседнюю комнату стала медленно открываться. Пол рассчитывал, что на пороге должна появиться юная Андреа, и тем сильнее было его изумление, когда навстречу ему шагнул Марк. Пол даже попятился – не то от страха, не то чтобы лучше рассмотреть племянника. Марк был все в тех же лохмотьях, в которые превратилась его одежда после отчаянного сражения со скалами у слэптонского пляжа. Он медленно поднял руку в знак приветствия.

– Нет, это невозможно, я болен! Меня отравили! – Эти слова Пол произносил машинально, они лились, рожденные изумлением и неверием в возможность такой встречи. – Нет, с меня хватит! Я знаю, что все это иллюзия, нет никакого сада, никакого дома, и все, что я вижу, – сон или спектакль.

Марк аккуратно закрыл дверь и поискал взглядом стул, на который можно было бы сесть. Он казался очень усталым и явно не имел ни малейшего желания спорить с дядей. Судя по всему, такая реакция Пола его ничуть не удивила, и, не обращая внимания на изумленные возгласы, он сосредоточил внимание на том, что именно привело его дядю в сие унылое место.

– Послушай, у меня мало времени, хватит только на то, чтобы рассказать тебе самое главное: да, я умер и останусь мертвым навеки, по крайней мере для того мира, в котором пока живешь ты. Но знай: я не один, со вчерашнего дня здесь со мной Федерико. Наша смерть, как и все предсмертные метания и страдания, станет бессмысленной жертвой, если ты не найдешь череп и не вернешь его туда, где ему надлежит оставаться вовеки.

Пол внимательно слушал Марка и в то же время рассматривал его лицо – бледное, почти прозрачное, словно трепещущее в каком-то неясном, исходящем из-под кожи сиянии. Слезы душили его, не позволяя произнести слова, готовые сорваться с губ.

Пол прекрасно понимал, что все происходящее ему только снится, но, увидев племянника, не смог оставаться просто сторонним наблюдателем. Его чувства переплелись с эмоциями Марка, и Пол понял, что не принадлежит себе: новая цель определяла теперь его будущее. Против своей воли он оказался втянут в безумную погоню за химерой – носатым черепом.

– Твоя жена обманула нас. Она ведет какую-то нечестную, двойную игру, манипулирует людьми, извращает чужие слова и поступки. Ей и актерам, которые идут за ней по пятам, нужно только одно: они хотят заполучить череп деревянной куклы.

Этими словами Пол нарушил свое долгое молчание. Судя по всему, они не понравились Марку, он покачал головой и негромко, но четко произнес:

– Ада – только инструмент в чужих руках, колесико в огромном механизме, который вращается, смазываемый, как маслом, вселенской движущей силой. Мой тебе совет: найди итальянку, займись с ней любовью. Это она – наша «садовница». Когда ты возьмешь ее, она предстанет перед тобой совсем другой, не такой, как при первой встрече. Но заклинаю тебя: держись подальше от ее отца. Прости, Пол, больше я ничего сказать тебе не могу.

Марк встал со стула и, повернувшись спиной к дяде, пошел к выходу. Пол увидел, что со спины его тело не прикрыто даже лохмотьями одежды. По всей спине – открытые незаживающие раны, настолько глубокие, что в некоторых виднелись осколки сломанных костей. Пол снова остался один в этом странном доме. Он высунулся в окно и увидел, что сад вокруг особняка простирается гораздо дальше, чем он предположил поначалу. За стеной кипарисов разглядел тихую лагуну, на дальнем берегу которой между деревьями виднелись какие-то руины. Что ж, ему удалось встретиться с погибшим племянником, и в некотором роде это успокоило Пола. В то же время он не мог не чувствовать тревоги из-за того, что явившийся с того света Марк фактически обязал его принять участие в каких-то безумных поисках, в той погоне, которая уже привела к смерти самого Марка.

Пол обернулся, не без труда высмотрел в полумраке дверь в коридор, перешагнул через порог и в последний раз взглянул на себя в зеркало.

«Трудно видеть во сне собственное изображение, трудно представить самого себя в таком состоянии, – думал Пол, глядя на свое отражение, сухое и бесцветное, как куколка, из которой вот-вот должна вылупиться уже набравшаяся сил бабочка. – Нет, если бы я на самом деле спал, то увидел бы себя другим – не унылым, не задумчивым и не впившимся отчаянным взглядом в собственное отражение. Похоже, то состояние, в котором я пребываю, имеет лишь косвенное отношение ко сну. Видимо, я действительно нахожусь на границе двух миров – мира мертвых и мира живых, вот только сумею ли я найти путь обратно, не приведет ли меня выбранная тропа в тот мир, в который не хотелось бы попасть раньше времени?»