Книга Игра 14.0 - Урсула Познански

Она кивнула.

— Паулю нужно разделить нас на группы и отправить на поиски. Где-нибудь мы определенно хоть что-то, да найдем. — Ее знобило, она прижалась к плечу Бастиана. — С другой стороны, без света они тебе ничего не сделают. Тогда они тебя просто не найдут.

— Пока что они оставят меня в покое. После того, как мы отыскали Сандру, Ларса и Варце, у меня появился запас времени, который надо разумно использовать…

Он осекся. Что, интересно, сейчас делает Лисбет? Девушка водила рукой у себя перед лицом, словно пыталась отогнать надоевших мух.

Если появились насекомые — это добрый знак, подумал Бастиан. Пусть они и проникли сюда через самые маленькие отверстия, эти отверстия можно расширить.

Он попытался понять, что же так досаждает Лисбет, что заставило ее внезапно задергаться.

— Иди… — только и произнесла она. Всё тело девушки свело судорогой, она повалилась на землю, испустив протяжный мучительный крик.

Бастиан вскочил на ноги, но Георг уже был рядом с ней; он присел на колени, молниеносно сбросил куртку и бережно положил ее под голову Лисбет, одновременно убирая другой рукой все разбросанные вокруг камни.

— Что с ней? — завизжала Альма. — О Боже! Сейчас ее заберет Тристрам, она станет его первой жертвой, она умирает, посмотрите, у нее всё лицо посинело…

Все громко закричали, пораженные происходящим. Доро снова принялись твердить заклинания, Мона залилась слезами. Ральф и Натан, наоборот, раскрыв рты от удивления, подошли поближе.

— Уйдите отсюда! — закричал Георг, а Лисбет, лежавшая рядом с ним, стала судорожно подергиваться. Она билась в конвульсиях, изо рта у нее выступила вначале слюна, а затем и пена.

Внезапно в голове Бастиана всё связалось в стройную картину. Именно Лисбет кричала ночью двое суток назад. Кричала так же протяжно, жалобно, как и сейчас. Потом эти синяки, царапины, эта привычка всякий раз, сидя у костра, поворачиваться к нему спиной, потому что она знала, что мерцание пламени может вызвать приступ. Эта извечная готовность Георга защищать ее… и вот припадок. Вначале тоническая фаза, затем клоническая.

Эпилепсия. Лисбет больна эпилепсией.

А Георг всё делал правильно: он хорошо разбирался в этом и точно знал, как поступить. И все-таки Бастиан подбежал к нему, присел на колени рядом с Лисбет, принялся считать. Большой судорожный припадок не должен длиться более пяти минут, иначе могут произойти необратимые изменения головного мозга.

А если приступ продлится дольше, что ты тогда будешь делать, а? У тебя есть поблизости диазепам?[35]Нет. То-то же.

Он перестал считать, вместо этого сорвал с себя куртку и подложил ее под голову Лисбет так, чтобы та не могла удариться ею о каменный пол даже при самых сильных конвульсиях.

Приступ продолжался. Руки Лисбет бесцельно рассекали воздух, ноги беспомощно вышагивали в пустоте.

— Почему вы ничего об этом не сказали? Даже не упоминали ни разу!

— Она этого не хотела. — Георг нежно погладил Лисбет по руке. Он не держал ее крепко за руки, лишь нежно сжимал их, когда девушка могла пораниться. — Только Сандра знает; остальным она стеснялась признаться. И потом, у нее всё хорошо складывалось весь прошлый год.

Тело Лисбет еще раз изогнулось и наконец обмякло. Бастиан облегченно вздохнул.

— Она принимает лекарства?

— Да. Карбамазепин.[36]Но последние дни она его не принимала, лекарство у нее… затерялось.

Ну конечно. Медальон, который она так отчаянно разыскивала. Там хранилась доза таблеток — ее Лисбет хватило бы на всю игру.

— Ей надо отсюда выбраться, — бормотал Георг. — Нужны лекарства, иначе ее состояние будет ухудшаться. За весь прошлый год у нее было всего четыре припадка, а теперь — каждый день по одному. — Он посмотрел на Бастиана без тени сожаления. — Я сделаю всё, чтобы ей снова было хорошо.

Добавить тут было нечего. Бастиан наблюдал за Лисбет, видел, как она открыла глаза. Абсолютно пустым взглядом она уставилась на него, осмотрела стены подвала, увенчанные сводом; наконец ее взгляд наткнулся на Георга, и тихая улыбка проступила на губах девушки.

— Всё хорошо, мой ангел.

Ее веки снова сомкнулись, и Лисбет повернулась на бок. Дыхание девушки стало ровным и спокойным. Вначале припадок, потом глубокий сон, припомнил Бастиан. Головной мозг без конца потребляет энергию.

Он выпрямился, отряхнул пыль со штанов, быстро обвел взглядом остальных. Картина ясная. Ларс отодвинулся подальше к стене, словно боясь заразиться. Остальные съежились и, оцепенев от ужаса, следили за происходящим, не двигаясь с места.

Этого нам еще только не хватало.

— На тот случай, если кому-то снова втемяшится в голову глупость, — произнес Бастиан, — сразу скажу. Лисбет — вовсе не одержимая бесами и даже не проклятая. Она страдает от заболевания, которое хоть и неприятно, но не опасно для жизни.

Они смотрели на него, всё еще в ужасе.

— Я бы на твоем месте тоже утверждал такое, — брюзжал Ральф. — Но кто скажет мне, что не я буду следующим, кто свалится на землю и начнет пускать пену?

— Ты говоришь глупости.

Возвращаясь к Айрис, Бастиан наступил на новые руны, которые начертила на земле Доро. Отала, припомнил он. И еще одна руна, похожая на вилку. Айрис крепко прижалась к нему и обняла.

— Я ничего об этом не знала. В смысле, о болезни Лисбет. Боже мой! Зачем она отправилась в эту поездку и подвергла себя такой опасности?

— У нее были при себе таблетки.

И она избегала всего, что мерцает. К костру всегда поворачивалась спиной. Но сейчас… Он не додумал эту мысль до конца, почувствовав, что кто-то неотступно смотрит ему в спину, но ощущение вновь исчезло. Бастиан прищурился, чтобы было легче следить за происходящим. В склепе еще лежало оружие; с его места ему хорошо был виден меч. Он возьмет его себе.

— Бастиан прав.

Голос Доро прервал его размышления, и он, застигнутый врасплох, обернулся.

— Спасибо.

— Не стоит благодарности. Лисбет не одержима бесами, она страдает от эпилепсии, это мог видеть каждый, у кого есть глаза. Но, — снова ее укоризненный взгляд, — она ведь просила знамения. Доброго знамения, ты помнишь?

Вокруг Доро все закивали, доверчиво и благоговейно.

— Кто-то услышал ее просьбу. Мы получили ответ. Мне самой он кажется ужасным, он гораздо хуже, чем я могу признаться. — В самом деле, что-то блеснуло в ее глазах, возможно, слезы. — Но теперь ясно, что мы должны сделать. И сделать до того, как догорит последнее полено. Мне очень жаль.