Книга Загадай число - Джон Вердон

Они стояли в углу большой, залитой тусклым светом, полностью обставленной и увешанной коврами спальни. Перед ними была двуспальная кровать с одеялом в цветочек и узорной простыней, свисающей по бокам. Несколько избыточно пухлых подушек с одинаковыми оборочками лежали у спинки. Перед кроватью стоял деревянный сундук, на котором сидела мягкая игрушка в виде какой-то птицы, сшитой из разноцветных лоскутов. Внимание Гурни привлекло окно, которое как будто выходило на открытое поле, но при ближайшем рассмотрении оказалось большим, подсвеченным с изнанки плакатом — он, по-видимому, должен был слегка разряжать подвальную атмосферу. В следующее мгновение он обратил внимание на низкий гул — по всей видимости, вентиляционной системы.

— Ничего не понимаю, — сказал Нардо.

Гурни уже готов был согласиться, но тут он заметил небольшой столик у стены с фальшивым окном. Там стояла лампа, бросавшая круг тусклого света на три черных рамки, в какие обычно вставляют дипломы и сертификаты. Он подошел поближе, чтобы их разглядеть. В каждой рамке была копия чека. Все три были выписаны на имя Х. Арибды, все три были на сумму $289.87. Слева направо лежали копии чеков, подписанные Марком Меллери, Альбертом Шмиттом и Р. Карчем. Это были чеки, которые Дермотт получил и необналиченные оригиналы которых вернул отправителям. Но зачем он делал с них копии перед тем, как возвращать? И что еще сильнее озадачивало, зачем он вставил их в рамки? Гурни взял все три в руки, как будто можно было что-то понять, рассмотрев их поближе.

Затем, разглядывая подпись на третьем чеке — «Р. Карч», — он снова почувствовал смутное беспокойство. Но на этот раз он понял, откуда оно взялось.

— Черт! — воскликнул он, проклиная свою слепоту к такой очевидной несостыковке.

В тот же момент Нардо тихонько вскрикнул. Гурни перевел взгляд на него, затем туда, куда тот смотрел, — в противоположный угол широкой комнаты. Там, едва различимая в тени, частично скрытая широкими подлокотниками старинного кресла и одетая в ночнушку такой расцветки, что она сливалась с обшивкой, сидела, уронив голову на грудь, хрупкая женщина.

Нардо снял с пояса фонарик и направил луч на нее.

Гурни подумал, что ей может быть сколько угодно от пятидесяти до семидесяти. Ее кожа была мертвенно-бледной. Светлые волосы, уложенные в башенку из кудряшек, явно были париком. Моргая, она подняла голову так медленно, что движение было едва заметно, и посмотрела на источник света.

Нардо взглянул на Гурни, затем снова на женщину в кресле.

— Мне надо в туалет, — сказала она. Ее голос был высоким, дребезжащим, требовательным. Когда она приподняла подбородок, на шее показался уродливый шрам.

— Это еще кто? — прошептал Нардо, как будто Гурни мог знать.

На самом деле Гурни уже отлично понимал, кто это. Он также понимал, что принести Нардо второй ключ в подвал было ужасной ошибкой.

Он быстро повернулся к двери, но Грегори Дермотт уже стоял там, с бутылкой виски «Четыре розы» в одной руке и револьвером 38-го калибра в другой. От капризного, раздражительного человека, страдающего мигренью, не осталось и следа. Гурни подумал, что его взгляд без маски притворства теперь выдавал его истинную сущность: правый глаз смотрел остро и решительно, левый был темным и бесчувственным.

Нардо тоже повернулся к двери.

— Что за… — начал было он, но осекся и застыл на месте, уставившись на лицо и на револьвер Дермотта.

Дермотт сделал шаг в комнату, подцепил дверь ногой и захлопнул ее за собой. Раздался металлический щелчок. Его узкие губы растянулись в хищной улыбке.

— Ну вот мы и одни, — сказал он таким тоном, словно предвкушал приятную беседу. — Столько дел, столько дел, — добавил он. — И так мало времени! — Казалось, его это забавляет. Холодная улыбка еще несколько мгновений извивалась на его лице как червяк, затем исчезла. Он продолжил: — Хочу, чтобы вы знали, как высоко я ценю ваше участие в моем скромном прожекте. Ваше сотрудничество его несказанно улучшит. Давайте же утрясем детали. Лейтенант, могу я попросить вас лечь на пол лицом вниз? — Было понятно, что это отнюдь не просьба.

Гурни прочитал в глазах Нардо раздумье, но не мог понять, какие варианты он взвешивает и даже понимает ли он, что произошло.

Если и можно было что-то прочитать в глазах Дермотта, это больше всего напоминало настороженное внимание кота, когда тот терпеливо наблюдает за мышью, загнанной в угол.

— Сэр, — начал Нардо осторожным тоном, — было бы хорошей идеей опустить револьвер.

Дермотт покачал головой:

— Не такой уж хорошей.

Нардо выглядел растерянным.

— Но все же опустите его, прошу вас.

— Это вариант. Но есть один нюанс. В жизни ведь все непросто, не так ли?

— Что за нюанс? — переспросил Нардо таким тоном, как будто имел дело с нормальным человеком, забывшим выпить лекарство.

— Я собираюсь опустить револьвер только после того, как застрелю вас. Если я опущу его прямо сейчас, значит, прямо сейчас я должен вас убить. А мне этого не хочется, да и вам, как мне кажется, тоже. Понимаете, какая проблема?

Говоря это, Дермотт поднял револьвер и прицелился в горло Нардо. То ли твердость его руки, то ли сдержанная насмешка в его голосе убедили Нардо попробовать другую тактику.

— Ну выстрелите вы, — произнес он. — А что, по-вашему, будет дальше?

Дермотт пожал плечами, узкие губы снова растянулись в улыбке.

— Вы умрете.

Нардо терпеливо кивнул, как учитель, которому дали неполный ответ на поставленную задачу.

— И потом что?

— А какая разница? — Дермотт снова пожал плечами, продолжая целиться ему в шею.

Было видно, что лейтенант изо всех сил старается совладать то ли с яростью, то ли со страхом.

— Для меня никакой, а вот для вас — другое дело. Нажмете на курок — и меньше чем через минуту сюда примчится толпа копов. Они вас на куски разорвут.

Дермотта это обещание развеселило.

— Скажите, лейтенант, как много вам известно о воронах?

Нардо вопросительно прищурился.

— Вороны сказочно глупы, — продолжил Дермотт. — Если застрелишь одну, тут же прилетает вторая. Застрелишь ее — прилетит еще одна, затем еще и еще. Сколько ни стреляй — они все продолжают лететь под пули.

Гурни и раньше об этом слышал — что вороны не оставляют своих умирать в одиночестве. К умирающей вороне всегда прилетают другие, чтобы побыть рядом. Впервые эту историю ему рассказала бабушка, когда ему было лет десять, и ему тогда пришлось выбежать в ванную, чтобы она не видела, как он плачет.

— Я как-то видел фотографию одного фермера из Небраски, — сказал Дермотт с аппетитом хорошего рассказчика. — Он стоял с ружьем рядом с кучей дохлых ворон, которая доходила ему аж до шеи. — Он помедлил, как бы давая Нардо подумать о суицидальном безрассудстве ворон и об отношении этой истории к текущим событиям.